Интерлюдия 16.z (Маркиз)
##########################
— Ты устроишь встречу? — спросил 

— Мы ждали уже достаточно долго, — продолжал Маркиз. — Молва уже пошла, ожидания высоки, и люди злятся всё больше, они в нетерпении. Если ты готова, время подходит как нельзя лучше. Амелия?

Амелия уставилась на свои руки:

— Я не хочу.

— Жизнь переполнена вещами, которые мы не хотим делать. Не хочу давить на тебя, но думаю, было бы весьма полезно для нас обоих, если бы ты взялась за задачу. Если ты откажешься, мне будет сложнее тебя защитить.

Амелия нахмурилась:

— Ты хочешь сказать, что бросишь меня волкам?

— Нет. Нет. Если ты и вправду решишь, что не станешь, и ситуация приведёт к ультиматуму, я, если придётся, откажусь от власти над блоком W.

— Я не знаю, говоришь ли ты правду.

Маркиз неторопливо скрутил и закурил сигарету, затем встал перед ней на колени. Когда он говорил, сигарета прыгала на губах:

— Девочка моя. Я не очень хороший человек. Есть правила, которым я следую, но и они не делают меня хорошим. Это всего лишь одна добродетель среди многих других, которые мне не свойственны. Чем бы я ни занимался, я остаюсь груб, это легко заметить любому, кто проявит хоть немного внимания. Я вырос в сложных условиях, и много времени потратил на то, чтобы перерасти это и заработать уважение окружающих. Но я пожертвую этим, если так будет нужно для тебя.

— Ты не знаешь меня.

— Ты моя семья, Амелия, — он встал, вынул изо рта сигарету и поцеловал её в лоб. От него не ускользнуло, как она испуганно отодвинулась. — Остальное не важно, только это имеет значение.

Он отвернулся и позволил ей подумать над его словами. У двери со скрещёнными на груди руками стоял Лун. Маркиз посмотрел на него и слегка улыбнулся. Он посчитает подобное признание слабостью, однако правильная демонстрация уверенности заставит его задуматься, не было ли это ложью, уловкой.

Лун, как и остальные заключённые, был одет в серую хлопковую одежду, которая регулярно поставлялась сюда вместе с другими предметами первой необходимости. Рукава рубашки он оторвал, оставив открытыми накаченные руки, покрытые до кончиков пальцев татуировками. Белки светло-карих глаз были красными. Только это, да ещё и мускулистое телосложение отличало его от обычного человека, которого можно было встретить на улице.

Лун был убийцей, хищным животным, замаскированным под человека. Маркиз узнал его достаточно, чтобы понимать, что с ним произошло. Он нарушил правила, нарушил код, поскольку считал себя сильным достаточно, чтобы уйти безнаказанным. Но была сила, которую он не мог оценить: военная мощь, репутация и сила обстоятельств.

Бывают спортсмены, которые в погоне за достижениями оттачивают технику и тело, не забывая о конечной цели, но есть и другие, которые ориентируются на природный талант и интуицию. Лун организовал банду, вёл войны с соседями, определял тех, кто стоит у него на пути и яростно их уничтожал, опираясь исключительно на своё чутьё. Его инстинкты и неумолимая сила обеспечили ему успех на уровне улицы, где он подчинил себе местную торговлю наркотиками и шпану, однако на большем масштабе всё пошло не так гладко.

Так Лун оказался здесь. Среди, так сказать, павших.

Маркиз повернулся к Амелии. К своей дочери. Она, сутулясь, сидела на краю кровати. Одежда не была порванной или как-либо изменённой, однако свитер был несколько великоват — она оставалась в его тюремном блоке, а одежда здесь была рассчитана на мужчин. На некоторое время её оставили одну. Он попросил людей из его блока присматривать за ней, и потому ей оказывали некоторое уважение. Люди уходили с дороги не потому, что они знали что-то о ней, но потому, что знали его.

