Западня 13.9

— Плечевую кость примкнём, — Ампутация ненадолго задумалась, — к бедренной кости…

Напевая себе под нос, она достала из рукава скальпель, осмотрела его и положила на стол.

— Бедренную косточку приставим… к спине и похрустим.

Из-под платья Ампутация достала хирургические щипцы, затем ещё одни.

— К позвонкам пришьём суставчик от… чашечки коленной. И к коленному суставу… руку прирастим мгновенно.

Мне было страшно. Я могла в этом себе признаться. Мысли в голове путались, я не могла пошевелиться. Не знаю, чем накачала меня Ампутация, но оно мешало использовать силу. Всё было не так, как с Панацеей — та просто полностью отрезала меня от сверхспособностей. Сейчас же я их ощущала. Я чувствовала насекомых, могла отдавать им простейшие команды, но у меня не получалось заставить их выполнить мало-мальски сложную или требующую аккуратности задачу.

— А с позвонками шеи мы соединим, — закончив, Ампутация покачала головой из стороны в сторону, — головку с черепом внутри.

Краем глаза я увидела открытую дверь холодильника, но не могла повернуть голову, чтобы посмотреть, что происходит внутри. Брайан же прекрасно видел всех нас с того места, где висел.

Не хотелось сдаваться без боя. У меня не получалось отдавать насекомым конкретные команды, но, если постараться, кое-что я сделать смогу. Чисто теоретически можно, наверное, предоставить командование насекомыми подсознанию, раз сознательно я пока ими управлять не способна?

Я сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох, а теперь приказ действовать.

Нападайте!

Если мои обычные команды насекомым можно было представить в виде мысленно произнесенных слов, то сейчас я закричала. Я не контролировала выполнение приказа: никакого руководства насекомыми, никаких дополнительных указаний. Ничего такого я просто не могла. Однако все насекомые в радиусе пяти или шести кварталов ринулись на Ампутацию.

Та заметила происходящее практически мгновенно и выхватила распылитель, при помощи которого нейтрализовала первый рой. Одна оса успела ужалить Ампутацию, а так как я не могла контролировать свою силу, чтобы пережать осе брюшко, то ещё и впрыснула яд. Хотя я бы не стала ей мешать, даже если бы могла.

Остальные насекомые умерли после контакта со спреем — я перестала их чувствовать.

Вот только мой приказ продолжал действовать. Примерно как в бою с Бакудой, когда насекомые слетались ко мне даже после того, как я потеряла сознание. Всё работало само собой, без прямого контроля. Немного жутко было наблюдать за передвижениями насекомых, видеть, насколько они инициативны, несмотря на отсутствие управления. Насекомые расползались, обходили препятствия, разбивались на группы и пытались атаковать Ампутацию сзади, пока она убивала тех, что были прямо перед ней. Некоторые летающие насекомые даже закидывали Ампутацию пауками сверху.

— Как же раздражает, — услышала я её голос. Я лежала так, что могла видеть только пол, маску Чертёнка и, если сместить взгляд влево, — холодильник, в котором находился Брайан. Немногим насекомым удавалось прорваться через распыляемый спрей, но и они погибали или застывали от контакта даже с мельчайшими капельками, осевшими у неё на коже, волосах и одежде.

Ответить на её комментарий я тоже не могла. Сконцентрировавшись на дыхании, я пыталась следить за происходящим. Пока у меня получалось только двигать глазами и подёргивать кончиками пальцев.

— Чтобы ты знала, я сделала себе иммунитет ко всем этим бестолковым слабеньким ядам и аллергенам, — сказала Ампутация. — К тому же я легко могу отключать болевые ощущения. Не навсегда, такого я не хочу — но сейчас этого достаточно.

Ей даже не больно. Чёрт!

— Но всё равно раздражает.

Стоило только Ампутации опустить распылитель и начать рыться в карманах, как до неё тут же добрались насекомые. Я почувствовала, как она достала длинные трубки из гладкого стекла. Лабораторные пробирки. Ампутация бросила что-то в каждую из них, затем проколола ёмкость распылителя. Вырвавшееся облако убило практически всех насекомых вокруг, так что я не смогла узнать, что она дальше делала с распылителем и пробирками.

— Интересно, — сказала Ампутация. Я почувствовала на себе её маленькие ладошки. Ампутация перевернула меня так, чтобы мне было видно потолок. И её саму. Вокруг клубилось облако из чего-то, похожего на дым. Это из пробирок? Дым действовал на насекомых так же, как и спрей. Ампутация создала что-то вроде газового барьера.

— Видишь ли, существует часть мозга, которую те, кто изучает паралюдей, называют Corona Pollentia. Не путай с Corona Radiata. У всех паралюдей она немного разная и отвечает за управление силами, когда их вообще можно контролировать. Если быть точной, то за это отвечает часть Corona Pollentia, которая называется Gemma. Она позволяет нашему мозгу управлять активным аспектом силы примерно так же, как он управляет движением конечностей.

Ампутация провела рукой по моему темени и затылку, там, где их не закрывала маска, и помассировала кожу, будто ощупывая форму черепа.

