Скарабей 25.05

Три дня.

Битва длилась почти три дня, а мы всё ещё не сумели убить его.

Каждые тридцать минут или около того он менял цель. У защищающих уходило от десяти до двадцати минут на то, чтобы собрать силы. Остаток времени мы пытались ему навредить. В час по чайной ложке.

Иногда у нас что-то получалось.

Иногда он сокрушал нашу оборону и останавливался, чтобы стянуть к себе кружащие столбы искажённого времени. Не покрывая себя целиком, но позволяя эффекту зацепить внешние слои тела. Он исцелялся, восстанавливая половину урона, что мы смогли нанести.

Он атаковал крупные города и небольшие городишки. Даже деревни, когда ему требовалось время на регенерацию. Он нанёс удар по складу оружия в России. Ядерное оружие попало в ускоренное время и под влиянием той странной временной эрозии защитные оболочки разрушились. Произошла детонация. Герои до сих пор пытались сократить нанесённый ущерб.

Сейчас он телепортировался реже, чем в начале, и в очередной бой регулярно вступали одни и те же герои. В их числе были Легенда, Александрия и Эйдолон, хотя они начали брать перерывы и установили смены. Легенда пропускал один заход, затем делал два подряд. Александрия участвовала в двух, затем два пропускала.

Они были утомлены и истощены. Как и все мы. Как можно было расслабиться, если он мог в любую секунду появиться прямо перед тобой? Шесть-восемь часов сна означали, что он успеет поменять местоположение от двенадцати до шестнадцати раз, а то и больше. В то же время, от усталости всё чаще проскакивали ошибки, а этот противник был не из тех, что прощает оплошности.

Тектон подошёл и положил руки мне на плечи.

— Что? — спросила я.

— Тебе нужно отдохнуть. Другим это удалось.

— Я подремала.

— Я про нормальный сон. Ты еле на ногах держишься.

Мне хотелось возразить. Я взглянула на остальных и заметила, как сильно они подавлены. Напуганные, уставшие и беззащитные. Их разместили около штаба Чикаго: постоянно в костюмах, без малейшего представления, чем себя занять. Через каждые тридцать минут следовал очередной период напряжённого ожидания, в течение которого СМИ или СКП пытались понять, на что он напал на этот раз. Если нам везло, мы получали видео, и нам не приходилось тупо сидеть и гадать, не поймал ли Хонсу кого-то из наших лучших бойцов.

Я, в некотором роде, привыкла выделяться среди сверстников из Стражей. Могла спокойно и уверенно реагировать на события, от которых они впадали в панику, могла поставить себя на место преступника, так как когда-то им была.

Вот только сейчас отличий не было. Спустя три дня, в течение которых мне ни разу не удалось поспать более двух часов подряд, я всё так же ощущала, как сердце уходит в пятки после каждой новой телепортации Хонсу — я ничем не отличалась от остальных.

— Я просто хочу хоть чем-нибудь помочь, — сказала я.

— Я знаю, — ответил Тектон.

— Даже в самом начале, когда я была под прикрытием у Неформалов, я хотела бороться с настоящими злодеями. Во многом это было вызвано эгоизмом, было и желание сбежать, но всё же я хотела работать ради общего блага.

— Понимаю, — сказал Тектон и убрал руковицы с моих плеч. Я обернулась и посмотрела на него. Наш человек из стали. Лицо спрятано за шлемом, поза переполнена уверенностью. Ничто не выдаёт его истинных чувств. Благодаря этому он мог быть сильным, или хотя бы казаться сильным ради нас.

— А затем я решила стать полноценным злодеем, но мои цели всё ещё были в каком-то смысле хорошими, пусть я и была плохой. Я знала, что Неформалам нужна помощь, что с ними со всеми было что-то не то, в них чего-то не хватало. И я участвовала во всём, чтобы помочь Выверту, потому что мне казалось, что его план в чём-то хорош.

— Ты не плохой человек, Тейлор.

— Это не так… быть хорошей, быть плохой — это никогда не было для меня по-настоящему важно. Важны были поступки, их причина. Я стала криминальным правителем и заботилась о людях. Помогла отбить город у Выверта, и мы стали проводниками перемен. И раз за разом, сила, стоящая за мной, становилась больше.

— Думаешь, ты и сейчас сильнее? Со Стражами? — кажется, он удивился.

— Думаю… наверное, да. Может, у меня связаны руки, и я не могу быть такой прямой и бесжалостной, какой могла бы быть, но я могу достучаться и до героев, и до злодеев, и вызвать перемены. У меня есть ресурсы: инструменты и информация, которых у меня иначе бы не было.

— Разумно, — мягко произнёс он. — Тейлор, тебе нужно поспать. Я по голосу слышу.

— Просто… почему всякий раз, когда я становлюсь сильнее, я чувствую себя всё более и более беспомощной?

— Ты слишком требовательна к себе, — заметил Тектон. — Будь у тебя власть над миром, тебе бы всё равно казалось, что ты должна делать больше.

— Если он нападёт на Броктон-Бей…

— С твоим отцом и друзьями всё будет в порядке. Чёрт возьми, наш ударный отряд против Бегемота состоял из жителей Броктон-Бей, верно?

— Если мне придётся смотреть, как страдают небезразличные мне люди, а я не могу им ничем помочь, у меня крыша поедет.

— Поехавшая крыша тебе не поможет, — парировал Тектон. — К тому же, наоборот, крыша скорее поедет, если ты будешь продолжать себя изматывать. Иди поспи.

Я не ответила. Вместо этого, я поплелась в отведённое для меня помещение. Оно примыкало к общей комнате и имело приблизительно треугольную форму с дверью на узкой стороне. Наверху у меня была ещё собственная спальня, которая была несколько более личной, почти дом, но я не хотела слишком далеко уходить. Не хотела становиться Тейлор Эберт даже на время отдыха. Лучше было продолжать думать, рассматривать варианты.

