Миграция 17.05

— Ты выжил, — сказал Коди.

Краус резко остановился. Они были примерно в квартале от дома, и Коди стоял, прислонившись к стене, посреди перекрёстка. Больше никого рядом не было.

Его охватила лёгкая тревога, когда он увидел, как Коди удерживает в пальцах ломик, постукивая им по стене. Ситуация казалась ему угрожающей, но он постарался отбросить эту мысль. Возможно, это просто Симург ухудшает его восприятие реальности.

— Да, — согласился Краус. — Выжил.

— Смотрю, ты ранен. Уж извини, но слёз я по этому поводу лить не буду.

— Ноэль в порядке?

Коди пожал плечами.

— Никаких улучшений. Немного хуже.

— Где Марисса?

— Я привёл её обратно. У неё было видение, и она застыла на месте.

— Вы нашли врача? Или хотя бы медсестру?

— Не встретили никого, чтобы спросить. Я, кстати, в порядке. Вдруг ты беспокоишься.

— Я не беспокоился. С виду ты в порядке.

— Конечно, но кто знает, каково мне на самом деле? Может, у меня моральная и эмоциональная травма, но я просто хорошо держусь?

— Коди, — Краусу пришлось прикусить язык, чтобы сдержаться и не ляпнуть того, чего не надо. — Меня сильно ранили. Если ты хочешь продолжить разговор, может, поговорим по пути домой?

— Потому что Симург проигрывает мне отрывки из моей жизни, и самое хуёвое, что это не самые мои больные воспоминания.

Коди не слушал. Краус прошёл мимо него, и Коди повернулся и пошёл за ним, продолжая говорить:

— Я вспоминаю не то время, когда мама усыпила моего кота, хотя они точно могли спасти его. Нет. Каждый раз, когда она вытаскивает из моей памяти воспоминание, оно о тебе.

Краус на мгновение замер, но заставил себя пойти дальше.

— Ну разве не отстойно? Какая-то инопланетная, слетевшая с катушек птицеподобная фигня говорит у меня в голове, и всё, что она хочет — чтобы я вспоминал те времена, когда ты меня доводил. Все твои дурацкие шутки, вроде той, когда ты пораньше пришёл в клуб и нахимичил с моим компом прямо перед игрой.

— Это была просто тренировочная игра, — сказал Краус.

— Прямо перед игрой. Я старался быть лучше, и мог заработать денег чуть больше минимальной зарплаты, просто делая стрим игры в онлайн, и если бы я получил это грёбаное спонсорство, я бы смог частично оплатить обучение в колледже. Вот такие дела — а ты меня подставил!

— Коди, это была всего лишь тренировочная игра, и последствия моей шутки можно было исправить за две минуты, — сказал Краус. Он замедлил шаг, чтобы Коди догнал его. Он начал думать, что держать парня с оружием за своей спиной — не самая лучшая идея.

— На две минуты я опоздал на игру. Эти две минуты сказались на отношении ко мне зрителей, которые следили за игрой онлайн, и мы все выглядели плохо перед другой серьёзной командой.

— Мне очень жаль, — сказал Краус. Вообще-то ему не было жаль. Из-за того случая и у него, и у Коди стало больше просмотров. Сработало как реклама. Но спорить ему не хотелось. Важнее было урегулировать ситуацию. — Давай позже об этом поговорим? Ты знаешь, мы сейчас в крайнем…

— Я в шоке, что больше никто этого не видит. Меня бесит, что даже ты не понимаешь, что я это вижу. Твои самодовольные ухмылки, когда ты шутишь надо мной, тот снисходительный взгляд, который ты на меня бросил, когда впервые вошёл в клуб за руку с Ноэль.

— Коди…

— Вот всю эту хрень и показывает мне Симург. Каждый раз, когда я закрываю глаза, и каждый раз, когда я останавливаюсь, даже на секунду, она швыряет мне это в лицо.