— Corona Pollentia и Gemma у всех паралюдей отличаются по размеру и точному месторасположению, но находятся при этом обычно между лобной и теменной долями мозга. Прямо под макушкой, если угодно. На паралюдях-преступниках лоботомия не практикуется отчасти потому, что размер и местоположение Corona Pollentia зависит от того, какими силами обладает парачеловек, и от способов реализации этих сил, а метод проб и ошибок не очень хорошо работает на плохих, страшных дядьках, которые умеют плавить плоть и выдыхать лазерные лучи.

Ампутация задрала мне голову и ощупала края маски, пытаясь понять, как её снять.

— Я очень хорошо разбираюсь в том, как найти Corona Pollentia и Gemma. Чаще всего у меня даже получается предугадать, где они находятся, если знаю, какой силой обладает человек. И я умею их взламывать, делать так, чтобы силу было невозможно отключить или, наоборот, временно блокировать её. Могу её даже модифицировать. Помнишь тот порошок, который я выдохнула тебе в лицо? В нём содержатся такие же прионы, что и в дротиках, которыми я стреляла в твоих друзей. Они блокируют Gemma, но не трогают силу. Сама подумай — я бы не смогла экспериментировать с твоими способностями, если бы выжгла всю Corona Pollentia, верно? Верно.

Ампутация наклонила мою голову и вгляделась в линзы на маске. Глаза у неё были разного цвета.

— Суть в том, что Corona Pollentia слишком маленькая, чтобы делать то, что она делает. Мозги у паралюдей творят просто поразительные вещи. Управление силой, все мельчайшие подробности, которые наш мозг учитывает, чтобы решить, что и как работает. Невероятный потенциал, иногда чудовищное количество затрачиваемой энергии — весь мозг не в силах обработать такой объем информации, не в силах управлять такой энергией, и тем более не способен на это отросток мозга размером с киви. Как это работает? Откуда-то оно должно происходить? Хочешь знать вторую причину, почему нельзя взять и просто вырезать Corona Pollentia? Если это сделать, сила всё равно останется, просто человек не сможет её контролировать. Будет пользоваться ей инстинктивно.

Ампутация начала ощупывать мою маску, пытаясь найти какой-нибудь шов, застёжку или замок. Не прекращая разговаривать, она ухватилась за края выреза у меня на макушке и попробовала стянуть маску вниз.

— Теперь ты должна понимать, почему меня так заинтересовало, что у тебя, несмотря на выведенную из строя Gemma, всё ещё получается контролировать насекомых.

Ампутация перестала пытаться стянуть с меня маску. Ей мешали панели брони, а паучий шёлк и не думал рваться. Она щёлкнула пальцами, и к ней подбежал один из механических пауков. Ампутация отсоединила небольшую циркулярную пилу от его лапки. После включения та взвыла как бормашина. Ампутация начала нить за нитью разрезать мою маску.

— Сейчас я буду разбирать твой мозг на части. Ты даже не представляешь, как я взволнована! Быть может, ты дашь мне хоть какую-то подсказку о “пассажирах”. Видишь ли, я называю пассажиром нечто, подсоединённое к мозгам паралюдей. Он живёт до того момента, как парачеловек обретает силу, помогает образоваться Corona Pollentia, после чего ломается. Я наблюдала за тем, как работает эта сущность, когда вызывала у людей события-триггеры и записывала происходящее. Видела, как затем пассажир умирал. Но я практически уверена, что в нас остается что-то, связанное с ним. Он подстраивается под нас, подключает к каким-то внешним силам, которые ни ты, ни я не можем даже представить. Подключает, чтобы наши способности могли работать.

Вдох, выдох. Мне приходилось постоянно сознательно контролировать дыхание. Не знаю, что тот порошок со мной сделал, но он заодно как-то отключил части мозга, отвечающие за автоматизм простейших действий. Дыхание не поспевало за бешеным биением сердца, отчего у меня начала кружиться голова. Или это тоже из-за порошка. Или от страха.

— Но я не смогла его найти. Либо пассажир физически находится где-то в другом месте, либо он настолько маленький, что у меня не получилось его выследить. Раз твой “пассажир” настолько мощный, что позволяет управлять силой даже без функционирующей Gemma, а способности работают без прямого контроля с твоей стороны, то, возможно, у тебя его будет проще заметить.

Работа над маской протекала довольно медленно. Она остановилась, чтобы убрать с пилы свисающие нити.

— Не бойся, когда закончу, я положу всё содержимое черепной коробки обратно. А затем мы сможем перейти к настоящему веселью.

Она избавилась от моей маски.

Вдох, выдох. Не хочу терять сознание. Или лучше отключиться? Возможно, лучше быть без сознания, когда она продолжит свою работу.

Ампутация провела мне по лбу скальпелем так быстро и ровно, что я почти не почувствовала боли. Лишь успела заметить, как она начала убирать мои длинные волосы со скальпеля — и тут мне в глаза попали первые ручейки крови. Глаза обожгло, и я на секунду ослепла, прежде чем мне удалось моргнуть, чтобы убрать кровь. Хотелось моргать ещё, но даже веки шевелились слишком медленно. Я так и не поняла, помогали мне при этом контактные линзы или мешали.

Вспомнился случай, произошедший за несколько дней до того, как я впервые вышла в костюме. Туалетная кабинка и душ из напитков. Всё началось с клюквенного сока, попавшего мне в глаза и на волосы. Как дошло до того, что вместо сока меня теперь заливает кровь?