Я легла на кровать и сняла маску. Очки надевать не стала. Всё стало расплывчатым, но это не мешало видеть множество заполнявших комнату маленьких, иногда мигавших, огоньков. Ноутбуки, блоки питания, будильник, зарядка с запасным летающим ранцем, телевизионный экран, пятно света возле щели под дверью… Целое созвездие маленьких светящихся точек. Если бы я не настолько устала, я бы их все прикрыла. Насекомые здесь помочь не могли, поскольку они разбрелись бы, но если положить полотенце у основания двери и прикрыть устройства книгами…

Я вздохнула и прикрыла голову рукой, уткнувшись носом в ямку с обратной стороны локтя.

Долгое время я находилась в полусне, пытаясь не вслушиваться в приглушённые голоса, доносившиеся из общей комнаты. Сколько времени прошло? Где сейчас атаковал Хонсу?

Я вспоминала о разных людях. Врагах, друзьях. Как шли у них дела? Папа прислал несколько писем, где просил написать ему перед вступлением в битву и сразу после её окончания.

После каждой связной мысли следовало две-три бессвязных. Картины разрушения, сцены, которые впечатались в мою зрительную память. Люди, пойманные в поля Хонсу и погибшие от обезвоживания.

В какой-то момент я задремала. Воспоминания плавно без перехода стали снами или чем-то похожим.

Мой беспокойный сон прервало прикосновение к плечу.

Я открыла глаза и увидела очертания нависшей надо мной женщины.

Мама?

В одно мгновение я проснулась, но она уже отвернулась. Не мама. Тёмноволосая, не такая высокая. Оба моих родителя были выше.

Я узнала её, только когда увидела проход. Прямоугольник света, очень яркий, прямо возле моего шкафа.

— Эй! — воскликнула я и спрыгнула с кровати.

Ответа не было. Она уже исчезла.

Но проход остался открыт.

Мне пришлось пройти через всю комнату, чтобы увидеть, что было за ним. Тёмный коридор, слабо освещаемый трубками, встроенными в потолок. Женщины в костюме на той стороне не было.

Я открыла ящики и контейнеры с насекомыми в мастерской наверху. Насекомые проскользнули через ловушку, не позволявшую им самостоятельно вылетать, затем активировали сенсорные панели, открывая клетки с отдельными видами.

Одним сплошным потоком они спустились вдоль лестницы. Стражи в командном центре и за монитором поднялись со стульев, встревоженно наблюдая, как масса насекомых, пересекла общую комнату и потекла ко мне.

— Тейлор! — воскликнул Тектон и бросился к моей комнате.

Насекомые скользнули в комнату через неплотные стыки между стенами и под дверью.

Рой ворвался в коридор. Ловушек не было. Женщина в костюме стояла у стены. Я подошла к порталу и взглянула на маячок, закреплённый на моей лодыжке. Что с ним будет, если я войду внутрь?

«Вот и узнаю», — решила я и шагнула сквозь прямоугольник в ту же секунду, когда Тектон открыл мою дверь.

Портал закрылся, и передо мной осталась лишь стена. Я повернулась к женщине в костюме. Она была опрятной, её волосы были собраны в свободный хвостик, несколько прядей небрежно спадали, подчёркивая овал лица, в руке она держала фетровую шляпу. Края шляпы были влажными. Следы предыдущего визита?

Я собиралась заговорить, когда почувствовала чьё-то присутствие. Точнее, отсутствие. Без видимой на то причины воздушные потоки сдвигались, касаясь одних насекомых, но не задевая тех, что были спереди либо позади них.

Движения насекомых вызвали пространственное ощущение фигуры обнажённой женщины. Потоки ещё не до конца замерли, когда с другой стороны комнаты появилась ещё одна фигура. Они двигались так синхронно… не двое. Один человек, если, конечно, её можно было так назвать — призрак, плывущий между мной и женщиной в костюме.

Женщина протянула свободную руку и указала на проход.

Я взглянула на неё, отметив, что на ней не было ни следа тревоги или истощения, которые сегодня, казалось, заразили всех. Рой проверил путь.

Я узнала некоторых из стоящих там людей, и ступила через порог.

Помещение было тёмным, залитым лишь рассеянным освещением от ряда больших светящихся панелей, от пола до потолка, размером пять метров на полтора, расположенных по кругу. По бокам каждой большой панели были две вспомогательные, лишь в метр шириной, которые светили под несколько другим углом. Перед панелями на уровне пояса были установлены полукруглые перила, недвусмысленно обозначавшие границу, которую соответствующим участникам пересекать было нельзя.

На каждой платформе стояли подсвеченные со спины люди или группы людей. Свет с других платформ едва доходил до них, из-за чего чётко были различимы лишь их силуэты, да ещё отдельные элементы костюмов, сделанные из светоотражающих материалов.

Я направилась к платформе, ближайшей к двери, через которую я вошла. Здесь была Сплетница, и я заняла место чуть позади неё, по левую сторону. Мрак прислонился к панели, сложив руки на груди. Сплетница взглянула на меня и улыбнулась, но в полумраке я увидела лишь белый отблеск зубов.

— Попросила их подобрать тебя, — прошептала она.

— Спасибо, — ответила я. — Что тут происходит?

— Разве не очевидно? — спросила она.

Она переключила внимание на окружение, жадно впитывая информацию. Я не стала ей мешать. Это и вправду было очевидно, учитывая, кто здесь находился — хотя я узнала лишь немногих — и ей нужно было переработать впечатляющий объём данных.

Напротив нас безошибочно угадывался силуэт Шевалье. Его пушкомеч был слишком заметным. По левую руку от него стоял Порыв, а по правую — незнакомый мне кейп. Я задумалась — не сыграет ли это против меня, что я стою именно на этой платформе? Не то чтобы я могла сама выбрать себе место, но то, что я оказалась с Неформалами, производило не слишком хорошее впечатление.