— Она делает так специально, — сказал Краус. — Или она автоматически вытаскивает из памяти то, что лежит ближе всего, или она думает, что напоминание тебе от этих событиях принесёт в будущем больше зла, чем если ты будешь вспоминать о погибшем коте. Если ты позволишь ей тебя достать — значит, станешь её марионеткой. Позволишь ей победить.

— Что самое забавное, — ответил Коди, — пусть лучше я увижу, как она побеждает, чем как ты геройски справишься со всей этой ситуацией.

— Она заставляет тебя так думать. Это не ты, Коди.

— Возможно. Неважно. Я всё-таки намерен помочь, я не собираюсь мстить или типа того, — сказал Коди, холодно улыбнувшись Краусу. — Потому что даже если я ненавижу тебя всеми фибрами души, Краус… Фрэнсис… к остальным я такого не испытываю.

— Ладно, — Краус посмотрел на ломик, размышляя, смог бы он защититься от его удара с помощью только одной здоровой руки и металлического кейса.

— Из-за неё Марисса напугана до смерти, она заставляет Оливера плакать, когда он думает, что его никто не видит, Джесс стала жутким параноиком, до такой степени, что почти ничего не говорит, если это не касается присмотра за Ноэль, а Люк, очевидно, страдает от боли. А ты в полном порядке — разве не забавно?

— Я не в порядке.

— Ой? А что не так? — тон Коди был почти язвительным.

«Даже если он меня не ударит, я сам могу не удержаться».

— Неважно, — сказал Краус.

— Так что великий Краус, самый удачливый из нас, который всех обвёл вокруг пальца, кто заполучил девушку и уклонился от последствий, всё-таки не такой неуязвимый. Что она с тобой делает?

— Не твоё дело.

— Разве? Мы должны быть в курсе того, что происходит. Всё, что я знаю — что ты в любой момент можешь начать убивать всех направо и налево.

— Я не такой. Просто я не хотел бы обсуждать это с тобой.

— Подозрительно, подозрительно… — голос Коди звучал так, будто ему было крайне весело.

Краус ускорил шаг. Ему не нравилась мысль о том, что остальным приходится так плохо. У него было три периода отдыха от крика: во время того, как Мирддин неизвестно какой силой частично закинул его в другое измерение, и два воспоминания. Коди казался вполне дееспособным, ну, может, малость психованным, но у него тоже всплывали воспоминания.

Краус толкнул дверь и обнаружил, что она заперта. Он глянул на Коди и несколько раз громко постучался.

Им открыл Оливер. Он выглядел так, будто ни на секунду не сомкнул глаз за прошедшие сутки. Глаза у него были красные, и он отвёл взгляд, когда увидел Крауса и Коди.

Чем она его проняла? Самое слабое место Оливера — его самооценка. Она смешивала его с землёй, как его мать? Поднимала в памяти моменты прошлых провалов, когда другие смеялись над ним?

Можно ли было это исправить? Поддержать парня?

Краус остановился на том, чтобы тихо сказать:

— Спасибо, чувак. Мы справимся. Скоро всё будет нормально.

Оливер кивнул, но не сильно воодушевился.

Краус вошёл в дом и сразу устремился к Ноэль.

Марисса сидела у неё в ногах, откинувшись на спинку дивана, она спала или пыталась уснуть. Люк накрылся одеялами, и будто бы даже не двигался с тех пор, как Краус ушёл. Джесс сидела на кресле напротив дивана, и выглядела почти как Оливер.

— Ты ранен, — сказала Джесс.

Марисса забеспокоилась, её глаза расширились, когда она посмотрела на руку Крауса.

— У нас, это… аптечка. Она у нас есть.

— Окей, — сказал Краус. Он склонился над головой Ноэль, опуская на пол металлический кейс. Краем глаза он следил за Коди, который прислонился к дверному косяку и наблюдал за ним.