— Словами не передать, в каком я восторге! Словно наступило Рождество, и пора открывать подарки! Спасибо! — Ампутация наклонилась и поцеловала меня точно в центр лба. Когда она выпрямилась, её губы и подбородок были красными от крови. Не особо беспокоясь о такой мелочи, Ампутация вытерла часть крови тыльной стороной ладони.

Она посмотрела на циркулярную пилу и включила её. Та заработала, воя на высокой ноте.

Затем остановилась.

— Крутится слишком медленно. Забилась милипусечными кусочками шёлка и брони, или что там у тебя было. Но не переживай! У меня есть ещё одна пила, побольше, я ей раньше уже оперировала. Сейчас я пойду и поищу, — Ампутация отошла, пропав из моего поля зрения. Она по-прежнему носила с собой пробирку, из которой валил дым, и насекомые не могли на неё сесть. Однако я могла следить за ней, отмечая, где мой рой начинает умирать. Сначала на другом конце помещения, потом в коридоре и затем в соседней комнате.

Я попыталась пошевелиться, но безуспешно. У меня получалось только дёргать кончиками пальцев и моргать — и то, если сконцентрироваться исключительно на этих действиях. Хорошо хоть глазами я двигала свободно.

Ничего не получалось сделать. В таком состоянии у меня не выходило отдать насекомым даже самый простой приказ типа “найти Суку”.

Ампутация рассказывала о пассажире. Мой союзник или партнёр, в каком-то роде. Можно ли его как-то использовать? Дать ему больше свободы действий?

Я вложила всю свою волю до последней капли в мысленный призыв о помощи.

Ничего. Всё слишком расплывчато. Может быть, пассажир мне чем-то и помогал, но у него не было никаких идей, как исправить ситуацию, о которых бы не подумала я. Насекомые не отреагировали.

Самое время появиться какому-нибудь герою-спасителю. Насекомые перестали атаковать Ампутацию, потому что не знали, где она находится. Теперь они просто парили в воздухе, ползали по стенам и искали людей, пытаясь найти цель. Существовала вероятность, что они наткнутся ещё на кого-нибудь. Если кто-то идёт к нам на помощь, насекомые его заметят.

Никого. Помощи ждать не от кого.

Никто из моей команды тоже не шевелился.

Если бы я могла использовать силу полностью, то сделала бы что-нибудь с дымящимися пробирками, оставленными Ампутацией. Например, можно было опутать их нитями шелка и унести подальше. Но я не могла. Сила казалась неповоротливой, неуклюжей, в лучшем случае годилась лишь для лобовой атаки.

И, чёрт возьми, я просто устала. Физически, психически и эмоционально. Такая большая ответственность, столько сокрушительных поражений. Мы облажались, недооценили Ампутацию. Я согласилась с планом Трикстера стравить банду Крюковолка и Девятку, чтобы дать нам шанс проскочить и спасти Брайана. И ведь знала, что у этого плана куча дыр и непредсказуемых факторов. Но я просто слишком устала, чтобы придумать что-то другое. Всё моё внимание занимало беспокойство за Брайана, потому что он оказался в руках врага.

Я могла бы просто покорно принять участь, которая хуже смерти, но как? Как убедить себя сдаться? В каком-то смысле это было очень легко. Меня привлекала идея, что после всего пережитого за прошедшие несколько недель и месяцев можно просто перестать волноваться и переживать. Даже не месяцев, а лет — если считать издевательства в школе. Я хотела сдаться, но какая-то часть меня, которая была больше, упорнее и глупее, отказывалась опускать руки.

— Нити, Рой? — слишком рано вернулась Ампутация. — Ты сделала их сейчас или это остатки старых?

Нити? Я не ставила никаких ловушек. Стоило бы, но я сфокусировалась на быстром спасении Брайана, а не на подготовке поля для сражения.

Насекомые засекли какое-то движение. Вот только, насколько я знала, в здание никто не заходил. Что-то двигалось в одном из коридоров.

Что-то большое.

Я вспомнила про огромное плюшевое животное.

Ну конечно! Животные, созданные Куклой, сдувались без постоянной поддержки её силы. Но конкретно это — надутое и плотное. Значит, она здесь. Насекомые её не заметили, но Кукла где-то неподалёку.

— Розетка, розетка, мне нужна розетка. Вот, казалось бы, на кухне их должно быть много, так ведь не-е-ет, — проворчала Ампутация. Она прошла мимо, держа в руках циркулярную пилу в два раза больше первой.

Плюшевое животное неуклюже шагало вперёд. Благодаря тому, что в него периодически врезались насекомые, я заметила, как оно пошло сначала к нам, потом мимо нас и затем дальше по коридору.

— Придётся прорезать тебе дырку в черепе, Рой. Без этого никак. Можно было бы попробовать добраться через нос, но я не смогу достать до верхней части мозга с имеющимися инструментами. Сделаю небольшое окошечко. Просто чтобы рука пролезла.

Ампутация включила пилу, и та противно взвыла примерно с тем же звуком, который возникает, если провести ногтями по школьной доске — только звук не затихал.

Плюшевое животное развернулось и зашагало по коридору обратно к нам.

Нужно её задержать.

Я посмотрела на Ампутацию и моргнула три раза подряд.

Пила остановилась.

— Пытаешься что-то сказать?

Я ненадолго крепко зажмурилась.