Насекомые помогли мне узнать Дракона и Отступника на платформе слева от Шевалье. Они были в силовой броне, но, похоже, здесь никого не беспокоило наличие оружия.

И, по большему счёту, моя способность узнавать людей на этом и закончилась.

Слева от меня стоял человек в силовой броне, но с открытым лицом. Татуировка, покрывавшая всё лицо, странным образом давала тёмные сине-зелёные отблески, будто он стоял под неоновой лампой или под мелкими бликами света… вот только отдельные фрагменты двигались. Нет, текли по определённому контуру. Бледно-голубые отблески скользили вдоль внутреннего периметра изысканного стилизованного креста, глаза человека скрывались в тени горизонтальной перекладины.

Я смогла различить платформу с чернокожей женщиной, которую сопровождала тень монстра с черепом зубра вместо головы. Женщина бессильно свесила голову, волосы у неё были заплетены то ли в косы, то ли в дреды, тяжело сказать. Я переместила насекомых к ней поближе, чтобы понять, есть ли у неё оружие — но её ручная тень загородила женщину от роя. Насекомые гибли так быстро, словно тень убивала их ещё до прикосновения.

Я решила оставить её в покое.

Ещё дальше, тяжело различимая из-за окаймлявших платформу панелей, собралась небольшая толпа. Впереди всех стояла юная девушка, а остальные держались рядом и позади неё. Насекомые насчитали двенадцать человек.

На следующей платформе за установленным там столом сидели только двое — мужчина и женщина. Мужчина аккуратно сложил перед собой руки, а свет от соседних панелей отражался от его очков с толстой оправой. Женщина склонилась вперёд, поставив локти на стол и сцепив перед собой руки. Кожа у неё была тёмная, в волосах что-то вроде заколки. Насекомые исследовали область их бёдер — это место почти всегда закрыто одеждой — и обнаружили, что на них обычная одежда: на ней юбка до колен и блузка, а поверх них — лабораторный халат. Мужчина же был в наглухо застёгнутой классической рубашке.

Справа от нас стояли три человека в балахонах, поразительно напоминавших одежду Фир Се.

— Ещё немного, — произнесла женщина в лабораторном халате.

— Всё в порядке, — ответил ей мужчина из большой группы. — Я просто в восторге. Давненько мне не приходилось делать глоток свежего воздуха.

— Тише, Маркиз, — произнесла девушка во главе их группы, и её голос казался хором, будто несколько людей говорили в унисон. — Не полагалось тебе говорить без очереди. Наши хозяева были так любезны пригласить нас сюда, ты не будешь оскорблять их и порочить вместе со своим и моё имя.

— Приношу искренние извинения.

Маркиз? Я не сразу вспомнила имя, но потом замерла. Тот самый Маркиз?!

Осветилась ещё одна панель, и наконец, весь круг был сформирован. Насекомые изучили людей, вышедших вперёд, благодаря чему я смогла исследовать группу, силуэты которых были неразличимы на фоне друг друга. Женщина с волосами, собранными в хвост, за ней — чудовищные паралюди… Трещина.

В помещение вошла женщина в деловом костюме, пересекла полумрак центра помещения под равномерный стук каблуков по твёрдому полу, и присоединилась к женщине в лабораторном халате и мужчине в очках и рубашке. Все кусочки мозаики встали на место.

Котёл. Я смотрела на людей, которые стояли за Котлом. Я невольно ощутила холодок.

— Мисс Элкотт отказалась присоединиться к нам, — произнесла женщина в халате. — Как и Адалид, который готовится защищать свой дом на случай, если туда переместится новый Губитель. Три Скверны и Джек Остряк для нас недосягаемы, но если бы таких личностей можно было легко достать, у нас было бы гораздо меньше проблем.

«Вот только, даже когда было можно, против Джека вы так и не выступили», — подумала я.

— Мы связались с несколькими важнейшими силами и источниками информации, и вы из тех, кто нам ответил. Конечно, если бы к нам примкнули Элита или Янбань, они принесли бы немало пользы, но я рада, что мы начинаем обсуждение только с теми, кто искренне в этом заинтересован. Спасибо вам, что пришли. Меня называют Доктор Мама, и я основала Котёл.

Со стороны группы Трещины послышалось рычание. Они стояли прямо напротив Доктора Мамы, настолько далеко, насколько было возможно.

Наверное, это разумно, учитывая обстоятельства. Котёл в ответе за случаи пятьдесят три. Я подозревала, что если кто-то из группы Трещины вздумает на них напасть, Котёл сможет за себя постоять, но дистанция всё равно имела смысл.

— Послушайте, — неожиданно сказала Сплетница. — Давайте опустим всю эту херню с формальностями. Я знаю, что многие здесь в ней поднаторели, но чем раньше мы всё перетрём, тем лучше, тем более, если учесть, сколько может возникнуть разборок между присутствующими.

— Поддерживаю, — согласился с ней Шевалье.

— Mense sterf elke sekonde van elke dag. Babas sterf in die moederskoot en die kinders doodgeskiet soos honde. Vroue word verkrag en vermoor en nagmerries skeur mans uitmekaar om te fees op hul binnegoed, — тихим и монотонным голосом произнесла женщина с черепоголовой тенью. Меня застал врасплох тот факт, что череп теперь был человеческим.

— Я дал тебе способность как понимать английский, так и разговаривать на нём, — сказал человек из группы, где их было двенадцать. — Тебе ничего не стоит её использовать.

— Ek sal nie jou tong gebruik nie, vullis, — ответила женщина всё так же тихо, но с нотками злобы.

Мужчина вздохнул.

— Конечно, я могу использовать свою силу на всех остальных, но почему-то мне кажется, что никто на это не согласится.

— Она не верит в английский язык, — произнесла женщина из их группы. — Первое её утверждение, если кратко перефразировать, означает: «Люди гибнут каждый день».