— Ты видел людей с суперсилами. Злодеев?

— Я не знаю, злодеи они или нет, — рассеянно заметил Краус, всё внимание которого было на Ноэль. Кто-то вытер кровь с её лица, но выглядела она нехорошо. Она была так укутана одеялами, что должна была бы уже перегреться, но её трясло. С закрытыми глазами она открыла рот, будто бы для того, чтобы что-то сказать, но рот так и остался приоткрытым, челюсть подрагивала, как будто у неё стучали зубы.

— Они собирались убить тех людей, — сказал Коди. — Последнее, что я видел — они собирались убить и тебя.

— Это были испуганные люди в странном месте, — сказал Краус. — Они слышали в своих головах ту же песню, что и мы, и почти не понимали, что и как тут происходит. Я не оправдываю их, особенно учитывая то, чем они занимались, но я могу их понять. Чёрт, не могу поверить, что среди тех людей, кого мы спасли, не оказалось доктора.

— После того, как сбежали, они не знали, как тебя найти, — сказал Люк. — Они пришли сюда. Мариссе было нехорошо, поэтому Коди отправился в одиночку искать тебя.

«Искать меня?» Краус повернулся, чтобы посмотреть на Коди. «Ты просто стоял неподалёку от дома».

— И я его нашёл, — сказал Коди.

— Ага, — ответил Люк.

— Какой молодец, — заметил Краус, наградив Коди яростным взглядом.

Коди лишь слегка улыбнулся. Он отступил от дверного проёма, пропуская Мариссу с бинтами.

— Я не знаю, что с этим делать, — сказала она. — Как бинтовать вывихи, это да, но не такое.

— Промой рану и забинтуй, — сказал Краус. — Слушайте, я тут наткнулся на пару героев. Не мог с ними говорить, они мне не позволили, но я слышал, как они говорили о том, что битва почти окончена. Симург может провернуть какую-нибудь гадость под самый конец, но герои побеждают, и сейчас они решают, что делать после битвы.

— Правда? — спросила Марисса. Она опустила на кофейный столик сложенное полотенце, и была готова полить его руку антисептиком.

Краус кивнул.

— Может, минут через пятнадцать, а может, через полчаса. Но всё почти закончилось. Нам просто нужно продержаться, оставаться спокойными. Убедиться, что Ноэль не становится хуже.

Марисса начала лить антисептик на раненую руку Крауса, и он зашипел от боли, прижимая её к столу здоровой рукой, чтобы рефлекторно её не отдёрнуть.

— Что это? — спросил Коди. Он подошёл к ним сзади, и подтолкнул ногой металлический кейс. — Аптечка?

— Нет, — ответил Краус. — И если я скажу вам, что это, вы всё равно не поверите. Отдайте Джесс. Ей понравится.

Коди поднял чемоданчик и отдал его Джесс. Она положила его на колени, с подозрением глянула на Крауса, затем открыла кейс.

Он подождал, пока Марисса нанесла антибактериальную мазь на рану, наложила на неё толстые белые тампоны из бинтов, затем начала оборачивать руку куском ткани. Было заметно, что несмотря на неопытность в оказании первой помощи, бинтовать она как раз-таки умеет.

Джесс не стала убирать бумаги в отдельный карман, где они находились — просто уронила их на флаконы, закрыла кейс и защёлкнула замок.

— Уничтожь это.

— Что? — спросил Коди. — Погоди-ка, а что это вообще?

— Неважно, — ответила Джесс. — Уничтожь.

— О чём ты говоришь, Джесс? — спросила Марисса.

Краус снова проверил, на месте ли повязка, затем поднялся.

Он подошёл к Джесс, и она прижала кейс к груди. Почти умоляюще она произнесла:

— Положи его куда-нибудь, где его никто не сможет найти, или уничтожь это. Перемешай жидкость с песком и вылей где-нибудь на заднем дворе, ну или что-то вроде такого.