— Это как? Моргнуть один раз означает да, два раза — нет?

Я моргнула два раза. Только для того, чтобы немного её запутать.

— Как-то немного странно. Ты же не пытаешься меня просто задержать, пока я не вскрыла тебе мозги?

Два раза.

— Не понимаю, что ты пытаешься сказать. Давай так, один раз — да, два раза — нет. Хорошо? Итак, ты правда хочешь сообщить мне что-то очень важное?

Я снова крепко зажмурилась.

— Хочешь попросить меня остановиться?

Два раза. Она бы меня всё равно не послушала и вернулась обратно к операции. Меня трясло, но я не отводила от неё взгляда.

— Скажешь, когда остановиться. Последнее желание, угрозы, твои друзья, хм… наука, искусство…

Один раз.

— Искусство? Твоё? Моё?

Один раз. Если что и заставит Ампутацию разговориться, так это её «искусство».

— Что ты хочешь узнать. Насчёт твоих друзей? Скорее просто исследование, чем что-то ещё. Или хочешь спросить про себя?

Один раз. Плюшевое животное уже близко.

— Хе, искусство и ты. Хочешь знать, что с тобой будет, когда я закончу со своим исследованием?

Почему нет? Лучше знать, чем строить догадки. Один раз.

— Я собираюсь выжать из тебя максимум. Примерный план действий таков: сначала нужно будет заставить твою Gemma приманивать насекомых, а затем удалить её, чтобы ты не могла их сознательно контролировать. Но есть один момент. Я несколько модернизирую твой организм. Имплантирую парочку изобретений Манекена, чтобы питать тебя и тех насекомых, которых ты будешь приманивать. Ты станешь живым ульем, понимаешь? Возможно, получится даже сделать так, чтобы насекомые могли заползать тебе во внутренности и строить там гнезда!

Плюшевое животное открыло дверь и вошло в кафетерий. В комнате ненадолго потемнело, когда оно проследовало мимо окна.

Только бы Ампутация не заметила.

— Ещё я сделаю обычную модификацию миндалевидного тела, чтобы обеспечить повиновение, и имплантирую специальный каркас на скелет и сердце, чтобы сделать тебя сильнее и крепче. Думаю, ещё сделаем кое-какие косметические изменения. Должна признать, я восхищаюсь твоей бронёй, почему бы не развить эту идею? Сделаем тебе экзоскелет. Будет классно. Фасеточные глаза, клешни. Посмотрим, насколько далеко мы сможем продвинуться. Разве не весело?

Плюшевое животное остановилось посреди кафетерия. Либо оно не слышало Ампутацию, либо заметило что-то ещё.

Я почувствовала, как края моего поля зрения заволакивает тьма, как уже когда-то бывало. Я отключаюсь? Сколько крови я уже потеряла?

Я трижды моргнула. Тянем время.

— Нет, нет, — пригладила мне волосы Ампутация, отчего лоб обожгло болью в том месте, где она сделала разрез, — нужно успеть всё сделать до того, как ты умрёшь. Даже не думай, что я не заметила, как расширились твои зрачки и изменилось дыхание.

Ампутация включила пилу и приставила к моему черепу. Охвативший меня ужас приумножился от скрежета пилы по кости.

Если мне и было больно, я этого не заметила, потому что шум привлёк внимание плюшевого животного. Оно побежало к нам, проломило собой стекло раздаточной стойки и с силой врезалось в Ампутацию. Пила соскользнула с моего черепа и прошлась по линии роста волос. Мне было всё равно.

Моим спасителем оказался мультяшного вида динозавр, сделанный из чёрной и голубой ткани. По всему его туловищу периодически повторялась эмблема фитнес-клуба.

Краем глаза я наблюдала за тем, как Ампутация медленно поднялась на ноги. Вместе с динозавром они стояли так, что я едва видела их периферийным зрением. Ампутация — слева, создание Куклы — справа.

— Невероятно грубо с твоей стороны, — сказала Ампутация, выделяя интонацией каждое слово. — Мы с Рой мило болтали, зачем было нас прерывать?

Она щёлкнула пальцами, и в плюшевого динозавра вцепился механический паук, выпрыгнувший откуда-то за пределами поля зрения.

В динозавра втыкались иглы, пилы, скальпели и свёрла — тот, в свою очередь, изо всех сил крушил пауков. Без остановки ломая их на части руками, ногами и хвостом, он продолжал медленно двигаться мимо меня и остальных в сторону Ампутации.

Та, в свою очередь, отступала. В одной руке она держала две пробирки, а второй закидывала в них что-то похожее на разноцветные кусочки сахара. Быстро осмотревшись по сторонам, Ампутация бросилась к ближайшему столику, схватила бутылку воды и перевернула над пробирками, больше заботясь о скорости, чем о точности. Большая часть воды пролилась ей под ноги.

Создание Куклы второй раз врезалось в Ампутацию. Ту отбросило на металлический стеллаж с такой силой, что она оставила в нём вмятину. Одна из пробирок выскользнула у Ампутации из рук.

Вторую она кинула в плюшевого динозавра. Та влетела в него и разбилась от удара.

Динозавр врезался в Ампутацию в третий раз. Она уже была припёрта к стенке, поэтому не отлетела после столкновения, как раньше. Со своего места я видела только затылок динозавра и иногда плюшевую лапу, которую он отводил для очередного замаха. На Ампутацию сыпался безостановочный град ударов.