Это было рискованно и шло вразрез с обычаями. Девушка в мужском блоке. Это случалось и раньше, некоторые брали жён, подружек или платили девушкам за услуги. Однако в Амелии не было уверенности в себе, не было угрозы. Каждое движение сообщало, что она жертва, а не хищник.

Долго это не могло продолжаться. Мужчины в Клетке всё ещё оставались мужчинами, и они попали сюда, поскольку бросили вызов системе. Некоторые, подобно Луну, нарушили неписаные правила, другие осмелились напасть на власти и проиграли, остальные просто слишком часто пересекали черту. Это лишь вопрос времени, когда они потеряют терпение и зададут вопрос: зачем вкладывать столько времени и усилий в Амелию, которая не может ничего предложить взамен. Либо же они бросят вызов Маркизу одним из множества способов: от восстания до лёгкого саботажа.

— Так устроишь встречу? — снова спросил Пепел. Его красная копна волос была по бокам выстрижена, отверстия в носу и ушах указывали на то, что когда-то он носил пирсинг. В некоторые отверстия были вставлены колечки и палочки, сделанные вручную из металла, добытого в Клетке. Его руки от кончиков пальцев до локтей были угольно-чёрными и нисколько не напоминали человеческую плоть, скорее походили на два обгорелых полена.

— Устрою. Амелия сможет присутствовать.

— Уверен? — спросил Пепел.

Маркиз повернулся и уставился на молодого человека, выпуская поток дыма из сигареты:

— Раньше ты никогда не сомневался в моих решениях.

— Раньше твои решения не вызывали вопросов.

— Следи за собой, — сказал Маркиз.

Пепел сузил глаза и сжал губы, но медленно кивнул, выражая покорность.

— Иди передай сообщение, пусть лидеры других блоков знают. Мы встретимся через час после того, как прибудет последняя посылка, и я уделю им один час до момента, когда погасят свет. Кто первый придёт, тот первым получит ответы. Они могут прийти сами, либо послать представителя. Мы не будем препятствовать их приходу, если будет не более двух человек от одного блока. Оставайся у входа в блок и будь наготове.

— Если ты хочешь, чтобы я охранял вход, мне нужны помощники, — сказал Пепел.

— Тогда найди их. Или скажи мне, что не можешь, и я найду кого-нибудь другого, кто способен справится с работой, — голос Маркиза прозвучал с раздражением.

Пепел ушёл.

Сколько пройдёт времени, прежде чем они восстанут? Чтобы тебя оставили в покое, необходима была сила, но чтобы быть лидером тюремного блока, силы должно было быть ещё больше. Лун подпадал под первую категорию, ну а он претендовал на вторую.

Поэтому по-настоящему стоило беспокоиться только о саботаже: его могли предать при нападении на Амелию, могли в критический момент не прийти помочь.

По правде говоря, он серьёзно размышлял над идеей самому спровоцировать восстание среди своих людей. Твёрдая уверенная победа напомнит людям, почему он лидер тюремного блока W, и поможет выявить всех сомнительных личностей, которые измышляют более тонкие формы нападения. Конечно, если они проявят достаточно нетерпения и поспешат воспользоваться созданным хаосом.

Его не беспокоила возможность поражения. Он лишь однажды проиграл бой, и в тот раз были особые обстоятельства.

И всё же, провокация восстания могла быть только временным решением. В корне всего была требующая решения проблема. Амелия.

Он посмотрел в её сторону. Она не шевелилась и всё ещё смотрела на свои руки.

Он уже встречал подобных людей: превращённых в полую оболочку, белый лист, пустое состояние. Она не спала по ночам, крутилась и постоянно видела кошмары.