— Я думал, ты заинтересуешься этим больше, чем все остальные, — сказал Краус.

— Что это? — снова спросил Коди.

— Суперсилы, — ответил Краус. — Если я понял всё правильно, тогда содержимое этого чемоданчика может дать тебе суперспособности. Я нашёл это в здании, которое выбросило сюда вместе с монстрами.

Коди вытаращил глаза. Марисса, Люк и Оливер отреагировали точно так же.

— Ты не понимаешь, — произнесла Джесс.

— Что тут непонятного? — спросил Краус. — Мы в опасности. Это ведь практически то же самое, что взять с собой оружие, когда выходишь на опасные улицы?

— Это вообще не то же самое, — ответила Джесс. — Суперсилы — это навсегда. Если содержимое флакона сработает, оно изменит твою жизнь. Конечно, в том случае, если это не ловушка. Возможно, это яд, если оно пришло из того же места и той же культуры, что и те монстры.

Интуиция или паранойя — но что-то говорило ему, что Джесс опять утаивает важную информацию.

Краус прочистил горло и объяснил:

— Я нашёл это в разрушенном офисе или лаборатории. Они это продают — из документов, которые ты только что просматривала, то есть из той строки, что я успел зацепить взглядом, я предположил, что у них там что-то типа магазина. Спрашивается, зачем им так тщательно их готовить, с кучей бумаг, упаковкой в дорогой кейс и защитную пену, только чтобы отравить своих клиентов?

— Я не говорю, что это яд…

— Именно так и говоришь, — возразил Краус.

— Нет, я имею в виду, это просто пример. Есть множество вариантов, что может пойти не так. Нам нельзя рисковать. Только не тогда, когда у нас есть и другие поводы для беспокойства.

Да, она снова уклоняется от темы.

— Это суперсилы? — спросил Коди. Он потянулся к кейсу, но Джесс постаралась повернуться так, чтобы закрыть контейнер собой, не дав Коди добраться до содержимого. — Серьёзно? И сколько там?

— Шесть флаконов, — ответил Краус, но смотрел при этом на Джесс.

— Это шесть доз? — спросил Люк.

— Краус, — сказала Джесс. — Ладно тебе. Ты знаешь, в каком мы положении. Ты знаешь, что в этом нет ничего хорошего. Неужели ты не хочешь вернуть всё как было?

— Погоди-ка. По твоим словам понятно, что за всем этим стоит нечто большее, — сказал Люк. — Вы до этого шептались о чём-то вдвоём. Это не…

— Люк, — прервал его Краус, — слушай, ты ведь меня знаешь? Лучше, чем все остальные.

— В общем, да, — ответил Люк, искоса глянув на Ноэль.

— Ну, лучше чем все из нас, кто сейчас в сознании, — уточнил Краус, хотя не совсем был в этом уверен. — И ты хорошо знаешь Джесс. Так что ты можешь нам поверить, если я скажу, что да, происходит ещё кое-что, но мы действуем на общее благо, когда не раскрываем всех подробностей?

— Я тебе не доверяю, — сказал Коди.

— Ты ведь никакой херни не задумал? — спросил Люк, игнорируя Коди. — Знаешь, ты ведь раньше откалывал такие номера. Знаю, что сейчас не время для шуток, и обычно твой здравый смысл не позволил бы тебе что-то подобное делать, когда мы в такой жопе, но это пение в наших головах заставляет нас вести себя странно, и… — он замешкался.

— Никакого подвоха. Если ты не доверяешь мне лично, поверь хотя бы, что я не буду ничего подобного затевать, пока Ноэль в таком состоянии. Есть более важные вещи.

Люк нахмурился.

— Ладно. Я тебе поверю. Не подведи нас.

Краус кивнул с серьёзным выражением лица. Он глубоко вдохнул, затем обратился к главному источнику проблем. Джесс.