Когда динозавр начал сдуваться, моё сердце на мгновение замерло. Он отошёл от Ампутации, и я заметила, что ткань у него на боку истончается и идёт пятнами, как от отбеливателя. Как только в полотне появились первые дыры, процесс резко ускорился. Динозавр сдулся практически мгновенно, открыв находящегося в нём человека.

Кукла отбросила подальше укрывавшую её ткань и оторвала рукав и часть платья, в которое была одета. Вещество, которое разъедало полотно динозавра, перекинулось и на её одежду.

Теперь я видела и Ампутацию тоже. Всё её лицо было покрыто хлеставшей из носа кровью, а щека превратилась в месиво. Вещество, которое уничтожило динозавра Куклы, достало и её, повредив края платья, носок и часть туфельки.

— Как грубо.

— Ты убила мою маму, — сказала Кукла бесцветным голосом.

— Если тебя это успокоит, по большей части убийствами занимались другие члены команды. Не думаю, что её убила именно я.

— А ещё мою тётю, лучшую подругу, кузину… они все были здесь.

— Им просто не повезло? — пожала плечами Ампутация и прихлопнула подлетевшую осу. Вокруг неё больше не витало убивающее насекомых облако.

— Они сказали мне бежать, защищать детей. А тем временем они тоже должны были сбежать, — как-то потерянно, заторможенно сказала Кукла. — Я думала, им это удалось, поэтому притворилась мёртвой. Я не знала.

Насколько я помнила, она не была бойцом. Да, она сражалась против Левиафана, но ей не хватало опыта. Мне хотелось накричать на неё, заставить её замолчать и вынудить хоть что-то сделать, чтобы помешать Ампутации.

— Если тебя это как-то успокоит, кто-то из них ещё может быть жив. Мы убили не всех.

— Что? — Кукла резко переключилась на Ампутацию.

— Некоторых мы оставили в живых, чтобы я сделала каждому простенькую пластическую операцию. Большую часть работы выполнили мои паучки. Имплантаты под кожу, небольшая химическая перекраска волос…

— Пластическую операцию? — потрясла головой Кукла. — Что? Зачем?

— Чтобы они выглядели как мы. Все они сейчас в ужасе бегают где-то там, оттягивая на себя вражеский огонь. Это забавно. Каждому из них потребуется с десяток операций от менее талантливых, чем я, докторов, чтобы вернуть хотя бы подобие своих настоящих лиц. Представляешь, сколько людей будут принимать их за нас, пока они всё не исправят? Вроде: «О нет, это Сибирь!» — вот только это не она.

Кукла махнула рукой в сторону Ампутации. Я не видела, что произошло дальше, но, благодаря всё ещё пытающимся нападать на Ампутацию насекомым, поняла, что между ними натянулись какие-то нити. Одно насекомое уселось на кончик иглы, воткнувшейся Ампутации в шею. От рукава Куклы отходило около сорока ниток с закреплёнными на концах иголками.

Ампутация похрустела чем-то во рту.

— Как жёстко ты действуешь. Ой, похоже ты мне своим динозавром зуб сломала.

Кукла не стала отвечать и одним взмахом рук распяла противницу в воздухе. В тех местах, где иглы впились в Ампутацию, у неё натянулась кожа. Кукла шагнула вперёд.

Сломала зуб? Нет. Разве когда я пнула Душечку, та не сказала, что Ампутация усилила ей зубы? Эта психопатка точно позаботилась бы и о себе.

Она соврала.

И я никак не могла предупредить Куклу.

Кукла взяла один из скальпелей, которые Ампутация положила около меня. Её рука дрожала даже после того, как она сжала его изо всех сил.

— Я не хочу этого делать. Никогда не хотела сражаться. Но я не могу позволить тебе жить. Нет ничего важнее. И ради этого я готова нарушить свои принципы и пойти на сделку с совестью.

Ампутация закатила глаза.

Стена! Барьер!

Насекомые перестали атаковать Ампутацию и собрались в нечто вроде стены между ней и Куклой, но их было слишком мало. Отравляющее облако убило многих. Кукла проигнорировала мой рой.

Одним движением она дотянулась до Ампутации и воткнула ей скальпель в горло. Затем ещё раз, и ещё, и ещё. В истерике Кукла била её снова и снова.

Крови было слишком мало. Это знала я, и должна была понимать сама Кукла.

Ампутация плюнула ей в лицо. Вещество, которое она держала во рту, обожгло и её саму, когда потекло по губам.

Кукла выронила скальпель, сорвала с себя маску и, закрыв глаза руками, пошатываясь зашагала к раковине.

Нет.

Я была готова отдать всё что угодно за шанс изменить ситуацию, сделать хоть что-то, помочь хотя бы словом.

Ампутация повернула голову и плюнула остатками химиката на нити. Затем ещё раз, когда это не принесло ожидаемого результата. Нити лопнули, и она повалилась на землю.

— Обошгла яшык, — ни к кому особо не обращаясь, сказала Ампутация. Или это она мне? Она показала язык. Тот был весь покрыт волдырями и белой мёртвой плотью, равно как и губы. Ампутация сплюнула ещё раз.

