Интерлюдия 18.г (Трещина)
###########################
Доктор Джереми Фостер проснулся от звука отдалённого выстрела и сел в кровати.

Ещё один выстрел.

Нащупав на прикроватном столике пульт, он включил свет в спальне. Открыв ящик, он достал из него рацию и нажал кнопку. 

— Доложите.

Тишина.

— Капитан Адамс, доложите.

Ответил ему не капитан Адамс. Это была женщина. 

— Оставайтесь на месте, доктор. Мы скоро к вам подойдём.

Он выпрыгнул из постели. Схватив пульт, он выключил свет и открыл дверь спальни.

Два человека укрывались в тени в конце коридора. Один большой и широкий, другой узкий. Тот, что поменьше, заметил его и бросился вперёд.

Одним движением доктор захлопнул дверь и закрыл замок. Раздался грохот, когда неизвестный попытался вломиться в спальню. Если бы дверь была сделана из щепок и ДСП, она бы сломалась, но Джереми ценил качество даже в деталях, которые не были видны глазу. Его дверь была из сплошного дерева.

Дверная ручка задёргалась. Доктор пересёк спальню, потянулся к нижней стороне полки шкафа, отодвинул шпингалет и оттащил шкаф от стены.

Пульт лёг в углубление в поверхности двери из нержавеющей стали, расположенной позади книжного шкафа. Он убедился, что пульт установлен правильно и нажал кнопку. Раздался щелчок, дверь приоткрылась. Чтобы сдвинуть её в сторону пришлось тянуть двумя руками.

Дверная ручка вновь задёргалась, затем раздался более сильный удар. Похоже, подошёл тот, что пошире.

Оказавшись внутри, Джереми подтянул шкаф вплотную к стене, ощутив, как тот со щелчком встал на место, затем закрыл металлическую дверь комнаты-убежища.

Мониторы зажглись, демонстрируя черно-зелёные изображения поместья. В любое время суток его охрана должна была состоять из семи вооружённых людей, и ещё восьмой за камерами безопасности. Он насчитал семь лежащих тел, включая человека в комнате охраны. Они лежали на земле ничком или привалившись к ближайшим поверхностям. Один слабо шевелился.

Он поднял трубку. Гудка не было.

Тогда мобильный. Он открыл ящик стола и вытащил телефон. Нет сигнала. Только помехи. Они чем-то блокируют связь.

Безопасности не существует. Сколько ни пытайся вкладывать в сейфы, в вооружённую охрану, в комнаты-убежища и высокие каменные стены, это приводит только к обострению непрекращающейся борьбы с людьми, которые попытаются обойти эти меры. К росту ставок.

Джереми беспомощно наблюдал, как нападающие шли через его дом. Он уже оценивал потенциальные потери. Предметы искусства стоимостью в десятки тысяч, ценности, не запертые в сейфы...

Полотно работы Магнес на площадке между вторым и третьим этажом, смотрящее в фойе на первом этаже. От этой мысли Джереми поморщился. Он приобрёл его всего два месяца назад. Цена в два миллиона долларов могла заставить его засомневаться, однако оно было застраховано. 

Он купил всю мебель в фойе в дополнение к картине, и сейчас ему придётся искать другую подобную работу, или покупать новую мебель.

Вот только они прошли мимо картины так, словно её там вообще не было.

Какая-то его часть была оскорблена тем, что они не остановились оценить её. Филистимляне.

Нет. Существует возможность, что они пришли за ним.

Один за другим они вошли в его спальню. Здесь было слепое пятно. Он хотел уединения, поэтому единственный способ включить камеру безопасности в углу комнаты, это открыть балконную дверь, разбить стекло или ввести код.

Он подошёл к компьютеру и ввёл код. "Simonfoster19931996".

Экран включился, но это была уже не его спальня. Это было поле, отгороженное четырьмя стенами, приблизительно такими же какие были в его спальне. Шесть нападающих стояли в центре и терпеливо ждали, пока стены покрываются отростками, отростки становились лозами, а лозы сплетаются в древоподобные формы.

Окно быстро исчезло. Когда ветер проник внутрь, "поле" травы высотой по пояс заколыхалась.

Книжный шкаф разрушался медленнее. Книги превращались в листья, полки в лозы. Со всё возрастающим чувством ужаса он смотрел на изображение с камеры и поглядывал на дверь.

Экран погас.

— Нет, нет, нет, нет, — сказал он.

На двери появилась трещина. От пола до потолка.

Он схватил пистолет, дважды перепроверил, что тот заряжен.

Дверь пересекла ещё одна трещина, горизонтальная, метра два от земли.

Он снял предохранитель.

После появления третьей трещины дверь рухнула в комнату-убежище, плашмя упав на пол. Он выстрелил в проём, и акустика комнаты с металлическими стенами сделали звук выстрела намного, намного громче, чем тому следовало быть.

В дверном проёме никого не было.

Он огляделся по сторонам. Комната не была спланирована для перестрелки. Особенно для перестрелки с группой паралюдей. Он присел, направляя пистолет в сторону двери.

Никто не появился. Пол комнаты-убежища начинал покрываться мелкими витиеватыми узорами, которые накладывались и перетекали из одного в другой. Там, где линии соединялись под острыми углами, образуя кончики, те выгибались из поверхности, медленно вздымались, сплетались, поднимались, превращаясь в дикие травы с наростами, напоминающими кошачьи хвостики, на верхушках. Он заметил, как ровные кромки двери искривляются, завиваются в отростки. На концах некоторых появлялись каплеобразные выпуклости.

— Элли, — позвал он. — Лабиринт?

Все припухлости на концах отростков одновременно свернулись в маленькие металлические цветы, окружавшие дверной проём.

— У неё сегодня плохой день, доктор, — ответила женщина на другом конце рации. — Так что она не слишком разговорчива. Если вы хотите что-то сказать, говорите со мной. Я — Трещина.