— Джесс, ты же больше всех следила за миром супергероев, — заметил Краус. — Ты следила за нашими местными мелкими героями и злодеями, и теми немногими, кто покрупнее. Ты следила за новостями Земли Бет и знаешь, что происходило между настоящими героями и злодеями. Разве нет? Как я и сказал Люку насчёт того, что для меня важнее всего — этот ящик у меня не на первом месте. И не на втором, и даже не на третьем. Вот чтоб мне провалиться. Но это же не пустяк!

— Как это «не на первом месте»? — спросил Коди. — Это же суперсилы.

— Заткнись! — взорвался Краус, голос был гораздо громче и грубее, чем ему хотелось бы.

В комнате воцарилась тишина. Единственным звуком был крик в их головах, приглушенные звуки отдалённой битвы, и тихое шуршание со стороны Ноэль. Она беспокойно возилась на диване.

Краус опустился на колени рядом с Ноэль и убрал волосы с её лица. Затем повернулся и сел на пол спиной к дивану, держа её за руку.

— Джесс. Давай внимательно прочитаем бумаги из кейса. Попробуем понять, правда это или мистификация, можем ли мы их использовать. Если нет — то вдруг их можно будет продать? Деньги нам понадобятся.

— Ты не понимаешь, — сказала она.

— Да, ты права, я не понимаю. Но я и не смогу, если ты не объяснишь, а у меня сложилось впечатление, что ты не собираешься это делать.

— Если ты возьмёшь документы, ты решишь, что стоит попробовать.

— Возможно, нам всем стоит.

— Мы не можем.

Он вздохнул.

Она продолжила:

— А если я открою кейс, чтобы отдать тебе бумаги — вы отберёте у меня его со всем содержимым, а я не смогу встать с места, чтобы отнять его у вас.

— Мы не будем так поступать, — сказал Краус. — Просто… вытащи бумаги, передай их нам, а кейс оставь у себя, пока мы не решим, что с ним делать.

— Единогласно? — спросила Джесс.

— Не знаю насчёт единогласия… — он увидел, как она изменилась в лице, — но, по крайней мере, мы основательно это обсудим.

Она кивнула. Открыла кейс, вытащила из него документы и протянула ему. Краус потянулся за бумагами, но Коди выхватил их из руки Джесс.

Краус глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Спокойно. Коди просто под влиянием Симург.

— Шесть формул, — сказал Коди. — Каждая из них даёт силу разного типа. Тут не говорится точно, какую силу можно получить. Описание очень смутное.

Марисса снова подошла к Краусу, чтобы проверить, как там Ноэль. У него ёкнуло сердце, когда он заметил, что у неё перестали стучать зубы. Ему пришлось приложить ладонь ко рту Ноэль, чтобы убедиться, что она всё ещё дышит.

— Это дорогая штука. Семизначный ценник, — добавил Коди.

Джесс покачала головой.

— На второй странице говорится что-то о целой куче физических и психологических проверок, — сказала она. — Подумайте сами. Почему? Логично предположить, что именно по этой причине нам не стоит их использовать. Они уверены, что не стоит людям с психологическими проблемами принимать эти формулы, а мы находимся под влиянием Симург. Мы все сейчас немного невротики.

— Мы можем подождать, — сказал Краус.

— Не то чтобы я был на стороне Джесс, — сказал Люк, — но ты сам себе противоречишь. Ты говорил, что мы должны их использовать, чтобы защитить себя, а теперь ты говоришь, что нам нужно подождать, пока всё закончится? Зачем нам нужно будет от чего-то защищаться, когда Симург уйдёт?

Краус покачал головой, глянув на Джесс. Она не поддержала его.

«Потому что даже когда Симург уйдёт, нам как-то нужно будет попасть домой».

— Я… ладно, я не знаю, — сказал Краус, у которого не получилось придумать нормального ответа, который бы не раскрывал всей правды.

— Чёрт, — сказал Коди, вытаращив глаза от удивления. — Джесс, ты до какого места дочитала?