Кукла добралась до раковины и повернула кран. Воды не было, и она бросилась в сторону, пытаясь нащупать на прилавке хоть что-нибудь, чем можно промыть глаза.

— Тебе повезло, что я такая добрая, — сказала Ампутация и вытерла язык и губы подолом платья. Мне удалось разглядеть, что у неё на бёдрах и животе закреплено множество пробирок, инструментов и каких-то подсумков. — Если бы я не была такой доброй, то заставила бы тебя пожалеть о сделанном.

Тяжело дыша, но не прекращая шарить руками по прилавку, Кукла рухнула на колени.

— Но вместо этого я оставлю тебя хорошенько подумать над тем, что ты наделала, — сказала Ампутация и достала из кожи несколько игл. — Сначала я закончу вот с этими ребятами, а потом покажу тебе, что я могу сделать при помощи нитки и иголки. Будет весело, ведь у нас общие интересы!

— Заводишь друзей, Ампутация?

Нет. Последние надежды испарились.

Джек перегнулся через прилавок. Рядом с ним стояла Ожог. Она выглядела встревоженно.

— Джек! Да! Мне так весело! Эти люди такие интересные! — улыбнулась Ампутация.

— Ты поранилась, — нахмурился он. — Рот и губы.

— Девочка-кукла напала со спины. Но я в порядке. Починю себя, когда закончу.

— Придётся поторопиться. Мы уходим.

— Не-ет!

— Да. Враги уже восстановились после первых наших ударов и сейчас сдерживают Краулера и Сибирь. Теперь только вопрос времени, когда они смогут обойти их и неожиданно атаковать кого-нибудь из нас троих. Мы уйдём сейчас, и пусть они запомнят, как сильно пострадали и ничего не смогли сделать в ответ.

— Но у меня исследования!

— Можешь взять с собой троих. Всех мы унести не сможем, а ты сама знаешь, как сильно портится материал, если надолго оставить его в таких условиях.

— Всего троих? — надулась Ампутация.

— Всего троих.

— Тогда, эм, Рой…

Кто-то схватил меня за ноги и отволок в сторону от команды. Ожог. Она подхватила меня под руку — мои руки и голова при этом безвольно болтались. На полу собралась лужица крови.

— Так-так. Сплетница. Её мозги меня тоже очень интересуют.

— Значит, Сплетница.

— И Трикстер! Девочка с огненным шаром убила Халтурку. Хочу нового.

Халтурку?

— Значит, Трикстер. Прикончи остальных.

— Можно я оставлю тут Брайана? Чтобы прославиться, нужно показывать людям свои творения.

— Брайана, значит? Думаю, это очень хорошая идея.

— Да! Тогда начнём по порядку. Первая — девочка с рожками.

Чертёнок?

Маленькая циркулярная пила включилась с противным визгом.

Затем остановилась. Я услышала полузадушенный выдох.

— О! Смотри, как у него бьётся сердце! Так быстро!

Ожог повернулась, и я поняла, что они все смотрят на Брайана.

Ещё один задушенный выдох, будто он пытался что-то сказать и не мог. Эти попытки звучали столь натужно и резко, что у меня самой сжалось горло, будто пытаясь помочь.

— Не хочешь смотреть, как умирает сестра, да? Как мило, — сказала Ампутация. — Тогда тебе стоило её хоть немного подучить. Нам и не нужно её видеть, если она сама шагает в капкан. Ты не знал? Она отключила свою силу, чтобы попросить помощи. У нас. Она не очень умная.

Брайан издал звук, который, скорее всего, мог быть рыком или яростным воем, но он вышел слишком тихим и высоким.

— Не волнуйся! — сказала Ампутация. — Я хорошо позабочусь о твоих друзьях.

Я почувствовала, как меня похлопали по щеке.

— Пойдём, Ампутация, — поторопил её Джек.

— За ним так интересно наблюдать. Когда я дотронулась до Рой, у него начало быстрее биться сердце.

— И в самом деле. Но нам пора. Ожог, сожги оставшихся.

— Но я сама хотела!

— У тебя был шанс, малышка. Но ты отвлеклась.

Я почувствовала тепло пламени, когда Ожог создала в руке огненный шар.

Под её ногами ковром расползлась тьма. Её было очень мало, в движении тьмы не угадывалось направления. Она просто растекалась по полу.

— Да! Он это делает! Можно я посмотрю? Мне только нужен жесткий диск!

— Нет.

— Но…

Моё сердце билось, билось как бешеное — а затем остановилось. Боль исчезла. Я тоже исчезла. У меня больше не было тела, только сознание.

Разыгравшаяся передо мной сцена была мне знакома. Но в то же время я не могла предсказать, что произойдёт дальше. Я будто листала давным-давно прочитанную и уже прочно забытую книгу.

Две сущности двигались по спирали мимо бесчисленных солнц, звезд и лун. Оседлав гравитационные приливы и отливы, они питались светом, фоновым излучением и ещё чем-то, что я не могла воспринять. Сущности отсылали частички себя в другие реальности и затем возвращали обратно, чтобы перестроиться. Углублялись в одну реальность, чтобы оттолкнуться от гравитационного поля планеты, переключались на вторую, в которой тратили полученный импульс или пытались приобрести ещё один, дополнительный. Каждая из этих двух сущностей одновременно была миллионом собственных отражений, дополняющих друг друга, помогающих друг другу двигаться. Они игнорировали даже физические законы, ограничивающие скорость света, и двигались всё быстрее с каждым мгновением. Единственное, что их замедляло — их собственное желание держаться вместе, видеть друг друга и двигаться в одном темпе. И всё же, каким-то неведомым образом, они мчались вперёд очень грациозно, мягко, даже красиво. Два невозможных существа двигались в абсолютной гармонии со вселенной, оставляя за собой ощутимый след.