Однажды их Технарь-надзиратель доставила двоих подобных ко входу в его блок. Вот только он не был нянькой. У него никогда не было подобного опыта. Он сделал что мог, чтобы пробудить их, вытащить их из неврозов, но когда через пару недель не увидел улучшений, обменял их в сделке с другими блоками. Настолько повреждённые люди обычно шли по одному из четырёх путей. Могли излечиться, но это происходило редко. Иногда пустой сосуд наполняли идеологией. Иногда их использовали как ценный ресурс, о них заботились и оберегали, чтобы их таланты приносили пользу. И наконец, их могли использовать до конца, высасывая из них всё, что они могли предложить, прибегая, при необходимости, к насилию.

Сейчас он сожалел, что не попытался излечить тех двоих, которых Дракон отправила в его блок. Может быть, сейчас он лучше понимал бы, как обращаться с Амелией.

— У нас около двадцати минут, потом они придут. Сходи в душ, Амелия. Когда вернёшься, хорошенько высуши волосы. Не надевай кофту. Она тебе слишком велика и кажется, будто ты что-то прячешь. Надень футболку с короткими рукавами.

Она встала и, шаркая сланцами, направилась к двери.

Он мог бы проводить её, но не стал. Пускай так будет сложнее, но это не навредит их образу в будущем. Он вышел из камеры дочери, остановился у перил и осмотрел свой тюремный блок.

В блоке сейчас содержалось тридцать человек, включая Амелию и его самого. На всех было пять телевизоров без пультов, два тренажёра, открытая зона для упражнений и спорта, зона отдыха со столами и скамейками. Камеры располагались подковой вокруг общей территории, две приподнятых рампы объединялись возле самой дальней камеры — его собственной. Позади неё шёл коридор, ведущий к области доставки посылок и душевым.

Опрятный настолько, что казался карикатурным, Щегол нёс вахту у телевизоров, помогая удостовериться в том, что блок W останется единственным блоком с полным набором рабочих телевизоров. Его задачей было обеспечить каждого возможностью в свою очередь выбрать канал. Нытик следил за аукционом. Каждый уже получил свою порцию сигарет, которые служили местной валютой в торговле более ценными предметами из посылки. Например, новых одеял было меньше, чем людей в блоке, и в каждой посылке было не более трёх-четырёх книг: всегда одна книга классиков и пара свежих бестселлеров. Достойные книги, как и книги с похабными сценами, можно было за хорошую цену перепродать другим заключённым, и они меняли владельцев до тех пор, пока не превращались в лохмотья.

Со своего возвышенного места у перил Маркиз мог просматривать почти каждую клетку блока. Только клетки у дальнего конца не были видны, и там он разместил своих подручных. Своих подручных и Луна.

Несмотря на то, что устройство каждого из блоков было одинаковым, порядки разнились. Маркиз устроил всё так, чтобы люди были относительно довольны, и не стремились изменить положение вещей. Его подручные и сам Маркиз первыми отбирали вещи из доставки, но большинство мирилось с этим почти без жалоб, поскольку никто по-настоящему не испытывал ни в чём нужды.

Он наблюдал, как Амелия спускается по рампе до того места, где кончаются перила, и переходит в нижний коридор, ведущий к душевым. Он видел взгляды, направленные на неё. Некоторые из них почти звериные, голодные. Другие — ещё больше пугающие ту его часть, что он называл «отцовской» — были холодными, расчётливыми и оценивающими. Несколько пар глаз после взгляда на его дочь повернулись к нему, словно проверяя, заметил ли он то, что заметили они.

В качестве ответа он призвал свою силу и сотворил два костяных шипа, которые перекрыли коридор большой буквой «X». Амелия прошла под ними, слегка нагнувшись, и он заполнил пустоту ветвями из костей.

Сейчас любая мелочь становилась проблемой.

Он сломал кость, испытав безумную, сокрушающую боль, но сохранив бесстрастное выражение лица. Боль быстро прошла, и он позволил обломкам костей упасть на пол, к кучам других обломков, которые усыпали вход в его камеру. Вид, вызывающий в памяти логово льва.