— Первые несколько страниц.

— А эту часть? — он перекинул несколько первых страниц за последние, и вернул бумаги в руки Джесс, указывая на конкретное место.

Краус посмотрел на Ноэль, и тихо сжал её руку. Она в ответ слабо пожала его ладонь.

— Ты очнулась? — прошептал он.

Марисса наклонилась над ней.

— Она и правда очнулась?

Ноэль ничего не ответила. Краус покачал головой:

— Мне показалось, что она мне отвечает.

Марисса потрепала его по плечу.

— Ребя-ата! — Коди был в восторге.

Краусу хотелось его прибить. Такое поведение, такой восторг — когда Ноэль может быть при смерти? Так радоваться ёбаным суперсилам, когда друг серьёзно ранен?

— Погоди. Дай-ка их мне, — Коди снова взял бумаги у Джесс. — Слушайте. «Клиенту номер три необходимо знать, что продукт может влиять на церебральный паралич», бла-бла, чё-то там про юридическую ответственность, никаких гарантий, бла-бла-бла, да где же это было? Ага. «Продукт способен вызвать частичное или полное излечение».

Все замолчали. Больше чем один взгляд устремился в сторону Джесс.

— Я… у меня же не ДЦП, — сказала она.

— Но церебральный паралич — это же неполадка с мозгами? — спросил Коди. — С самой сложной и нежной частью человеческого тела. Если что-то может починить твой мозг — то, может, и остальное сможет вылечить? Давай я дальше прочитаю, это же…

— Нет, — отрезала Джесс. — Даже если так. Особенно если так. Я не буду это пить. И вам, ребята, тоже не позволю.

— Почему? — спросил Коди. — Почему «особенно»?

— Потому что!

— У тебя паранойя, — сказал Люк. — Ты так думаешь из-за пения в голове.

— Совсем нет! Я знаю. Я читала обо всём этом! О ней! Вот именно это она и делает!

— Что «именно это»? — спросил Краус.

— Как думаешь, почему они так напуганы? Почему там ограда, за которой солдаты, готовые застрелить тебя? Ты вообще понимаешь, почему они остаются за пределами зоны слышимости? — она показала на Крауса. — Почему герои, которые увидели Крауса, не стали его слушать?

— Из-за музыки. Из-за того, что мы резкие, непредсказуемые, — сказал Оливер.

— Для решения этой проблемы хватило бы и слезоточивого газа. Ну или солдат с оружием! Почему бы и нет, если больше девяноста процентов жителей эвакуировано?

— Тогда почему? — спросил Краус.

— Потому что вот что она делает. Вот почему её так боятся. Бегемот сжигает людей дотла на расстоянии в сотню метров от себя, Левиафан затапливает или разрушает огромные площади земной поверхности. Миллионы жертв за один день. Но Симург — вот кто пугает их больше всего. Вы видели, как она сражается, как уклоняется от ударов и блокирует их. Она видит будущее.

Краус кивнул.

— Я подозревал об этом, но…

— Нет, — перебила его Джесс. Её глаза расширились от страха. — Послушайте меня! Она появилась в том городе в Швейцарии. В первый раз. Затем, спустя какое-то время, запела. Стала швыряться вокруг зданиями, привела атомную электростанцию в критическое состояние, подняла ветер с радиоактивной пылью, убила нескольких героев, довела людей до беспорядков и паники своей песней. Ну, типа, как и остальные Губители, так?

Краус не шелохнулся, ожидая продолжения. Он увидел, как кивают Марисса и Оливер.

— А полгода спустя? Перспективный учёный покончил с собой. Ещё один человек попытался взорвать телестанцию, чтобы его девушка к нему вернулась. Супергерой убил премьер-министра, а тот, кто пришёл ему на смену, начал в стране войну. Все эти люди были рядом, когда появилась Симург. Друзья того супергероя говорили, что до встречи с Симург с ним всё было в порядке. А потом он покатился по наклонной. Ещё что-то было, я сейчас не могу вспомнить, что именно. Но тоже очень плохое.