Я сосредоточилась на одной из них, и у меня появилось ощущение, что такого я раньше не видела.

Сейчас я будто смотрела его глазами. Оно смотрело вперёд, но не в пространство. Десять тысяч картинок одновременно. Оно видело, как прибывает туда, куда стремится. На Землю. Чем дальше, тем больше появлялось вероятностей. Оно что-то искало, отбрасывало те ветви событий, вероятность которых была мала. Земля, на которой царствует вечная зима. Земля, на которой живёт всего сотня людей. Земля с населением в двенадцать миллиардов, на которой наступила культурная стагнация, новые тёмные века с единственной религией.

И оно общалось с партнёром. Подавало сигналы — не звуком, а волнами, излучаемыми при помощи фундаментальных сил вселенной. Тем же способом оно получало ответ, определяя со своим партнёром место назначения.

Оно посмотрело на мир, на одну его точку в настоящем, и он тут же разбился на миллионы изображений. Миллиарды людей, каждый на отдельной картинке, как на табло. Бесчисленное множество сцен, пейзажей, отрывков текста, даже идей. В этот краткий миг я увидела людей, которые показались мне знакомыми. Юноша, подросток, изгой среди своих сверстников и бугрящийся мускулами мужчина. Они выпивали. У юноши были узкие бёдра, толстые очки и тёмный загар. На лбу у него собрались беспокойные морщинки, но на губах светилась слабая улыбка, возникшая в ответ на слова мужчины. Случайный фрагмент, застывшее мгновение.

Я смотрела на свой мир, свою Землю.

Придя к согласию, оно передало решение. Назначение.

Ответ пришёл практически мгновенно. Согласие.

Всё больше сигналов передавалось между ними, как заметных, так и слабых. Сплав сознаний, передача идей, столь же доверительная, как и раньше. Сущности продолжили общение, сосредотачивая внимание на этом избранном мире, рассматривая варианты возможного будущего. Не останавливаясь ни на одном из них, они внимательно изучали лежащие перед ними возможности.

Огромные сущности, двигаясь по спирали, разделились, и я постепенно перестала улавливать их мысли и переговоры. Они теряли возможность просматривать будущее. Слишком сложная задача, чтобы выполнять её в одиночку.

Где же я видела это раньше? Я задумалась.

Но прежде чем я сформулировала мысль до конца, меня выбросило из видения. Оно ускользало из разума. Пустота, в которой я оказалась, не принадлежала миру сущностей, но была миром Брайана. Его силой.

Тьма не просто клубилась вокруг меня, она проникала внутрь. Не так, как раньше — сейчас она просачивалась сквозь кожу, окутывала сердце, пробегала по краям ран и сквозь отверстие в черепе, которое оставила Ампутация. Обтекала мозг и проходила сквозь него.

Мой контроль над силой едва заметно упал, радиус чувствительности понизился, а контроль над насекомыми ослаб.

Но я все ещё могла видеть через них. Чувствовать то же, что и они. Насекомые продолжали собираться в барьер, который я попыталась поставить между Куклой и Ампутацией, но в следующий миг они уже рассеялись, отмечая каждого присутствующего. Ожог погасила пламя и теперь баюкала руку на груди. Я чувствовала Ампутацию и Джека, стоящих недалеко от меня. Ощущала Трикстера, Солнышко, Сплетницу, Куклу, Баллистика и Чертёнка. И чувствовала Мрака, висящего на стене в холодильнике.

И ещё одного — того, кого здесь не было всего мгновение назад. Мужчину, стоящего во тьме.

Мужчина шагнул вперёд, не обращая внимания на тьму. Он схватил Ожог за лицо и с силой приложил её о прилавок. Я упала на землю, Ожог рухнула на меня и больше не шевелилась. Мужчина исчез.

Тьма медленно покинула моё тело, двигаясь обратно так же, как и пришла. Она исчезла из внутренних органов, суставов, утекла из кровеносной системы.

Во тьме образовался просвет. Окружающее пространство освещал единственный луч, сумевший прорваться через угловое окно. Голова Ожог превратилась в месиво, сама она лежала без движения. Мертва.

— Любопытно, — произнёс Джек, глядя на её останки.

— Да! Я почти уверена, что записала процесс! — взвизгнула Ампутация.

— И запись тебе придётся бросить. Мы уходим.

— Мне нужен только жёсткий диск! Я охотилась за этими данными целую вечность, и это новая система!

Ампутация устремилась в сторону холодильника, в котором находился Брайан, но Джек схватил её за шкирку.

— Нет.

— Да ладно! Две секундочки, и я вернусь! — она вывернулась из захвата и помчалась к холодильнику, открывая один из контейнеров, кажется, сделанных Манекеном.

Тьма вокруг Брайана продолжала рассеиваться, и я заметила, как в одном из облаков тьмы в углу холодильника возник мужчина.