Рискованная игра. Присутствие Амелии может дать врагам или честолюбивым сторонникам повод к началу атаки. В худшем случае он погибнет, а она... станет ресурсом, который можно истратить, исчерпать до дна, у которого можно взять всё, что она может предложить. Если бы он смог купить время, убедиться, что ей нельзя помочь, то вернул бы её в женский блок, и устранил все свои потери, и единственной ценой попытки спасения был бы ущерб его репутации.

Оба варианта его не устраивали. То время, когда она малышкой жила с ним, оставило не так много воспоминаний, однако он ценил их. Он помнил, как сияли её глаза, когда она увидела костюм принцессы, который он сделал для неё на заказ. Он вспоминал её оцепеневший взгляд, когда она сидела за обеденным столом и занималась упражнениями по письму. Усталость превратилась в восторг, когда он показал ей, чего можно достигнуть, овладев искусством письма, рисуя витиеватые буквы цветным карандашом.

Каждый раз, когда во время их долгих разговоров с Луном он наливал чай, он вспоминал о кукольных чаепитиях, что устраивал с дочерью.

Эти моменты стали отдалённее сейчас, когда она воссоединилась с ним. Он никогда не сможет вернуть их, но возможно он сможет найти другие, новые воспоминания о времени, проведённом с ней. Серьёзные разговоры, родительская гордость за её достижения.

Чтобы это стало возможным, он должен найти выход. Исправить её полностью — непомерная задача. Ближайшая цель — укрепить свою власть. Он должен показать своим людям и остальным тюремным блокам, что существует причина, по которой он вкладывает в свою дочь столько времени и усилий. Для этого ему придётся понять загадку её души, найти способ уговорить её продемонстрировать свою силу.

Судя по тому, как вели себя его сторонники, время было ограничено.

— Если ты рассчитываешь на мою помощь, Маркиз, ты будешь разочарован, — сказал Лун позади него, глубоким голосом с сильным акцентом.

— Я знаю. Ты сам по себе.

— До этого я уважал тебя больше.

До появления дочери.

— На тебя, да и на всех остальных просто стыдно смотреть. Я надеялся, что заслужил достаточно доверия, чтобы вы поверили, что я смогу довести дело до конца.

— Хм, — пробормотал Лун. — Ты рассчитываешь, что сможешь довести дело до конца?

Маркиз не думал, что сможет убедительно солгать, поэтому просто улыбнулся.

— У тебя есть план? — спросил Лун.

— Увидишь, — ответил Маркиз. — Ты придёшь на встречу?

— Я не один из твоих подручных.

— Однако за весьма короткий срок у тебя появилась репутация. Это похвально.

— Хватит лести. К делу.

— Если ты будешь там, это будет полезно нам обоим.

— Ты будешь казаться сильнее с бешеным псом на цепи, — произнёс Лун.

— Кто-то может так подумать. Этого я не отрицаю. Но с моей точки зрения, ты опасен, и люди заметят, если я беспечно позволю тебе свободно разгуливать по моему блоку.

— Это оскорбление. Ты смотришь на меня свысока.

— Нет. Я обозначаю факты. Да, в бою один на один ты заставишь меня попотеть. Хотя, возможно и нет. Но у меня есть помощники, и потому я полностью уверен в своей победе.

— Если так будет продолжаться, ты можешь лишиться поддержки помощников.

— Я заметил, что ты не стал спорить.

Лун неопределённо хмыкнул.

— Если ты останешься, — сказал Маркиз, опираясь локтями о перила, — ты сможешь встретиться с лидерами других блоков, сможешь начать изучать их на случай, если когда-нибудь убьёшь меня и захватишь блок W.

— Похоже, тебя это не беспокоит.

— Некоторые пытаются, Лун. У кого-то получится. Может года через два, пять или десять...

— Или сегодня, — прервал его Лун.

— Не сегодня, — отмахнулся Маркиз. — Однако когда-нибудь это наверняка случится. И когда этот день придёт, я бы предпочёл, чтобы это был ты.

— Почему? — брови Луна поднялись в нехарактерном для него удивлении.

Маркиз встал, потянулся и щелчком пальцев метнул окурок в нижний коридор.