— Не понимаю, — сказал Люк.

— Такие случаи продолжают происходить. Каждый раз, когда она появляется. Каждый раз люди, которые слышат ту же песню, что у нас в головах, слетают с катушек. Дела идут наперекосяк. Люди ломаются, срываются, рушатся их жизни, или они делают что-то такое, из-за чего случается ещё что-то, что становится причиной глобальной катастрофы. А тот учёный, который предположительно работал над экологически чистым источником энергии, способным снабжать целые города? У него погибли жена и дети, а сам он стал суперзлодеем, он сделал целью своей жизни убийство всех, кто пытается с помощью суперсил сделать мир лучше. Есть и другие. Всё повторяется с каждым её приходом. Она никогда не причиняла столько же ущерба, сколько Левиафан и Бегемот, то есть непосредственно в тот момент, когда приходила, но самое страшное всегда случается потом.

— Так она… что? Делает из людей убийц?

— Нет, — ответила Джесс. — Не совсем. Она не меняет образ твоих мыслей. Без непосредственного вмешательства. Это больше подсознательное… ну… вроде «причины и следствия». Каждый раз, как она приходит, она выбирает несколько человек, и превращает их в управляемые мины замедленного действия, чтобы они сделали возможными какие-то ужасные события, которые произойдут спустя недели, месяцы или годы после того, как эти люди с ней столкнулись.

Краус посмотрел на кейс.

— И ты думаешь, что кейс — тоже к этому относится? К причинам и следствию?

Джесс издала короткий, высокий смешок, в котором не было ни тени юмора.

— А разве нет? Разве это не набор невероятных совпадений — что мы оказались здесь, в этой ситуации, заперты внутри её радиуса действия, и Краус пошёл за доктором для Ноэль, а вместо него нашёл это? Я знаю, что вы все думаете. Что эта штука, возможно, позволит мне снова ходить. Если сработает. А может, у каждого из нас появятся суперспособности. Но Симург видит то, что произойдёт. Наверняка. И она — не на нашей стороне. Как бы она это ни делала, она уже сложила все события в хитроумную ловушку, которая начинается и заканчивается наебаловом.

Люк покачал головой.

— Но ты не можешь… если так думать, то мы не можем предпринять ни одного действия, которое не было бы заранее просчитано и не повернуло бы события развиваться по наихудшему сценарию.

Джесс снова кратко рассмеялась. В уголках её глаз стояли слёзы.

— Если она выбрала нас, а этот кейс заставляет меня думать, что это именно так, то мы обречены. Точка. Каждый раз, когда она появляется, люди рядом с ней становятся ходячими бомбами с таймером. Мы не воспользуемся содержимым кейса — мы всё равно будем играть роли, которые она расписала для нас в своей игре, и произойдёт что-нибудь ужасное. Но если мы используем его содержимое? Та же фигня, мы будем выполнять предусмотренные ею действия, только вот последствия будут ещё хуже, потому что всё, что мы сможем наделать с суперсилами, будет на несколько порядков… ну не знаю… суперсильнее.

— Должно же быть что-то… — сказал Люк. Он поморщился, когда поменял положение тела и шевельнул ногой. — Что мы сможем сделать.

Джесс покачала головой и сказала:

— Не может быть, чтобы исход был в нашу пользу, потому что она предсказывает все исходы. Вот почему мне не хотелось вам ничего рассказывать.

Никто ничего ей не ответил. Краус посмотрел на остальных, увидел широко распахнутые глаза Мариссы, увидел, как Оливер сидит, обхватив руками колени. Как у Люка вытянулось лицо.

Джесс продолжила.