Это был Брайан — и в то же время не он. Один глаз мужчины был открыт, но второй сформировался только наполовину. Грудь и живот покрывала спираль из белых отметин, исходящая из грудных мышц, руки тоже были белыми до локтя. При этом он был бесполым — кукла Кен, у которого между ног только белая кожа и больше ничего.

Или, может, он был белым, а отметины — чёрными?

Как-то не особенно напрягаясь, мужчина схватил Ампутацию за руки, в которых та сжимала жёсткий диск, и оторвал её от земли. Та пиналась в ответ, но только охнула, стоило ему усилить хватку.

— Вот с чем мне приходится мириться, — спокойно сказал Джек. Резко выхватив нож, он резанул псевдо-Брайана. Результата это не принесло. — Хм.

Схватив с прилавка мясницкий нож, Джек занялся Ампутацией. Тремя ударами он перерезал ей руки около запястий. Рухнув на землю, Ампутация тут же побежала, зажав обрубки в подмышках. Джек помог ей, и они вместе скрылись за прилавком.

Чёрно-белый Брайан двинулся за ними, но под его ногой лопнул пол холодильника. Фигура потеряла направление, а затем просто исчезла.

Под весом пятидесяти с чем-то килограммового тела Ожог я едва могла дышать. С того места, где я лежала, мне было видно Брайана. Он по-прежнему висел, безвольный, изможденный, уставив взгляд в никуда. Чёрно-белый мужчина больше не появлялся, но странности на этом не закончились. Одно из рёбер Брайана резко дёрнулось, как лапка умирающего насекомого.

Части его тела очень медленно начали вставать на свои места. Металлические рамы, на которых висели кишки и внутренние органы, сначала погнулись, а затем рухнули под действием какой-то неотвратимой силы.

Весь процесс тянулся довольно долго. Пять минут или, может, десять. В конце концов кожа Брайана, закрепленная на стене, оторвалась, натянулась обратно на тело и срослась. Даже шрамы у него на груди, оставленные Цикадой, начали исчезать.

Исцеление остановилось, так полностью и не дойдя до конца. Вновь появился чёрно-белый мужчина, похожий на полусформировавшегося Брайана. Он резко вырвал металлические гвозди, которыми Мрак был прибит к стене, поймал его тело и бережно положил на землю.

Брайан не мог ходить, поэтому подполз к нам.

У него произошло второе событие-триггер. Две новых силы? Три, если считать, что его сила ослабляла мою?

Брайан дотронулся до моей руки, сжал её между ладоней, и я почувствовала, как внутри меня что-то глухо забилось, мне хотелось ухватиться за него и больше не отпускать.

У меня ушла минута, чтобы понять, что происходит. Сначала у меня зачесались обнаженные кости черепа, затем они мучительно болезненно начали зарастать. Затем исцелилась кожа. Вернулись в нормальное состояние измученные мышцы. Последней пришла в норму сила — полностью вернулся контроль над насекомыми, хотя радиус действия моей способности так и не восстановился.

Я сжала кулак и с трудом встала. Брайан заторопился к Аише.

Четыре новых силы?

Я никогда не слышала ни о чем подобном.

— Ну же, — хрипло сказал он. — Времени нет. Я… Чёрт!

Из его кожи вновь начала сочиться тьма, более плотная и медленная, чем раньше — и, похоже, она вырабатывалась самостоятельно. Тьма снова прошла сквозь меня. И сквозь насекомых.

Тьма исчезла через несколько минут. Когда она рассеялась, Сплетница уже была на ногах. На другом конце комнаты, широко распахнув глаза, стояла Кукла. Трое Скитальцев держались вместе.

— Что это была за чертовщина? — спросила я. — Эй, Брайан…

Я остановилась. Брайан, повесив голову, стоял на четвереньках, по его лицу текли слёзы.

Я потянулась к нему, но кто-то схватил меня за руку. Сплетница. Посмотрев на меня, она помотала головой.

Когда я отступила, Сплетница подошла к Чертёнку и что-то шепнула ей на ухо.

Та наклонилась и сняла с себя маску.

— Эй. Старший братец? — мягко сказала она. Никогда раньше не слышала от неё такого тона. — Давай выбираться отсюда.

Брайан молча кивнул.

Аише можно к нему подходить, а мне — нет?

Брайан самостоятельно поднялся на ноги, отказавшись от помощи Чертёнка. Одна рука свисала, её локоть он сжал второй рукой. Я была практически уверена, что не из-за травмы — он исцелил самые серьёзные повреждения. Скорее, это что-то вроде защитной позы.

Его кожу тонким слоем покрывала тьма. Она двигалась медленнее, чем раньше, но была плотнее. Теперь она больше напоминала тонкие усики вьющихся растений, которые скользили друг по другу, чем дым. Она подчёркивала защитную позу, стала чем-то вроде барьера, брони или стены между Брайаном и остальным миром. Он шёл очень медленно, но никто не жаловался. Несмотря на то, что враги были рядом, а тьма могла привлечь внимание банды Крюковолка.

Я шла за Брайаном и наблюдала. Совсем недавно я была парализована и ждала насильственной операции на мозге. Теперь я снова не могла помочь Брайану — но совершенно по другой причине. У меня не получалось даже заговорить с ним без страха сказать что-нибудь не то.

Даже в руках Ампутации я не ощущала себя настолько беспомощной.