* * *

Трещина прислонилась к "стене". Сейчас это уже не была стена. Сила Лабиринт медленно изменяла металл, покрывая его узловатой текстурой и ветвями. Трилистник стояла рядом, одетая в облегающий чёрный кожаный костюм с зелёным клевером на груди, её рыжие волосы рассыпались по плечам, дробовик смотрел в землю. Грегор и Саламандра стояли с другой стороны комнаты, подпирая стены.

Тритон сидел на постели рядом с Лабиринт, его хвост обвился вокруг талии девушки, удерживая её от блуждания по комнате. Кровать было трудно узнать, заросли одревесневшей травы почти полностью поглотили её.

Прохладный летний бриз проникал через открытое пространство, где когда-то было окно, рассыпая по всему помещению листья и семена одуванчиков.

— Я не знаю, что она сказала вам, — выкрикнул Доктор. — Я всегда относился к ней профессионально, действовал из лучших побуждений.

— Мы здесь не ради мести, Доктор, — ответила Трещина. — Нам нужна информация.

— Я больше не работаю с лечебницей. Это было год назад.

— Я знаю, — ответила она.

— Протоколы изменились. Я не могу обойти системы безопасности.

— Лечебница меня не интересует, — сказала Трещина. — Я здесь не поэтому.

— Тогда зачем?

— Потому что мы пытались отследить людей, которые могут дать нам ответы, а вы выделяетесь. Тратите слишком уж много денег.

— Просто я хороший доктор. Это всё.

— Цифры не сходятся. Если сравнить ваши счета со счетами ваших коллег по лечебнице, вы тратите намного больше. Как раз на столько, чтобы я подумала, что у вас есть другой источник доходов.

— Ваши источники ошибаются!

— Я так не думаю. Полагаю, что кто-то платил вам за то, чтобы вы присматривали за отдельными личностями в лечебнице. Это был Котёл?

Она закрыла глаза и вслушалась. Она не заметила никаких говорящих вздохов или движений.

— Я не понимаю, о чём вы!

— Другая возможность — вы работаете на иностранное правительство. Вы шпион. Или ещё точнее, вы работали в качестве шпиона на несколько иностранных агентств.

— Посмотрите на моих соседей! Мы делаем одинаковую работу, живём на одном уровне!

— Ваши соседи в долгах, или пользуются доходами от разумно вложенного капитала. Вы — нет. Совсем наоборот. Ваши инвестиции ничтожны, и всё же у вас каким-то образом хватает средств, чтобы всё бросить и уйти в отставку.

— Нет, — сказал доктор.

— Разница между вами и другими людьми из моего списка в том, что вы действовали безрассудно. Вы показывали наличие денег. Если это заметила я, то заметят и люди, которые вам платят.

— Никто мне не платит! Ваши источники ошибаются! Я в долгах! Сотни тысяч!

— Давайте пропустим ложь и враньё, доктор Фостер. Я предлагаю вам сделку. И вы, и я, мы оба знаем, что вы не сможете поддерживать подобный уровень жизни, если ваши наниматели осознают, что вас разоблачили. В зависимости от того, кем они являются, они даже могут счесть это преступлением. Либо они оборвут свои связи с вами, либо оборвут ваше существование.

Всё большая часть дома вокруг них исчезала, уносилась ветром вместе с семенами одуванчиков. Стена, окружавшая окно исчезла, крыша была на полпути к той же участи.

— Я не... вы ошибаетесь. Эти люди, о которых вы говорите, их не существует. Я их не знаю.

— Ладно, — сказала Трещина. — Сейчас мне придётся уточнить, хочет ли человек, оплативший нашу операцию, чтобы ради необходимой нам информации мы прибегли к пыткам или убийству...

Она поколебалась и взглянула на Грегора. Он покачал головой.

— ...и он возражает. Разве это не здорово?

— Господи. Я просто... доктор! Я работаю с политиками, иногда с известными паралюдьми. Иногда ко мне обращаются друзья президента. Но я просто врач! Я не шпион!

— Значит, вам не о чем беспокоиться, — сказала Трещина. — Мы уйдём и пустим слух о ваших тайных связях. Если вы чисты, то ничего не случится. Возможно, слегка пострадает ваша репутация, но влиятельный человек вроде вас легко оправится, не так ли?

— Прошу...

— Но если вы лжёте, если в подобных вещах вы всё-таки замешаны, то люди, которые платят вам не только за то, чтобы вы держали глаза открытыми, но и за то, чтобы вы держали рот на замке, будут недовольны. Я не думаю, что вы сумеете сбежать от них, просто запрыгнув в самолёт в какую-нибудь удалённую страну.

Она дала словам повиснуть в воздухе.

— Я... если я скажу, то окажусь в такой же ужасной ситуации. Гипотетически.

— Гипотетически, — сказала она, — я полагаю, вам придётся решить, что лучше: довериться нашему профессиональному и весьма осмотрительному поведению, и шансу, что всё утихнет, либо стать жертвой неизбежных последствий, вызванных широкой оглаской этой информации.

Ещё одна пауза. Она терпеливо ждала.

— Я должен был узнать, насколько Соединённые Штаты понимают то, что происходит. Как вы и сказали, нужно было держать глаза открытыми. Два раза я вставлял специальную флешку в один из главных компьютеров. Это было для Соединённого Королевства. Я посылаю регулярные отчёты ещё одной группе. Я думаю, это Имперский Союз Китая, для них я ничего особенного не делал. Просто описывал заключённых, недавно нанятых и уволенных сотрудников, сообщал об изменениях в протоколах.

“Имперский Союз Китая. Приятно оказаться правой”.

— Вы что-то скачивали или...

— Я не знаю. Думаю, что нет. Я должен был воткнуть устройство и ждать. Затем я вытащил его и уничтожил.