— Солдаты за оградой? Они тоже это знают. Вот почему они боятся нас, Оливер. Они думают, что мы что-то скажем или сделаем, чем-то натолкнём их на какую-то мысль, разложим у них в головах всё по полочкам, и они закончат тем, что погибнут в автокатастрофе или прикончат собственных жён. Карантин тут делается не против эпидемий или вирусов или чего-то подобного. Это карантин против причинно-следственных связей. Карантин, ограничивающий нашу способность влиять на внешний мир.

— Не обязательно всё именно так, — сказал Краус.

Джесс пожала плечами, и с горечью произнесла:

— Может быть и нет. Может быть, тебе необходимо вслушиваться в песню, чтобы она взломала тебе мозг и определила, как именно ты будешь действовать, а иначе люди слишком сложны для неё, чтобы их предсказать. Наше поведение, наши эмоции и страх — возможно, лишь побочный эффект взлома мозгов. Или вообще все эти теории неверны, и она действительно настолько могущественная. Но Симург есть Симург. Она более уязвима, чем два других Губителя, не может выстоять долго в силовом противостоянии. Но последствия?

Джесс спихнула кейс с колен на пол.

— Последствия — вот что в ней самое плохое.

Краус уставился на металлический кейс.

Возможно, прошла минута, пока Краус уверился в том, что происходит именно это: крик в голове становится всё тише. Ещё через две минуты он полностью исчез.

Тишина. Абсолютная тишина, без крика в головах, без грохота и разрушений в нескольких километрах от них, без обычного городского шума.

Джесс начала всхлипывать, первой прервав молчание. Больше никто к ней не присоединился. Остальные, как подозревал Краус, просто ещё не осознали. Только Джесс могла обдумать ситуацию во всей её полноте, только она знала все подробности, подмечала все детали и могла составить из них цельную картину происходящего и поверить в неё.

Краус почувствовал, как влага застилает его глаза, больше за Джесс, чем за себя, хоть это и казалось странным. Отчасти причиной была усталость, огромное психическое напряжение, которое они испытывали. Он мог подняться, подойти к ней, поддержать — вот только как сказать кому-то, что всё будет хорошо, когда все признаки указывают на обратное?

Но он всё равно был не таким человеком, который смог бы подобрать нужные слова. Ему никогда не приходилось утешать людей, он не знал, как это делается. Его беспокоило, что он может запороть такой момент, а Джесс была отличной девчонкой. Она не заслужила запоротой попытки утешения.

Нет. Он будет вести себя так, как умеет. Краус сморгнул слёзы с глаз, прочистил горло и надел на лицо самоуверенную улыбку:

— Не понял, чего вы все так грузанулись. Неужели всё настолько плохо?

Джесс издала звук, будто поперхнулась — что-то среднее между рыданием, фырканьем, икотой и смехом.

Краус увидел устремлённые на себя недоверчивые взгляды, и не мог не улыбнуться.

— Засранец, — сказал Люк, но он тоже улыбался.

Коди повернулся и вышел из комнаты, сильно пнув что-то по дороге, когда проходил через коридор. Если до этого казалось, что напряжение в комнате немного разрядилось, то это ощущение угасло с его уходом.

Комната снова погрузилась в тишину. По крайней мере, как отметил Краус, Джесс больше не плакала.

Краус всё ещё держал Ноэль за руку, переплетая её пальцы со своими. Он приподнял её ладонь и поцеловал её тыльную сторону. Взгляд его упал на металлический кейс.

«Возможно, это не мы, — подумал он. — Возможно, она выбрала других людей, а нас просто случайно закинуло в этот мир. Возможно, мы вылечим Ноэль, найдём дорогу домой, и всё это останется просто страшным воспоминанием».

Он выдохнул — тихий, ироничный смешок, прозвучавший на одной ноте. У него получилось отвлечь Джесс, он помог ей почувствовать себя чуть-чуть получше. Но себя он отвлечь не смог бы, даже рассказывая самые смешные шутки.