— Ты же не думаешь, что я буду добрым и великодушным правителем?

— Нет, — засмеялся Маркиз. — Но что бы ты сам предпочёл: быть убитым диким бешеным зверем, что по случайности обитает в твоём жилище или получить удар в спину от былого друга?

— Это не имеет значения, — ответил Лун. — Конец один и тот же. Смерть.

Маркиз хлопнул Луна по плечу. От неожиданного фамильярного жеста тот напрягся. 

— Иногда я тебе завидую, — вздохнул Маркиз.

Он повернулся и направился вниз по коридору, спускаясь к переполненной площадке, где происходила делёжка доставки.

Нытик показал ему книги. Повесть про расследование убийства, книга для взрослых о романтических отношениях юноши и призрака, книга с маской птицы на обложке и роман Диккенса. Маркиз выбрал последнюю.

Он расположился на скамье, с которой можно было видеть как коридор, так и вход в блок. Пока остальные расходились, Маркиз поглядывал на Луна, который, стоя у перил, продолжал наблюдать.

Он открыл книгу и, делая вид, что читает, начал обдумывать сложившуюся ситуацию.

* * *

Он взглянул на костяную перегородку как раз вовремя, чтобы заметить тень Амелии. Управлять своими омертвевшими костями было сложнее, но он с самого начала готовился разрушить барьер, и к тому моменту как она подошла, проход был открыт.

— Ты задержалась, — сказал он.

Амелия обняла себя руками:

— Я присела, чтобы подумать, и потеряла счёт времени.

— Мы о многом беспокоимся, моя девочка. Это может быть преимуществом, если применять в меру. Ты высушила волосы?

Амелия коснулась волос, но не ответила. Он протянул руку и снова заметил, как она вздрогнула.

— Вполне достаточно. Садись. Последний, как его там, роман из серии «Увядание»? Он был на аукционе. Я могу послать кого-нибудь, чтобы добыть, если тебе интересно.

Она покачала головой.

— Не хочешь читать или не хочешь читать именно это?

— И то и другое. В основном второе.

— По крайней мере, у тебя есть вкус. Ну что ж, встреча начнётся через одну-две минуты. Само собой, я хочу, чтобы ты присутствовала. Лучше всего, если ты не будешь говорить. Если зададут вопрос — отвечай, но говори поменьше. Я сам использую такой подход, чтобы не сказать что-нибудь не то.

— Они попросят меня показать силы. Я не могу.

— Я понимаю. Да, вероятно они захотят увидеть демонстрацию. Я знаю только то немногое, что рассказал мне Лун. И то, что рассказала ты, а это ещё меньше. Поэтому я думаю, демонстрация весьма значительно укрепит наши позиции.

— Я не могу, — повторила она тихим голосом.

«Тогда, дочурка, мы вполне можем погибнуть».

— Тогда мы попробуем как-нибудь по-другому, — сказал он. — Тем временем, не забывай создавать нужный образ. Лучше всего, если ты будешь смотреть в глаза и говорить отчётливо. Сядь.

— Хорошо.

Он встал, сел на стол, поставив ноги на скамейку рядом с Амелией, и дал сигнал Щеглу и Нытику, чтобы они отошли от входа в тюремный блок W.

Всего было двенадцать тюремных блоков с лидерами. Значит, должно прибыть одиннадцать лидеров и одиннадцать помощников. Кислотный Душ, Гальванат, Учитель, Лабораторная Крыса и Судья — лидеры мужской части тюрьмы. Люстрация, Чёрная Кадза, Зелёная Госпожа, Теория Струн, Журавль и Инженю были с женской стороны. Существовали и другие тюремные блоки, но было решено, что двенадцать — достаточно хорошее число. С ограниченным числом лидеров обсуждения не перерастали в хаос, а тюремные блоки без лидеров предоставляли возможность проворачивать тёмные дела.

— Это целитель? — спросил Судья.

— Да, это Амелия.