— Весьма вероятно, что вы установили бэкдор, и обеспечили своему нанимателю удалённый доступ, — сказала Трещина.

— Какое это имеет значение?

— Это наше дело, не ваше. Они проявляли особое внимание к конкретным личностям?

— Некоторое внимание к более сильным. Но это ни к чему не привело. Я предоставлял им более подробную информацию, они платили, вот и всё. Пациенты остались под опекой лечебницы.

— Как вы связываетесь с ними при необходимости?

— Электронная почта. Иногда телефон. Они меняют способы. Раньше меняли.

— Когда они связывались с вами последний раз?

— Два года назад... Примерно...

— По какому вопросу?

— Висконсин. Нападение Симург. Там был открытый набор для добровольцев. Мой контакт из Соединённого Королевства оставил сообщение. Попросил меня вызваться добровольцем, чтобы посмотреть, кого будут выпускать из карантинной зоны.

— Он дал наводку?

— Кристоф.

Её сердце затрепетало:

— По буквам.

— К.Р.И.С.Т.О.Ф.

Нехарактерная для неё улыбка появилась на лице Трещины. Наконец, после недель поисков, они нашли связь между двумя зацепками. Имя Кристоф было ей знакомо. Она посмотрела на остальных, Тритон улыбнулся и поднял большой палец.

— Сколько они вам заплатили?

— Они не заплатили. Я отказался.

Каждый новый факт дополняет полную картину, объясняет то, как они действуют, какие у них приоритеты. В ситуации, когда имеет значение каждый клочок информации, когда каждое направление сбора данных критично, многое можно было понять по тому, где ключевые игроки даже не пытаются искать зацепки. Это говорило о том, что у них уже есть информация, уже есть действующие агенты.

Раз его так легко отпустили, значит, были и другие. Но всё же было ясно, что им интересно, что случилось в Мэдисоне.

А значит, у их группы тоже есть причина проявить любопытство.

— Продолжай рассказывать, — сказала она. — Поговорим про другие задания.

* * *

— Ненавижу жару, — сказала Трещина. — Никогда не думала, что буду скучать по Броктон-Бей, но погода там была нормальная. Долбаное солнце только начало подниматься, а я уже запарилась.

— Было бы легче, если бы ты носила что-то более... летнее, — заметил Тритон, рассматривая её рубашку с короткими рукавами и чёрные штаны, заправленные в ковбойские ботинки. Она посмотрела на него и усмехнулась в ответ.

Ей придётся поставить его на место, иначе он будет невыносим до конца дня:

— Может мне достать кнут? Ты забыл выполнить тренировку?

Тритон громко застонал:

— Ты опять за своё.

— На стену, быстро.

Тритон прыгнул через комнату и повис на стене, удерживая вес на руке, прилипшей к стене над его головой. Эта поза позволяла ему сохранить вертикальное положение, хвост обвился вокруг ноги:

— Блядь, ты же знаешь, что мне потом придётся оттирать стенку от отпечатков.

— Само собой, — сказала Трещина. — Тренировка может создать разницу между ситуацией, в которой ты получаешь пулю, и ситуацией, в которой ты уклоняешься от пули.

Саламандра и Элли вышли из ванной, Саламандра вытирала полотенцем волосы девушки.

— Как у нас дела? — спросила Трещина.

Элли не ответила. Закусив губу, она осмотрела комнату, взгляд был направлен сквозь Трещину.

— Я думаю, у нас примерно тройка, — сказала Саламандра. — Она почистила зубы после того, как я вложила ей щётку в руку. Садись на диван, Элли, я расчешу тебе волосы.

— Я этим займусь, — сказала Трещина. — Дай мне расчёску и закончи приготовления.

— Да, мэм, — сказала Саламандра и посмотрела на Тритона. Трещина заподозрила, что она закатила глаза. Саламандра подвела Элли к дивану и отпустила, когда та была достаточно близко к Трещине, которая посадила девушку на диван, а сама уселась на спинку и поставила ноги с обеих сторон.

Она поймала расчёску, которую Саламандра бросила через комнату, и начала расчёсывать светлые волосы Элли:

— Как всё спутано. Ты опять спала на дереве?

Элли слабо кивнула.

— Я пытаюсь быть аккуратной. Скажи, если я тяну слишком сильно.

Элли снова кивнула.

Трещина почувствовала дуновение, несущее запахи горячего песка, соли и влажного воздуха.

— Не создавай воду, ладно, Элли? — сказала Трещина. — Дело не в том, что мы внесли залог за комнату. Это дело принципа. Мы профессионалы. Мы не оставляем после себя беспорядок.

К тому времени, как Трещина провела расчёской ещё пять раз, запахи океана исчезли.

— Спасибо, — сказала Трещина.

Сила Лабиринт обычно прибирала за собой. Когда они ушли из поместья доктора Фостера, большая его часть превратилась в листья, траву и цветы с электрически синими лепестками. Когда эффект спадёт, здание вернётся к своему первоначальному состоянию.

Однако сила Элли не убирала вторичные последствия изменений. Если каменная колонна падала на автомобиль, то когда колонна исчезала, автомобиль оставался повреждённым. Огонь, погашенный водой, прекращал гореть, даже когда источник воды исчезал.

Грегор и Трилистник вошли, держась за руки, через главный вход отеля. Оба были в своих боевых костюмах, с небольшими поправками на жару. Трилистник надела чёрные штаны для йоги, зелёную безрукавку с чёрными изображением листа клевера на груди, маска свисала из правого кармана, в свободной руке был дробовик.

На Грегоре была сетчатая рубашка, надетая на голое тело, толстые парусиновые штаны и маска в форме спирали раковины улитки, отверстия которой совпадали с глазами. Сквозь плоть живота были видны тёмные расплывчатые тени внутренних органов.

— Простите, но мы не готовы. Медленно раскачиваемся, — призналась Трещина.