— Очень конструктивно, — заметила Сплетница. — Хватит пустой брехни и позёрства. Мы собрались здесь по одной простой причине. То есть, причин-то множество, но лишь одна связывает нас всех — по планете скачет разбушевавшийся монстр, с которым мы не можем справиться. Мы бьём его — он лечится. Сын атакует — он телепортируется, а золотой идиот не пытается его искать. Так что давайте по-честному: давайте поговорим об этом, а перед разговором представимся, чтобы не оставаться в неведении…

— Некоторые из нас хотели бы сохранить свою личность в тайне, — возразил человек с крестом на лице.

— У нас нет времени страдать фигнёй насчёт секретности и подобной дряни. Нужно смахнуть пыль с оружия и ходов, припрятанных на чёрный день, и вдарить по этому ублюдку. Больше чем у половины из нас есть в рукаве козыри, ждущие своего часа. Кому-то нужно собраться с духом и выложить карты на стол. А потом нужно собраться и решить, кто выложит следующую карту, когда придёт номер пятый. Потому что будет и пятый. Ну или четвёртый — зависит от того, считать Бегемота или нет.

— Многие из нас играют на таком уровне, где подобный ход может поставить в уязвимое положение, — сказал мужчина с крестом на лице. — Действовать сейчас, раньше времени, значит не только навредить себе, но и поставить под угрозу более важное. Иногда зло совершается ради общего блага, но иногда и благородные поступки обрекают всех на погибель.

— Вряд ли тебя можно назвать благородным, Святой, — прорычал Отступник.

— Я говорил не о себе, — парировал Святой.

— Так или иначе, вот почему вы здесь, — сказала Доктор Мама. — Чтобы обсудить условия. При некоторой толике удачи, в обмен на использование припасённого на чёрный день оружия или ресурсов, вы сможете выменять свою будущую безопасность или получить услуги других присутствующих.

— Мы-то могли бы, — резко произнесла Трещина. — Вот только мне кажется, что у тех, кто массово создаёт и запасает паралюдей, есть и свои козыри.

— К сожалению, мы не можем ничего предложить, Трещина. Конкретно, Котёл не может. Я предоставила для обсуждения эту площадку, мы можем помочь разрешить конфликты, поддержать чужие планы, или даже принять в них активное участие, но наши карты должны остаться у нас. Их раскрытие не стоит того, что вы можете нам предложить.

— Чепуха, — сказала я, чувствуя, как просыпается гнев. — Ни за что не поверю. Одна только ваша система порталов может переломить ход битвы.

— Не вариант, — отрезала Доктор Мама.

— Потому что вы боитесь, — сказала Сплетница. — Боитесь, что кто-то вас найдёт и отследит портал до базы. Но ещё сильнее вы боитесь чего-то другого, ведь так?

— Да, — сказал Маркиз из группы из двенадцати человек. — И мне кажется, я знаю, чего.

— Контесса уже сказала, что вы знаете, — прервала его Доктор Мама, кивнув в сторону женщины в костюме. — Я гарантирую, что раскрытие деталей принесёт больше вреда, чем пользы. Особенно здесь и особенно сейчас.

— Чтоб я сдохла! — воскликнула Сплетница — Вы всё разгадали, ублюдки. Какого чёрта кучка заключённых в тюрьме, висящей внутри горы, сумели меня опередить?

— Богатый опыт, — ответил Маркиз.

— Панацея, — заявила Сплетница.

— Именно, — подтвердил Маркиз. — Умная девочка. Впрочем, я не буду поднимать шум. Не могу не согласиться с добрым доктором, поэтому умолкаю. Ближе к делу.

— Чёрт побери, — тихо выругалась Сплетница, а затем сказала погромче: — Вы точно уверены, что это никак не связано с Губителями?

— Не связано, — ответила Доктор Мама, — Губители вещь в себе, и решение этой загадки не зависит ни от какой другой важной переменной.

— Это бред собачий, — сказала Сплетница. — Хотелось бы думать, что ты вешаешь нам на уши лапшу, или что ты глубоко заблуждаешься, и они тесно со всем связаны, но чувствую, что это не так. Это бред, потому что это и есть правда?

— Я думаю, мы пришли к единому мнению, Сплетница, — ответила Доктор.

— Можем мы начать собственно обсуждение? — спросил один из мужчин в балахонах.

— Можем, — согласилась Доктор. — Спасибо, что вернули нас к теме разговора, Туранта из Танды. Приступим к конкретике. Начнём с возможности использовать помощь гостей из Клетки.

— Свобода для меня мало что значит, — сказала девушка со зловещим голосом. — Истинный конец всё ближе.

— Ты имеешь в виду — конец света? — спросила я.

— Конец всему, королева-администратор, — пояснила она.

«Королева-администратор?» Чего?!

— Разве это не одно и то же? Конец света — и конец всему? Или ты имеешь в виду смерть вселенной?

— Это не коснётся других небесных тел. Это не имеет значения. Так или иначе, всё это закончится. Мы и те, кто с нами, в какой-то форме продолжим жить, и неважно, случится это сейчас или через триста лет.

— Отрадно слышать, — съязвила Сплетница, — Так ты не собираешься помогать?

— Я в безопасности, и неважно, нахожусь ли я здесь, вне доступа Губителя, или глубоко под горой. Я соберу трофеи среди павших и буду сопровождать их, пока феи не восстанут из руин.

«Ого, — подумала я, — да у неё крыша совсем поехала».

— И что же, разве мы не можем ничего предложить в обмен на помощь обитателей Клетки? — спросила Доктор Мама. — Неужели тебе ничего не нужно, Зелёная Госпожа?

— Сотня тысяч трупов, каждый из которых наделён даром фей, — ответила Зелёная Госпожа.

— У нас нет времени на шутки, — сказал Туранта, судя по всему, посол холодных кейпов.