— Мои люди говорят, ты дразнишь их, Маркиз, удерживая эту девушку в мужском крыле без кавалера.

— Уверяю тебя, я этого не хотел. Думаю, многие люди только ищут повода, чтобы пожаловаться. — Маркиз многозначительно посмотрел на Судью.

— Не надо тратить моё время на ваши мужские проблемы, — вступила Люстрация. — Мне надо присматривать за женщинами. Я привела твою дочь, потому что она попросила, а ты обещал отплатить. Я бы хотела увидеть платёж.

— Предполагалось, что я заплачу тебе в последующие недели или месяцы, а не в первую неделю.

— А если я затребую платёж через месяц или два, то ты опять отложишь его?

— Думаю, что нет, но может быть тебе стоит пояснить, что именно ты хочешь?

— Она целитель. Услуги целителя вполне подойдут.

«Чёрт», — подумал Маркиз, но она не могла не спросить.

— В данный момент Амелия не исцеляет, — сказал Маркиз.

— Расплывчато, — голос Журавля был звонкий и мягкий. — Это потому что она не может, или потому что ты ограничиваешь её способности?

Маркиз улыбнулся.

— Ты недвусмысленно дал нам понять, что готов к встрече, — сказал Учитель, который ни в малейшей степени не походил на кейпа. Он был тучный, уродливый, с красным лицом и плешивой макушкой. — Не будь кокеткой.

— Кокеткой? Нет, мы просто оцениваем варианты и прощупываем почву. Целители редки. Многие заметили, что её имя означает «универсальное лекарство».

Учитель самодовольно ухмыльнулся.

— Однако поступающие запросы слишком велики, и вы уж простите мои отцовские чувства, но я не стану изматывать свою дочь душевно или физически ради продажи её услуг. В последующие несколько дней или недель мы выслушаем и обсудим условия, рассмотрим ваши предложения, ваши альтернативные предложения, и только потом дадим знать наше решение.

— Ты сдерживаешь её силу, чтобы набить цену, — сказала Люстрация.

Силу, которую она не хотела проявлять, о которой он не имел представления, и что ещё хуже, каким-то образом связанную с травмой, которая включает в себя потерю сестры, а это нельзя решить за несколько недель.

— Полагаю, что так, — ответил он.

Зелёная Госпожа шевельнулась, и многие — не только Маркиз — с тревогой направили на неё всё своё внимание. Всё, что было видно под её изодранными чёрными лохмотьями тюремного костюма, превратившегося сейчас в саван, подсказывало, что она практически подросток, однако причиной этого была её сила. Она была одной из первых заключённых Клетки, и он подозревал, что она сохранит это звание ещё долго после его смерти. Не столько потому, что её иллюзии, порождённые манией величия, имели отношения к правде. Скорее потому, что никто не посмеет затевать с ней драку.

Когда Зелёная Госпожа заговорила, её голос был зловещим, напоминающим неуклюжий ансамбль десятка людей, говорящих в унисон.

— Берегись, Маркиз. Когда армии фей восстанут и соберутся на последнюю войну, за свою гордыню ты заплатишь в тысячу раз больше.

— Будьте уверены, Зелёная Госпожа, вы пугающи сами по себе, — ответил Маркиз с улыбкой. — Вам не потребуется армия вам подобных, чтобы устроить за мной охоту.

— Охота не понадобится, они будут готовы наброситься в тот самый момент, когда проснутся через триста лет. Ты не более чем сон феи. Я могу видеть её, такую живую, такую искусную в своих движениях, даже во сне. Я думаю, она артистка. Я хочу её в свою коллекцию.

Хорошо, что Амелия не попыталась ничего сказать по поводу трёх сотен лет и ничего на счёт того, что они будут к тому времени ещё живы. Фея не очень хорошо реагировала на подобные высказывания.

— Вы уже говорили об этом, благородная Фея, — сказал он. — Будьте уверены, что после смерти я буду всецело ваш. А до наступления этого момента я запомню ваше предупреждение.