— Бывает, — произнёс Грегор с акцентом. — И я уверен, что как всегда виноваты Саламандра, Тритон или Элли. Хотя Элли я не стал бы обвинять. Тебе не нужно извиняться за них. Только за себя.

— Честно говоря, братишка, — сказала Тритон. — Я удивлён, что ты вообще можешь двигаться. Похоже, что за ночь ты не сомкнул глаз. Понимаешь, что я имею в виду?

Грегор швырнул в Тритона каплю клейкого вещества, однако тот прыгнул на потолок и засмеялся. Слизь зашипела и полностью испарилась.

— Я взяла на себя роль лидера, — сказала Трещина. — Значит, это моя работа пинать людей и заставлять их шевелиться, когда предстоит работа.

— А заказчик сейчас я, — сказал Грегор и сел в кресло, Трилистник устроилась у него на коленях. Будто запоздало сообразив, он обнял её руками. — Я мог бы попросить, чтобы ты и команда отнеслась к заданию попроще. Наша цель никуда не денется, независимо от того, выйдем ли мы на рассвете или после заката.

Трещина покачала головой:

— Я предпочту относиться к этой работе, как к любой другой. Как минимум, если все будут собранными и целеустремлёнными, они сохранят подобное отношение и на следующем серьёзном задании.

— Очень хорошо, — сказал Грегор. — Тогда я хотел бы выдвинуться в течение тридцати минут.

— Управимся за десять, — сказала Трещина. — Пакуемся. Саламандра поможет собраться Элли. Чтобы не идти через отель в костюмах, Элли сделает нам выход через балкон.

Она встала со спинки дивана, и едва не врезалась в статую, которая появилась на стене сзади и сверху неё. Женщина с выгнутой спиной, простирающая руки по обе стороны от Трещины.

Она провела Элли в спальню, где надевала последние части огнеупорного снаряжения Саламандра. Её собственное снаряжение было в отдельном чемодане.

Трещина считала, что всё необходимо делать как следует. Результаты важнее, чем внешность, качественно выполненная работа создаёт образ лучше, чем превосходный костюм. Поэтому её собственный костюм служил множеству целей. Самым дорогим предметом снаряжения был пуленепробиваемый жилет, лёгкий и стильный. Она связала волосы в пучок и осторожно достала "хвостик" из чемодана. Развернув упаковку, Трещина медленно и аккуратно расчесала пальцами фальшивые волосы, чтобы придать им подобие порядка. Хвостик скрывал внутри себя тонкий гибкий стержень с шипами, торчащими в разные стороны. Слишком уж часто противники в бою пытались схватить её за волосы. Всё, чего они смогут добиться — это проткнуть себе руку, если конечно они будут лишены неуязвимости, в любом случае, искусственный хвост отвалится, и даст ей возможность сбежать.

Выше и ниже локтя на руках, а также на бёдрах крепились ремни с оружием и разнообразными инструментами. Ножи, отмычки, шприцы с заготовленными инъекциями, верхолазные приспособления, кусочки мела, зеркало, лупа, стальная проволока и многое другое всегда было под рукой. Она пробежала пальцами по ремням, чтобы убедиться, что всё на местах.

Она проверила полуавтоматический пистолет и вложила его в кобуру на левом бедре. Сигнальный пистолет отправился на правое бедро. Дальше пришла очередь ниспадающих рукавов, которые держались на застёжках и прятали ремни и их содержимое, затем платье с боковыми карманами, которое позволяло без промедления выхватывать оружие. Пристёжки нужны были на случай, если кто-то захочет схватиться за ткань. Он не сможет удержать её, лишь оторвёт часть облачения.

Забавно, насколько сильно отличался костюм Лабиринт. Мантия была достаточно удобна, чтобы надевать её поверх одежды. Она была зелёной с изображением лабиринта, нанесённого на ткань. У неё не было предусмотрено мер безопасности. Только минимум предметов и снаряжения.

Трещина надела маску, напоминающую маску сварщика, со стилизованной трещиной дающей обзор, затем провела обеих девушек обратно в общую комнату номера.

Тритон переоделся, хотя ему много не требовалось. На нём были баскетбольные шорты, на руках и ногах крепились повязки, которые оставляли свободными пальцы и ступни, на плече висела сумка почтальона. Он первым покинул номер, исчезнув в окне, затем нырнул обратно, только, чтобы показать большой палец.

Элли превратила окно в полноценный выход, снабжённый лестницей, ведущей к задней части отеля. Трещина задержалась, чтобы взглянуть на нависающую каменную стену в нескольких кварталах. Сто метров в высоту, из гладкого камня. Никаких сомнений, что её сделали паралюди. Стена ограждала от внешнего мира зону, на которую напала Симург.

Каждый дом, каждое здание в сотне метров от стены было снесено. Пока они пересекали открытую область, она чувствовала себя слишком заметной. Было темно, огни не горели, однако её охватил приступ паранойи.

— Мобильники не ловят, — сказала Трилистник.

Трещина мрачно кивнула. Разумеется, общение с зоной ограничено. Никакие сообщения недопустимы. Даже вода не текла внутрь или наружу из карантинной зоны. Нет связи, нет поставок товаров. Все, кто там остался, могли рассчитывать лишь на себя и на ресурсы, которые можно было найти внутри.

Она проверила и перепроверила меры, которые предприняли власти. Убедилась, что зону не охраняют от незваных гостей. На стене не было людей, а существующие средства наблюдения были расположены так, чтобы предотвратить попытки перелезть через стену.

Пройти стену насквозь? Любой, кто попытается создать тоннель, будет обнаружен дневными патрулирующими дронами, любой, кто попытается сделать это быстро, создаст много шума.

Кроме того, вряд ли они вообще ожидают, что кто-то захочет пробраться внутрь.