— Я не шучу, астролог. Я хочу видеть, как их огоньки танцуют в воздухе. Я видела только вспышки, фрагменты их танца. Увидеть его во всём великолепии… да.

Я услышала, как кто-то из группы Трещины выругался. Похоже, что Тритон.

Честно говоря, я его понимала. Я сжала кулаки, пытаясь сдержать гнев. Когда я заговорила, мне удалось сохранить внешнее спокойствие:

— Я стала лучше понимать, почему мы в такой жопе. Здесь собрались все основные игроки, но половина из вас и палец о палец не ударит, хоть мир и горит огнём.

— Основные игроки, которые согласились прийти на обсуждение, — уточнила Доктор Мама.

«Будто это что-то меняет», — подумала я, но промолчала. Доктор Мама повернулась к девушке из Клетки:

— Если ты будешь участвовать в битве, я обещаю, там будут погибшие паралюди.

— Боюсь, что их будет недостаточно. Для наилучшего эффекта они должны погибнуть все разом, — сказала Зелёная Госпожа.

— Если это необходимо, такое число мы сможем обеспечить только через десять лет, но тогда нам потребуется не просто участие в одной битве, а более серьёзная помощь, — произнесла Доктор Мама и замолчала, когда к ней склонился мужчина в очках. Через секунду она пояснила: — Такое количество мы сможем обеспечить только через двадцать семь лет.

Меня пробрал озноб. Они обсуждали подобный чудовищный запрос так, будто его можно было выполнить.

Я открыла было рот, чтобы вмешаться, но Зелёная Госпожа заговорила первой:

— Нет, нет. Не думаю, что приму ваше предложение. Слишком дорого мне моё слово, а вы хотите, чтобы я сражалась с мерзостями. Я не боюсь собственной смерти, но хотела бы остаться с остальными, а не оказаться оторванной от них до великого празднества. Я не буду драться. Могу лишь дать совет, и время от времени предоставить силу.

Доктор Мама откинулась в своём кресле. По зловещему молчанию было видно, что она всё ещё обдумывает предложение Зелёной Госпожи.

Они так легко готовы пожертвовать сотней тысяч чужих жизней.

— Очень жаль, — наконец произнесла Доктор Мама.

— Вы позволите? — заговорил Маркиз. — С вашего разрешения, королева фей.

— Разрешаю, — ответила Зелёная Госпожа.

— Среди нас есть и те, кто не против снова обрести свободу, — сказал он. — Не исключая меня. Если вы предоставите нам такую возможность, мы будем сражаться с этим чудовищем. Всё, о чём мы просим — чтобы вы позволили нескольким из наших выйти на свободу, и не стали создавать портал в Клетку после того, как всё закончится.

— Нет, — произнёс Шевалье, нарушив своё долгое молчание. — Извините, но нет.

— Внутри Клетки содержатся некоторые из сильнейших паралюдей, — заметил Маркиз. — Одна из них — Зелёная Госпожа, но есть и другие. Например, моя дочь.

— В последний раз, когда твою дочь видели за пределами Клетки, она была совершенно не в себе. Среди вас слишком много опаснейших личностей. Вот она, — Шевалье указал на женщину с ручной тенью, на этот раз с массивным птичьим черепом, — убила тысячи людей. Но её преступления — ничто по сравнению с тем, что сделали некоторые из обитателей Клетки. Получается, что мы выпустим волков в надежде, что они справятся со львом.

— Ну если со львом больше никак нельзя справиться, а мы знаем, что однажды уже ловили волков в наши сети… — начал Святой, но не закончил фразу.

— Мы знаем, что можем их одолеть. Вот только ресурсов у нас всё меньше и меньше. Открыть Клетку — это должна быть самая крайняя мера.

— Ну не знаю, лично мне кажется, что эта мера должна быть использована в первую очередь, — заметил Маркиз и повернулся к Доктору. — Я буду молчать о том, что обнаружила моя дочь, о фактах, которые, как мы оба знаем, нельзя никому говорить. Само собой, подобное благоразумие достойно награды.

— Так и есть, — согласилась Доктор.

Я взглянула на Сплетницу. Та жадно стреляла глазами по сторонам, впитывая детали.

Шевалье вздохнул.

— Дракон? Нужна твоя поддержка.

— Мне придётся сказать «нет», — ответила Дракон. — Заключённые должны остаться в Бауманнском центре заключения паралюдей. Если вы решите их вызволить, мне придётся задействовать все свои возможности, чтобы остановить вас. В настоящее время ни вы, ни я не можем позволить себе такие потери.

— Но если мы на самом деле попытаемся, — вмешался Святой, — и освободим несколько достойных личностей, ты же не будешь расстраиваться, правда?

Повисла красноречивая пауза, во время которой Шевалье перевёл удивлённый взгляд со Святого на Дракона.

— Моё мнение о том, кто достоин свободы, сильно отличается от твоего, Святой, — сказала наконец героиня.

— Те, кто находятся здесь. Я, моя дочь, Лун, — встрял Маркиз.

— Ты не можешь говорить за нас всех, — возразила ему женщина почтенных лет. — Одну из моих дочерей несправедливо осудили, а другая почти сошла с ума в плену.

— У каждого из нас есть люди, которых мы хотели бы освободить, — добавил человек, который говорил о способности общаться на английском. — Скажем, по два человека на каждого из нас.

— Всего тридцать шесть, — заключила Дракон. — Почти каждый шестой заключённый Клетки. Ещё шестеро могут воспользоваться возможностью и сбежать при помощи способностей Скрытника или каких-нибудь других уловок. Пробежавшись по заметкам, которые подготовил мой ИИ на основе анализа учреждения, я могу примерно предсказать, кого захотят освободить лидеры блоков. Нет. У меня есть сомнения насчёт Клетки, но это не вариант.