— И твоя дочь. Твоя фея родственна той, что спит внутри девочки. Я не сомневаюсь, что Амелия целитель, но это только грань её полной силы. Я приняла решение и не буду заключать с тобой сделку, Маркиз.

Маркиз откинулся назад и опёрся на руки.

— Очень жаль, но я понимаю. Тебе не нужны услуги целителя, а твои люди тебя не заботят.

— Я соберу их после их падения. Но ты ошибаешься, Маркиз. Я не выразила отсутствие интереса в её талантах. Я хочу сказать, что буду общаться с ней на равных.

За годы использования своей силы, путём переламывания собственных костей, сопровождаемого чудовищной болью, Маркиз стал настоящим мастером скрывать свои чувства. И всё же, несмотря на это, ему с трудом удалось скрыть удивление.

— Очень хорошо, — ответил он, потянулся в карман, аккуратно достал сигарету и неторопливо закурил. — Значит, будем на связи.

— Согласна, — ответила Зелёная Госпожа. Она протянула руку к Амелии, и Маркиз напрягся.

«Сумею ли я остановить её?»

Каждая разумная часть его души повторяла, что лидер блока С не враг его дочери, что Амелия в безопасности. Все остальные части требовали остановить её.

Амелия коснулась руки Зелёной Госпожи, заколебалась на мгновение и сделала реверанс.

«Я научил её делать реверанс больше десяти лет назад».

Зелёная Госпожа тоже сделала реверанс и повернулась уходить.

Собрание лидеров блоков наблюдало, как удаляется самопровозглашённая фея.

Существовали кейпы, которые настолько обманывались, что считали собственные силы магией. Были кейпы с психическими расстройствами, которые не мешали им действовать. Зелёная Госпожа относилась к обеим категориям, но обладала силой настолько опасной, что люди её слушали. Никогда он не рассчитывал извлечь из этого пользу.

«Однако её безумие сыграло мне на руку», — подумал Маркиз, несмотря на всё ещё гулко стучащее сердце. Он рассчитывал нагнетать напряжение до тех пор, пока Амелия не вынуждена будет использовать силу, чтобы спасти его. Надавить на неё, но сделать это чужими руками. Ему это не нравилось, но изменить её состояние было отчаянно необходимо. Необходимо ради её же блага, и ради этой попытки он готов был рискнуть всем.

— Похоже блок С настроен на сотрудничество, — сказал Маркиз и улыбнулся.

— Зелёная Госпожа, возможно, говорит странные вещи, но она редко ошибается, — сказал Гальванат. — Она сказала, у ребёнка есть силы? Прекрасно. Наш вопрос не изменился. Дантист из блока Т установил непомерные цены, а у нас есть люди с больными зубами. Ты можешь их вылечить?

Амелия всё ещё стояла, уставившись на вход в тюремный блок Маркиза.

— Амелия, — потормошил её Маркиз.

— Что? — она встрепенулась

— Ты можешь вылечить зубную боль?

— Теоретически, — ответила она.

«Хорошо», — подумал Маркиз. Уклончивая, но правда.

— Ты вмешиваешься в дела моего помощника, — сказал Учитель. — Я плохо воспринимаю подобные вещи.

— В долгосрочной перспективе конкуренция всем пойдёт на пользу, — ответил Маркиз. — С другой стороны, за твои неудобства, возможно, мы сможем предложить скидку.

— Э-э-э, — заговорила Амелия. Все повернулись к ней. — Глупый вопрос, но если мой отец не против, возможно, мы можем предложить сделку в обмен на ответ на вопрос?

Маркиз подавил желание нахмуриться.

— Думаю, это возможно.

— Я знаю, что ответ «нет», но никто не говорит об этом снаружи, так что я не знаю почему так... здесь столько паралюдей, почему нельзя просто сбежать?