Трещина коснулась стены. Она чувствовала, как вокруг кончиков её пальцев нарастает сила. Ей нужно было только пожелать, и сила заиграет вокруг точки контакта, оставив отверстие диаметром в сантиметр. Если она постарается, то сможет направить силу на несколько метров вглубь объекта.

Сила лучше работала при наличии нескольких точек контакта. Она дотронулась до стены пальцем другой руки, почувствовала, как сила парит между ними, бежит по поверхности, как электрический ток.

Она надавила силой в глубину, и появилась трещина.

Она ткнула в стену кончиком ноги, и сила устремилась от пальцев рук к пальцу ноги, формируя треугольник. Придвинувшись к стене ещё ближе, словно пытаясь её обнять, она прижала вторую ногу. Четыре точки контакта, шесть линий.

Она надавила ещё, как в буквальном смысле, так и своей силой. Сила устремилась вглубь, линии стали шире и, когда посыпались обломки, она быстро отступила от стены.

Когда пыль более или менее осела, она разглядела тоннель со входом размером с дверь. Её сила уничтожила достаточно много материала, на полу осталось лишь некоторое количество обломков.

— Лабиринт, — сказала Трещина. — Расширишь его? Если можно, сделай хороший проход. Повыше и пошире, пожалуйста.

Лабиринт кивнула. Прежде чем эффект проявился, прошло двадцать-тридцать секунд. К этому времени, тоннель превратился в коридор с факелами в подставках на стенах и альковами, в которых стояли статуи.

Проход по тоннелю вызывал клаустрофобию. Трещина могла с этим справиться, но заметила, как Трилистник прижимается к Грегору. Из-за этого он двигался через тоннель значительно медленнее.

"Как хрупка цивилизация", — подумала Трещина, когда они выбралась на другой стороне. Тритон уже вскарабкался по стене ближайшего здания, чтобы получить лучший обзор.

Без сомнения, многое из увиденного было делом рук Симург, но всё равно Трещину поразило то, до какой степени всё вокруг деградировало. Окна были сломаны, растения ползли по поверхностям, невдалеке по улице лежали развалины дома. Камни потрескались, стёкла разбились, металл проржавел. Здания, машины, которые всё ещё стояли посреди улицы, выглядели так, словно были заброшены уже десятки лет, хотя прошло всего полтора года.

Всё происходило быстро. Внутрь пробрались животные, начались и распространились пожары, непогода наносила ущерб. Как только появлялся первый пролом, ветер, солнце, дождь и температура врывались внутрь и разрушение ускорялось.

Повреждение зданий открывало дверь другим изменениям. Предметы и поверхности внутренних помещений покрывались плесенью, растения запускали корни в трещины и расширяли их. Зимой то же самое делал лёд.

И всё же, так быстро, и так значительно...

Она не могла не вспомнить о том, что сказал Выверт про конец света через два года. Когда это случится — если случится — сколько времени понадобится природе после исчезновения людей на то, чтобы уничтожить все следы человечества?

— Мило, — сказала Лабиринт, когда они вышли из тоннеля. Когда она осматривалась, её голова склонилась на бок.

Трещина и Саламандра удивлённо взглянули на девушку. Обычно она не говорила в плохие дни.

— Ты так думаешь? — спросила Трещина.

Лабиринт не ответила.

— Кажется, тебе нравится другая архитектура, да?

И снова нет ответа. Трещина погладила голову девушки в капюшоне так, словно это была собака.

Грегор и Трилистник последними вышли из тоннеля.

— Всё хорошо? — спросила Трещина.

— Не совсем, — ответила Трилистник. — Зная, какой высоты стена, и какой вес над нашими головами... Даже в лучшие времени я была склонна к клаустрофобии, а сейчас далеко не лучшие времена.

— Мы нескоро пройдём здесь в следующий раз, — сказала Трещина. — Может быть, Лабиринт сможет сделать проход шире, раздвинуть его побольше, чтобы тебе было спокойней.

— Надеюсь, — Трилистник кивнула. — Спасибо.

— Мы будем искать признаки жизни, — сказала Трещина. — Если идёте без поддержки, избегайте столкновений. Для прочёсывания будем использовать построение “вертушка”. На разведку выходят четверо человек, каждый движется в своём направлении. Движемся прямо три квартала, поворачиваем против часовой стрелки, идём ещё три квартала, зигзагом возвращаемся к центру. Кто-то постоянно ждёт в середине с Лабиринт, здесь у нас будет укреплённая позиция. Чтобы никому не пришлось слишком много ходить, будем оставаться с ней по очереди.

Все подчинённые подтвердили информацию кивками.

— Сигнальная ракета, если появились проблемы или если что-то обнаружили. Оружие есть у всех?

Оружие было у всех.

— Во время первого патруля на месте остаются Грегор и Трилистник — назад никого высылать не нужно.

Через несколько мгновений Тритон, Саламандра и Трещина выбрали направления движения. Грегор и Трилистник остались на месте.

"Лучше дать Трилистник шанс прийти в себя", — подумала Трещина. Во время ходьбы её каблуки негромко постукивали.

Доктора Фостера просили присматривать за теми, кто покидал городской карантин. Каждый из них получил татуировку птицы на ладони или на руке, которая должна была означать, что данный человек попал под влияние Симург.

Эта практика была введена недавно и охватывала всего два появления Симург на территории Америки в последние четыре года. После второго нападения от этой практики отказались. Идея, что люди смогут принять дополнительные меры безопасности против тех, кто носил татуировку белой птицы, на практике вылилась в предвзятость. Пострадавшие люди не могли найти работу, подвергались избиениям, их жизни оказывались под угрозой.

Общественный резонанс мешал распространению информацию о предназначении татуировок, и проблема стала только хуже, когда противники этого подхода начали в знак протеста делать татуировки себе. Опрос, проведённый год назад, показал, что только шесть из десяти человек оказались способны объяснить, зачем нужна татуировка.