— Освобождение заключённых принесёт больше вреда, чем пользы, — согласился Шевалье. — И я говорю это, полностью осознавая, с чем мы боремся. Последние три дня я был в самой гуще событий.

— Их мнение ничего не решает, — снова заговорил Маркиз. — Если бы наше освобождение зависело от наших надзирателей и тюремщицы, то мы бы уже были на свободе. Только вы, Котёл, владеете средством, чтобы вернуть нас обратно, или оставить здесь. Вся власть в ваших руках.

Шевалье перехватил оружие поудобнее, но не стал атаковать.

— Мы заключим сделку. Маркиз предлагает помощь, но не стоит забывать и о СКП. Мы готовы договориться с вами, Доктор, с условием, что двери Клетки останутся запертыми. Расследование против кейпов, созданных Котлом, всё ещё продолжается, и, возможно, есть пара человек, которых вы хотели бы оставить в тени. Я не смогу повысить их в должности, поскольку это находится в юрисдикции СКП, и так мы лишь привлечём к ним внимание, которого им следует избегать. Но я мог бы подгадать со временем перевода, помочь кому-то ускользнуть от преследования.

— Нескольким нашим людям, — ответила Доктор. — Я согласна. Прости, Маркиз. Наши клиенты для нас важнее.

— Так вы, значит, заломите нам руки и силой запихнёте в портал?

— Вы пойдёте сами, добровольно. Это место недолговечно, оно создано посреди пустоты, а ваша Земля в нескольких вселенных отсюда.

— Понятно, — протянул Маркиз. — Мне придётся смириться с неизбежностью. Но что если я захочу поделиться крайне деликатной информацией, которая известна нам обоим, и огласки которой среди присутствующих вы хотели бы избежать?

— Мне самой не верится, что я до сих пор не понимаю, о чём они говорят, — прошептала Сплетница.

Доктор Мама не ответила. Она неподвижно сидела, устремив взгляд на Маркиза, а женщина в костюме, Контесса, наклонилась к ней и что-то прошептала.

— Ты этого не сделаешь, — заявила Доктор, когда Контесса снова выпрямилась и встала на страже за её креслом.

— Неужели?

— Нет. Ты не расскажешь. Учитель мог бы, но у него есть секрет, который он хотел бы скрыть, и теперь он знает, что нам он тоже известен.

Маркиз повернулся — его силуэт сдвинулся — похоже, взглянул на Учителя. Затем снова посмотрел на Доктора.

— Вот как. Полагаю, мне остаётся только сказать, что если мы понадобимся — то мы всегда в вашем распоряжении.

— Если вы понадобитесь нам настолько сильно — значит, мы уже проиграли, — заметил Шевалье.

— Будьте уверены, — парировал Маркиз, — думаю, вы отлично справляетесь с тем, чтобы как можно быстрее приблизиться к этой цели.

— Неудача по всем фронтам, — заявила я, ошеломлённая собственной смелостью. — Мы все, за исключением пленников Клетки, делаем недостаточно. Если мы не найдём решения или не найдём достаточно сильных союзников, готовых выступить вперёд и сражаться на нашей стороне, мы обречены. В две тысячи тринадцатом году грядёт конец света, а мы не можем сплотиться даже против этого Губителя.

— Толку-то жаловаться, — парировала Трещина. — Кроме того, Губитель тоже не пустяк, просто так с ним не справиться.

— Ну ладно, — согласилась я, — давайте поговорим о ресурсах. Если у вас есть паралюди или информация, давайте их обсудим. Давайте проявим чуть больше доверия друг другу, пусть Маркиз и Котёл поделятся с нами сведениями, которые они раздобыли. Давайте поговорим о вариантах, которые не включают в себя битву. Сплетница думает, что Губителей создали искусственно. Где находится их создатель?

— Мы не смогли его найти, — ответила Доктор Мама. — А ведь в нашем распоряжении самые мощные пророки из известных нам и самая мощная ясновидящая.

— Значит ли это, что у них просто нет создателя? — спросила Трещина. — Что Сплетница ошиблась?

— Блядь, приди в себя, — огрызнулась Сплетница. — Я в этом уверена на сто процентов.

— Но если они не смогли найти создателя… — начала Трещина.

— Этому могли быть причины. Существует множество сил, которые запутывают пророков и ясновидцев.

— И тех, и других одновременно?

— Давайте перейдём к более конструктивному обсуждению, — вмешалась я.

— Мы поможем, — заявил Туранта. — Сифара, Баху и я, и все, кто ниже рангом в нашей организации. Я не могу говорить за своих братьев, но я спрошу их, потому что мы в долгу перед вами. Один из наших братьев погиб, но Шелкопряд поспособствовала тому, что смерть его оказалась не напрасной.

— Фир Се погиб? — изумлённо спросила я.

— От рук Первого, в последний момент.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Мы в долгу перед тобой, — повторил он. — И перед некоторыми из вас. Как вы используете свой долг — выбирать вам.

— Вы отплатите мне, если сейчас поможете нам, — сказала я. — Вы отплатите нам всем.

— У нас есть средства, — заметил он. — Но если мы их раскроем — это нам очень повредит, потому что мы рассчитываем, что враги не знают о наших истинных способностях.

— Если всё зайдёт слишком далеко, — ответила я, — это станет уже неважно.

— Ты права. Но после того как мы исполним свой долг, каждого из вас, кроме Шелкопряда и Шевалье, мы попросим о небольшой услуге. Ничего опасного, ничего болезненного. По большему счёту, символические жесты.

— Услуги обмениваются по хорошему курсу, — заметила Доктор. — Идёт.

Все остальные выразили своё согласие. Только женщина с питомцем-тенью ничего не ответила, но Туранта не настаивал.

Дракон взглянула на Отступника, но в конечном итоге уступила и приняла условие.

Снова заговорила Доктор.

— Мурд Наг? Твоя помощь была бы кстати.