Но, судя по всему, совсем не ради татуировок доктора просили проследить за ситуацией.

Нет. Человек, который поручил работу доктору — Кристоф — почти наверняка не работал на Соединённое Королевство. Кристоф, судя по данным, которые они получили неделю назад, предположительно работал на Котёл.

Это означает, что Котлу были нужны глаза, следящие за происходящим здесь.

Трещина заметила надпись, небрежно нанесённую на стену: "три рогатых малыша видел здесь 20 мая. убил двух один остался".

Ниже этой надписи была другая, нарисованная розовым мелом, слегка размытая потёками воды: "спасибо"

Трещина продолжила обход. Там, где в здания можно было легко проникнуть через открытые или явно незапертые двери либо же через проломы в стенах, она заглядывала внутрь. Однако никаких следов живущих здесь людей не обнаружилось.

Закончив маршрут, она вернулась к Лабиринт, Грегору и Трилистник, а также к беседке увенчанной статуей, которую тем временем успела соорудить Лабиринт. Тритон, который уже вернулся, сидел на возвышении.

— Не повезло? — спросила Трилистник.

— Есть признаки жизни, свежие. Но людей нет.

Грегор снял рюкзак, и протянул Трещине бутылку воды.

Тритон спустился по стене здания так быстро, что показалось, будто он упал, и подошёл ко всем как раз тогда, когда вернулась Саламандра.

— Результаты? — спросила Трещина.

— Зловещие граффити, больше ничего.

— Эти... шипастые малыши, нет?

— Нет, — ответила Саламандра. — Я не всё смогла прочитать. Очень искажённый язык. Но там говорилось про Пожирателя.

— Движемся дальше. Пройдём шесть кварталов и повторим обход, — сказала Трещина. Она подумала про Пожирателя, и что первостепенная задача местных жителей, похоже, предупредить о местных опасностях. — И до тех пор, пока мы не выберемся отсюда, будем передвигаться с оружием наготове и с сигнальным пистолетом в руке.

Они перешли вглубь города к следующей точке. Трещина была довольна, что ей не пришлось указывать команде держать строй. Они стали достаточно натренированы, чтобы делать это автоматически. Тритон разведывал дорогу, Грегор замыкал группу. Трилистник удерживала правый фланг с дробовиком наготове, Саламандра прикрывала слева. Трещина вместе с Лабиринт шли в центре.

Когда они прошли достаточно далеко, она подала сигнал к остановке, а когда все остановились и посмотрели на неё, жестом приказала выдвигаться. Сама она осталась с Лабиринт.

— Прости, что таскаем тебя по таким местам, — сказала она. — Хочешь пить?

Лабиринт покачала головой.

— Я знаю, новые места не помогают тебе чувствовать себя лучше, — сказала Трещина. — И я говорю не только про сегодня. Мы передвигаемся из города в город, берёмся за множество заданий, пытаемся раскопать больше информации. Я хотела сказать тебе спасибо.

Лабиринт молча продолжала осматривать здания.

— Не хочешь остаться здесь? — спросила Трещина.

Лабиринт ещё раз покачала головой.

— Ну что ж, я рада.

Впереди вспыхнула сигнальная ракета. Трещина повернула голову. Тритон.

Она бросилась в направлении, в котором он ушёл. Лабиринт она схватила за руку и потащила за собой.

Увидев Тритона, она остановилась и позволила себе вздохнуть.

Гражданские. Пятеро. Они были вооружены импровизированным оружием. Самодельный лук и стрелы, копья. Ничего, что могло бы угрожать Тритону.

— Это мои друзья, — сказал Тритон. Он держал руки и хвост поднятыми в воздух. — Скоро подойдут ещё. Мы здесь не для того, чтобы на кого-либо нападать.

— Тогда зачем вы здесь? Вы сошли с ума приходить в такое место. Вы знаете, что делает Симург.

— Мы знаем, — ответила Трещина. — Но у нас есть друг, а у неё есть некоторая способность к ясновидению. Вполне достаточная, чтобы исключить нас из планов, которые строила Симург.

Глаза расширились.

— Мы ищем ответы, — сказала Трещина. — Информацию либо о монстрах, либо от самих монстров, которые пришли через портал, который сделала Симург. Помогите нам, и мы подскажем, как покинуть это место.

— Это если считать, что мы захотим, — сказал один из людей.

"А с чего бы вам не хотеть?" — задумалась Трещина, однако решила вести себя дипломатично и помалкивать:

— Если считать, что вы захотите. Я уверена, что мы можем сделать другое достойное предложение.

— Зачем вам нужно разговаривать с монстрами? — спросила женщина с луком. На её лицо был нанесён импровизированный городской камуфляж.

Зная, что приближаются Грегор и Трилистник, Трещина махнула в сторону Тритона. Она повернула голову и увидела, что Саламандра из-за угла поворачивает. Она указала на своих товарищей:

— Эти ребята мои друзья, и также они мои подчинённые. Мы хотим понять, что с ними произошло. Когда мы найдём ответы, мы решим, что делать дальше. В любом случае, нам нужна информация.

— Так значит, ты на их стороне? — спросил мужчина с копьём.

— Да, — сказала Трещина. — Но я могу быть и на твоей стороне тоже.

Женщина с луком отступила от своих товарищей. Её оружие повернулось приблизительно в их направлении:

— Вы знаете путь наружу?

— Да.

— И вы нас просто выпустите? Без проблем?

— Без проблем.

— Откуда мне знать, что вам можно верить.

— Ты одна из нас, — сказал Грегор.

Женщина замерла.

— Медди? — спросил мужчина.

— Откуда ты знаешь? — спросила Медди.

— Я знаю, каково это быть потерянным. Быть в одиночестве и не знать, кому можно доверять, — сказал Грегор.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что мы были там, где была ты. Эти двое не помнят, у них забрали память, — сказала Трилистник. — Но у меня нет. Я помню, каково было там. И я понимаю, почему тебе страшно.

— Ты там была? — спросила Медди, и её глаза удивлённо распахнулись.

Трилистник кивнула:

— Я собиралась ложиться в постель в своей школе при храме, а в следующий момент я оказалась в камере. Койка, металлическая раковина, металлический туалет. Три бетонные стены, бетонный пол и потолок, окно из толстого стеклопластика с выдвижным ящиком. Ты, наверное, понимаешь, о каких камерах я говорю. Они отравили меня, затем ждали, пока я начну проявлять признаки того, что со мной случилось. Им понадобилась масса времени, чтобы выяснить, поскольку моя сила неуловима. Когда они поняли, что я могу делать, они дали мне монетку. Когда приходила доктор, я должна была бросать её. Если выпадал орёл, я получала еду, чистую одежду, душ. Если нет, то не получала ничего. Я поняла, что от меня хотели. Я решала результат броска. Когда у меня стало получаться, они дали две монеты, и обе должны были выпадать орлом.

— Долго ты там пробыла? — спросила Медди.

— Я не знаю. Но к тому времени, как я нашла возможность сбежать, мне приходилось бросать двенадцать игральных кубиков, и каждый должен был выпасть на шести. А если у меня не получалось, если хотя бы несколько не выпадали как надо, они находили способ наказать меня.

Грегор положил руки на плечи Трилистник.

— Они заставляли меня пользоваться моей силой. Я... мне кажется, я была той, кого использовали, чтобы наказывать тех, кто провалил проверку, — сказала Мэдди.

— Господи, — сказал один из людей. — И эта уродка была с нами целую неделю?

Медди повернулась и посмотрела на него.

— Если это что-то значит для тебя, — сказала Трилистник. — Я прощаю тебя. Ты наказывала не по своей воле. Мы делали то, что они от нас хотели.

Мэдди вздрогнула, словно её ударили.

— Пойдём с нами, — сказала Трещина. — Ты не обязана оставаться с нами, но мы хотим послушать, что ты можешь рассказать.

— Я хищник, — сказала Мэдди. — Не потому что я хочу им быть. Но вам не следует быть рядом со мной.

— Ты же смогла некоторое время быть с ними, — спросила Трещина. — Можешь и с нами побыть несколько часов.

Мэдди оглянулась, затем кивнула:

— Когда... когда они испытывали тебя, они дали имя?

— Сначала, они дали мне номер, — сказала Трилистник. — Мне нельзя было использовать своё старое имя, иначе меня наказывали. Когда прошёл год испытаний, они позволили мне выбрать имя. И я выбрала Трилистник.

— А я не захотела выбирать, — сказала Медди. — Они назвали меня Матрёшка. Я... не заслуживаю старого имени. Называйте меня так.

— Многослойная кукла? — уточнила Трещина, Матрёшка кивнула. — Пошли. Нужно выйти из карантинной зоны, и пока говорим, нужно найти нормальной еды. Если понадобится, мы вернёмся, поищем других людей. Если захочешь сопроводить нас на обратном пути, сориентировать, подсказать направление, я могу заплатить. Поможет встать на ноги во внешнем мире.

Матрёшка слегка улыбнулась.

* * *

Понадобилось немного времени, чтобы убедиться, что в отеле всё в порядке. Никто не заметил их отсутствия, сотрудников правопорядка не наблюдалось.

Они вошли в номер тем же путём, что и вышли: при помощи самодельной лестницы, ведущей на балкон. Трещина сходила за продуктами, и Матрёшка тотчас набросилась на них. Удивлённо распахнув глаза она уставилась на телевизор. Его она увидела в первый раз в жизни. Она начала с набитым ртом возбуждённо описывать свой мир.

Трещина вышла из ванной и замерла, когда на глаза попался белый квадрат, торчащий из-под входной двери.

Записка?

Она открыла дверь, убедилась, что конверт ни к чему не присоединён, втолкнула его в комнату носком ботинка. Закрыв дверь, по-прежнему ботинком она развернула его и проверила, что внутри нет никакого порошка.

Только сообщение: “Стойка регистрации. Сообщение из Броктон-Бей. Срочно”.

Броктон-Бей? Трещина нахмурилась. Это должно быть Выверт. Только у него достаточно ресурсов, чтобы выследить их группу.

Она не хотела покидать Мэдисон, ведь им удалось обнаружить новую информацию об операциях Котла, однако... Выверт действительно хорошо платил.

Достаточно, чтобы сделать телефонный звонок.

В гражданской одежде, и взяв с собой Трилистник, в качестве прикрытия, она спустилась в вестибюль.

Странно, но возле стойки им пришлось подождать. Там уже была молодая женщина с чемоданом на колёсиках, тёмноволосая, в костюме и в фетровой шляпе.

“Она что, заселяется в четыре утра?”

Женщина улыбнулась, глядя на Трещину, коснулась шляпы и направилась к лифту. Трещина с подозрением наблюдала за ней. Она не успокоилась, даже когда двери лифта закрылись. Она посмотрела на цифру над лифтом и дождалась, когда та замерла на цифре четыре. Два этажа выше их номера.

— Что-то не так? — спросила Трилистник.

— Предчувствие.

— Из-за этой женщины?

— Просто... что-то не так. Ты не могла бы подняться наверх? Проверь остальных. Наверное, скажи им быть настороже и собрать всё, что в данный момент не требуется. Возможно это паранойя, но лучше сменить отель. Весьма вероятно, что нас заметили, стоит сделать это в любом случае.

Трилистник кивнула и направилась к лестнице.

— Есть сообщение для меня? — спросила Трещина у женщины за стойкой. — Комната 202.

— Да. Номер телефона.

Трещина кивнула, забрала записку с номером и вышла позвонить.