Женщина и её питомец с черепом крокодила посмотрели на Доктора Маму.

— Laat hulle almal sterf. Ek is tevrede om die wêreld te sien brand en die vallende konings te spot. Ek en my aasdier sal loop op die as van die verwoeste aarde.

— Она говорит — нет. Пусть они все умрут, — перевела женщина из Клетки.

— Можно поинтересоваться, кто она такая? — спросила Трещина.

Ей ответила Сплетница. Я думаю, ей было даже приятно продемонстрировать перед Трещиной свою осведомлённость.

— Мурд Наг. Военачальница из Намибии. Из всех воюющих сторон в той местности она прожила дольше всех — около восьми лет — и навела такой порядок, что большинство остальных ублюдков сидят тише воды ниже травы, и спрашивают у неё разрешения, прежде чем напасть на город, или захватить местность, или объединиться с кем-то в альянс, или сходить в туалет.

— Die badkamer?

— Вроде нас, — сказала Сплетница, бросив на меня быстрый взгляд, затем повернулась к Мраку. — Вот только в гораздо, гораздо большем масштабе — и она управилась в одиночку.

— Ek het dit reggekry met aasdier, — ответила Мурд Наг. — Nie alleen nie.

— Ну да, при помощи своего питомца.

— Она недавно сказала, что позволила бы миру сгореть, — сказала женщина из Клетки. — Не думаю, что она может стать вашим союзником.

— Исходя из её отношения, — заметил Святой, — мне не ясно, зачем её вообще сюда пригласили.

— Я задам тебе тот же вопрос, что и остальным, — заговорила Доктор. — Что может сподвигнуть тебя на то, чтобы нам помочь?

— Ek kan nie krag spandeer sonder om die nag lande hulpeloos teen hul bure te los nie.

— Она не может просто расходовать свою силу, ей…

— Мы обеспечим тебе всё, что нужно, чтобы её восполнить, — заверила Доктор.

— Нет, — вмешалась Дракон. — Нет, вы так не поступите!

— Ek sal nie…

— Лучше бы вы согласились, — снова заговорил мужчина из Клетки, который наградил её способностью понимать английский. — Подумайте ещё раз. Не нужно недооценивать наши ресурсы.

— Vyf duisend, lewendig, dit maak nie saak of hulle mag het of nie. ‘N Fraksie van wat jy die gek aangebied het.

— Нет, — возразила Дракон ещё до того, как переводчица успела сказать хоть слово.

— Да, — согласилась Доктор с такой же готовностью. — Я услышала число. Об остальном можно догадаться. Мы предоставим то, что тебе нужно.

— Я не могу просто стоять и смотреть, как вы заключаете подобные сделки, — заметил Шевалье.

— А насколько больше людей погибнет, если мы не начнём действовать? — возразила Доктор. — Танда — по крайней мере, на время — может помешать способности Губителя к телепортации. Мурд Наг даст возможность нанести мощный удар. Опять же, на недолгое время.

— В обмен на пять тысяч жизней? — спросила Дракон.

— Не слишком большая цена. Сколько людей умерло за время этой встречи?

— Jy praat asof dit saak maak. Die kontrak is verseël. Sal ons gaan nou, — сказала Мурд Наг.

— Что она сказала? — спросил Шевалье.

Мурд Наг уже повернулась, спустилась с платформы и направилась в коридор, вход в который почти скрывался в тени. Можно было различить только гигантский мышиный череп, бледнеющий в темноте.

— Контракт заключён, — пояснила Дракон. — Она уже считает его нерушимым.

— А мне она нравится, — заметил Маркиз. — Если не задумываться о массовых убийствах. Она человек слова.

— Мы найдём её, — Шевалье обратился к Доктору. — После битвы, и до того, как вы доставите ей этих людей.

— Вы обещали оказать нам услугу в обмен на то, чтобы мы не дали обрести свободу Маркизу и другим лидерам тюремных блоков, — сказала Доктор. — Я могла бы попросить вас оставить её в покое.

— Нет. Только не в том случае, когда пять тысяч невинных людей пойдут на корм питомцу этой женщины.

— Тогда остановите нас, — парировала Доктор. — Ну или хотя бы попытайтесь. Этого Губителя мы можем прогнать. Как и сказала Шелкопряд, если у нас не получится — нам придётся эвакуировать планету. Трещина, в этом твоя помощь будет бесценна. Насколько я знаю, вы создали уже девять порталов?

— Три из них должны были остаться в секрете, — заметила Трещина.

— Неважно. Мы организуем ваше передвижение и заплатим за создание ещё нескольких, в самых населённых местах.

Трещина пристально посмотрела на женщину:

— Нет, Доктор.

— Нет?

— Нам не нужны ни ваши деньги, ни, тем более, вы.

— Недальновидно, — заметил Святой.

— Я думаю, что хорошо представляю себе общую картину. Здесь говорят о деньгах, но мне не нравятся эти разговоры. Она с лёгкостью жертвует пятью тысячами жизней, словно для неё это мелочь. Котёл превращал невинных людей в чудовищ. Они забирали у них всё. Я не могу с чистой совестью помогать им.

Она повернулась к Шевалье и продолжила:

— Мы сделаем вам скидку. Порталы для экстренной эвакуации в крупнейших городах Америки. Ведущие в тот же мир, что и портал в Броктон-Бей.

— Идите к чёрту, — огрызнулась Сплетница.

— Я поговорю с начальством, — ответил Шевалье.

— Хорошо, — ответила Трещина. — Значит, договорились.

— Осталось только решить, что нам делать со следующим Губителем, — заметила я.

— Пока он не проявил себя, мы не знаем, как ему противостоять, — произнёс Отступник.

— Нужна ещё одна встреча, — сказала Доктор. — В другой день.

Сердце ёкнуло. Мне не слишком-то нравилось, во что превращается встреча.

Но суть собрания была определена в самом начале, когда я увидела, что личности собравшихся скрыты тенями. Всё, в чём разубеждало СКП обычных людей, все предубеждения насчёт кейпов, которые она стремилась развеять — здесь, в этой комнате, обретали реальность. Тайные планы, человеческие жизни в качестве разменной монеты, и невероятные активы силы, денег и влияния.

— Но прежде чем мы зайдём настолько далеко, — произнесла Доктор, — Сплетница?

— Вы пригласили меня сюда не просто так, а по определённой причине, — ответила Сплетница. — По многим причинам.

— В первую очередь, чтобы дать тебе возможность проверить кое-что для нашей обоюдной выгоды.

— Вы собрали здесь сильнейших кейпов, чтобы я посмотрела, есть ли среди них создатель Губителей.

— И?

— Среди них его нет.

— Я подозревала об этом, — кивнула Доктор. — Они неуязвимы к прорицаниям, но не думаю, что их создатель в той же степени защищён. И всё же, хорошо, что мы провели проверку. Если мы проведём ещё одну встречу, будешь ли ты участвовать, Шевалье? — спросила Доктор.

Остальные, включая группу Танды, уже покидали платформы. Мрак отошёл от панели, склонился к Сплетнице и что-то ей прошептал.

Затем прошёл мимо меня, и исчез в том же коридоре, через который я вошла, даже не взглянув в мою сторону.

Меня это задело. Я смутилась, но не смогла спросить Сплетницу, почему он так поступил, поскольку тихим ровным голосом заговорил Шевалье:

— Не думаю, что у меня есть выбор. Если я не приду, то не буду в курсе того, что происходит за кулисами, и не смогу вмешаться, если вы попытаетесь что-то провернуть, как сегодня с Клеткой.

— Это правда, — согласилась Доктор Мама.

— И, как я думаю, именно этого вы и добивались, — продолжил он. — У вас с собой Контесса, а она видит путь к победе. Вы спланировали свои действия изначально.

— Да.

— Почему? — спросил Шевалье.

— Ещё не пришло время рассказывать об этом, — ответила она.

— Да бросьте, — вмешалась Сплетница. Большинство платформ уже опустели. Только Трещина со своей группой задержались. — Думаю, и ежу понятно, что вы затеваете.

— Новый мировой порядок, — сказала я. Сплетница кивнула в знак согласия.

В нашу сторону устремилось несколько любопытных взглядов. Доктор сменила позу. Слова вызвали у неё раздражение? Досаду?

Я склонилась вперёд, опираясь на ограждение перед платформой. Странный уход Мрака только подогрел медленно закипавший во мне гнев.

— У меня было много времени на раздумья, и в тюрьме, и при вынужденном бездействии, и во время слежки. Есть только одна причина, которая объясняет ваши действия, и неважно, какая у вас при этом мотивация. Дело не в том, что вы делали, а в том, что не делали. Вы не помогали бороться с Девяткой. Против неё выступил только Легенда, но, судя по всему, он ничего не знал о ваших делах. Вы не помогали Выверту… но против него тоже не выступали. Только против Ехидны вы как-то помогли, когда начало казаться, что всё летит в тартарары. Но как только я решила уйти — вмешалась Александрия и напала на меня, когда я сдалась СКП. И я спрашивала себя — почему?

— Могу себе представить, — сказала Доктор Мама.

— Мы были подопытными свинками, — произнесла я. — Для чего? Чтобы вы встали у руля?

— Не мы. Мы никогда не стремились к власти, — сказала Доктор. — Вы очень многого не понимаете.

— А вы нас проверьте, — почти прорычала Сплетница.

— Всё, что происходит здесь? Это пустяки, — сказала Доктор. — Важно ли это? Да. Но в общей картине это лишь мелкая деталь.

Я сжала кулаки:

— Пять тысяч жизней — пустяк? Сто тысяч кейпов через двадцать с чем-то лет — пустяк? Ложь, которую вы транслировали через Александрию, ваши планы, Ехидна, эксперименты над людьми, случаи пятьдесят три; все, чью смерть вы допустили, только чтобы репутации паралюдей во главе Броктон-Бей остались незапятнанными…

— Мир запомнит нас как злодеев, — сказала Доктор Мама. В её голосе не было ни тени беспокойства или сомнения. — Но если так мы сможем спасти всех — оно того стоит.

— Вы говорите так уверенно, — произнёс Грегор-Улитка из-за спины Трещины. У него был сильный акцент. Европейский, напоминающий речь Мурд Наг.

— Стоит ли беспокоиться о морали, когда альтернатива нашим действиям — мрачный и безнадёжный конец?

— Я никогда не поставлю под сомнение ваши моральные качества, — заметил Грегор, — потому что у вас их просто нет. Мне лишь интересно, почему вы так уверены, что у вас всё получится, что вы спасёте мир, установите свой новый мировой порядок и ваше парачеловеческое руководство.

— У нас есть парачеловек, который видит путь к победе. Единственный вариант, при котором нам не нужно будет следовать по этому пути, который с каждым днём становится всё более узким и грязным, — остаться в стороне и наблюдать, как всё население этой планеты, все люди, один за другим, умирают страшной и мучительной смертью.

— Вы знаете, каким будет конец света, — сказала я, широко распахнув глаза за стёклами маски.

— Конечно, — ответила она, поднимаясь с кресла. Она собрала со стола бумаги и планшетный компьютер в аккуратную стопку и передала мужчине в очках, который сунул их под мышку. Только потом она добавила: — Однажды мы его уже предотвратили.

Повисла тишина. Я смотрела на её силуэт и чувствовала, как внутри борются смятение и недоверие. Остальные, похоже, испытывали то же самое.

— Вам лучше поторопиться, если вы хотите переместиться прямо на поле боя, — заметила она. Затем она вышла из тёмного зала, и за ней безмолвно последовали мужчина в очках и Контесса.