Человек на другом конце поднял трубку на первом же гудке.

— Да? — сказала Трещина.

— Это Сплетница, — раздался голос из телефона.

— Блядь, — простонала Трещина. — Как ты нашла нас?

— Долгая история.

— Что тебе нужно? Мы сейчас не готовы взять новое задание.

— Я не хочу нанимать вас. Честно говоря, позвать вас в текущей ситуации было бы чертовски плохой идеей. Почти все из вас... ну, скажем, принесёте больше вреда, чем пользы.

— Ты отнимаешь у меня время, Сплетница.

— У меня была долгая ночь. Сделай поблажку. Я хочу одолжить Лабиринт. Мне неважно, сколько остальных из вашей группы будут её сопровождать. Мне нужны её силы. Ситуация не боевая.

Трещина задумалась.

— Зачем она тебе?

— Потому что у меня есть группа людей, которым почти нечего терять и не на что надеяться, а они нужны мне как союзники. Думаю, Лабиринт может дать им то, что они хотят.

— Сила Лабиринт значительна, но не могу представить, чтобы она дала кому-то то, чего они хотят. Результат её воздействия временный. То, что она может делать со своей силой... ну, есть более простые пути. Есть другие, к кому ты можешь обратиться.

— Мне кажется, — Сплетница постаралась, чтобы слова прозвучали снисходительно, — я лучше тебя понимаю её способности.

Трещина подумала, не положить ли трубку. 

Затем вздохнула и снова поднесла телефон к уху:

— Ты не стала бы общаться со мной, если бы не считала, что тебе удастся меня убедить. Хватит болтовни. Что ты можешь предложить?

— Три миллиона четыреста тысяч.

Трещина моргнула. Она была удивлена величиной суммы, а затем почувствовала раздражение от того, что Сплетница сумела добраться до таких крупных ресурсов.

— Удвой.

— По рукам, — сказала Сплетница.

"Как-то слишком быстро. Я бы сказала, что она лжёт, но она поторопилась не поэтому. Она ожидала, что я подниму цену. И сделала своё предложение с учётом этого".

Трещина раздражённо скрипнула зубами.

— Я хочу получить деньги вперёд.

— Само собой, — сказала Сплетница весьма довольная собой. — И... готово.

“И снова слишком быстро. Она всё подготовила заранее, чёрт бы её побрал”.

— У тебя есть данные моего счёта?

— У Выверта были. Не беспокойся об этом.

Трещина раздражённо повесила трубку. Она подумала над тем, чтобы забрать деньги и отказаться от задания, однако она — как и Сплетница — понимала, что репутация наёмника слишком ценна.

“Надо было отказаться”.

Она направилась к номеру. Ей нужно проверить состояние счёта, перевести деньги на счета, о которых Сплетница не знает.

Цифра над дверями лифта показывала, что тот не двигается. Быстрее подняться по лестнице, чем ждать его.

Сердце ёкнуло, когда она услышала крик. Трещина взлетела по лестнице, распахнула дверь на второй этаж, промчалась по коридору к номеру.

Когда она открыла дверь, то увидела на полу кровь.

Как приготовиться к такому? Как описать это?

Её команда была уничтожена.

Грегор лежал на кухне на спине. Его грудь вздымалась, и он покрыл большую часть тела пенящейся слизью. Лицо было искажено от боли, участки кожи не скрытые слизью были обожжены до ярко красного цвета и уже покрывались пузырями.

Одна рука Тритона, одна нога и хвост были в нескольких местах сломаны. Он лежал посреди остатков кофейного столика и плоского телевизионного экрана.

Матрёшка развернулась в кучу лент, однако ножи из пояса, который Трещина оставила, когда спускалась вниз, пригвоздили её к стене в шести разных местах.

Крики издавала Лабиринт, ровные, ритмичные, лишённые эмоций. Это выглядело как состояние шока, но было просто результатом усталости после использования силы. Её пощадили — всего два пореза на лице, и рука пригвождена к ручке кресла ещё одним маленьким ножом.

Трилистник делала Саламандре трахеотомию. Фетровая шляпа, наполненная слизью, прилипла к лицу девушки, Саламандра слабо шевелилась. Лицо Трилистник от носа до подбородка было покрыто кровью, и её усилия по проведению трахеотомии были затруднены тем, что несколько пальцев на её руке изгибались под странными углами.

— Женщина в костюме, — сказала Трещина, сев рядом с Саламандрой. Она обратила внимание на слизь. Такая же, как у Грегора. А Грегор опалён огнём Саламандры. — Похититель сил?

Трилистник позволила Трещине взяться за дело самой и установить чистую пластиковую трубку в отверстие в горле Саламандры. Прежде чем заговорить, ей пришлось выплюнуть кровь изо рта:

— Нет. Не думаю. Она вошла и разметала нас за двенадцать секунд. Мы не касались её.

Саламандра кашлянула и начала дышать в нормальном темпе. Она неторопливо дважды похлопала Трещину по запястью. Выражение благодарности?

— Сверхскорость? Сверхсила? — спросила Трещина.

— Нет, не думаю. — Трилистник сплюнула кровь на пол. Затем попыталась встать, но не сумела. Прижала руку к ноге. — Этого я не заметила.

— Сила умника? Предвидение? Нет, это не сработало бы с твоей силой. Блядь! — Трещина встала на ноги, поспешила к Лабиринт. — Эй, Элли, успокойся. Всё хорошо, всё закончилось. Хватит кричать.

Лабиринт замолчала и принялась скулить. Порезы на лице были неглубокие. Они заживут, не оставив шрамов, а рука...

Трещина замерла. Под рукой был листок бумаги.

Она помогла Лабиринт поднять проткнутую руку, оставив нож на месте.

Измазанный кровью клочок бумаги с сообщением на обратной стороне.

“Последнее предупреждение.”

“-К”