Маркиз вздохнул. Это была ошибка всех новичков, вцепиться в идею побега, но ему не представилось возможности описать ей ситуацию. Хорошо, что она заинтересовалась, проявила интерес к чему-либо, кроме скорби, но это не укрепит её образ, и это не очень хорошо, позволять людям знать все её возможности.

— Мы внутри горы, — сказал Лабораторная Крыса. — Вакуум, удерживающая пена...

— Нет, — оборвал его Учитель. — Хочешь настоящий ответ, целительница? Он стоит недёшево.

Амелия кивнула. Маркиз снова подавил желание поморщиться.

— Измерительные устройства здесь внизу большая редкость, так что мы не можем получить полной картины, но есть теория, отвечающая на вопрос, почему мы не можем телепортироваться, или улететь сквозь вакуум, или прорваться через толщу горы.

— Говори, — сказал Маркиз. В конце концов, это не важно, но он слышал об этом в первый раз.

— Технология искривления пространства. Само устройство, должно быть, не больше футбольного мяча, и спрятано где-то в глубине скалистых гор. Аппарат искривления должен быть больше, но нет гарантий, что он находится рядом с тюрьмой. Причина, по которой мы не можем сбежать в том, что мы в тюрьме размером не больше чем кулак. А если всё вокруг настолько мало, — Учитель поднял кулак и постучал им по ближайшему столу, — сможешь ли ты прокопать тоннель такой длины, сможешь ли ты телепортироваться на такое расстояние и через столь плотный материал? А что насчёт сотен метров свинца и кубометров удерживающей пены за ними?

— Хорошо, — сказала Амелия. — Я поняла. Спасибо.

«Могло быть и хуже», — подумал Маркиз. Это угнетало, но могло быть и хуже.

Учитель пожал плечами.

— В качестве благодарности исцели мой тюремный блок.

— Мы предоставим скидку, — сказал Маркиз.

— Меня это устроит, — кивнул Учитель. — Чего ты хочешь?

Обсуждение возобновилось, и Маркиз принялся аккуратно настраивать одних лидеров против других, управляя разговором и не делая никаких обещаний.

С этим он мог справиться. Он ощутил, как внутренний страх сменяется спокойной расслабленностью.

* * *

— Феи, — пробормотала Амелия. Они были на пути к общей обеденной зоне.

— Они не настоящие, — ответил Маркиз. — Она видит то, чего не можем увидеть мы: ауры, которые окружают силы. Она решила их так называть.

— Нет, — ответила Амелия. — Когда я коснулась её, я ощутила весь её организм. Я не видела то, что видит она, но я видела, что она удерживает их внутри себя, питается их энергией. И есть ещё три, позади неё, она использует энергию, чтобы поддерживать их...  но они же не были активны?

— Она собирает души мёртвых и умирающих паралюдей, — ответил Маркиз. — Или даже души живых, которые пришлись ей не по вкусу. Хотя, на самом деле, это не души. Учитель говорит, это психические изображения, копии индивидуальных личностей, воспоминания и силы. Она может активировать некоторых и в любой момент делать с их помощью что угодно.

— Они не феи. И не души, и не психические копии. Силы не являются частями наших тел. Если бы это было так, я могла бы изменять их или отключать. Когда я коснулась...

— Зелёной Госпожи?

— Да. Я почувствовала, что нашла недостающее звено головоломки. Они разумны. Возможно, они спят, как она и говорила. Но они не глупы, и мне кажется, я начинаю понимать, что случится, когда они проснутся.

— Мы можем это использовать?

— Только не в Клетке.

— Как жаль.

— Господи, — пробормотала Амелия. — Зачем я просила отправить меня сюда? Если бы я поняла раньше...

— Зачем ты просила отправить тебя сюда?

Слова поразили её словно физический удар. Она снова обняла себя руками, и волосы закрыли лицо.

— Сестра. Я использовала свою силу на ней. Я разрушила её.

— Мне очень жаль. Соперничество между сёстрами? Драка?

— Любовь, — голос Амелии почти затих. Плечи сгорбились. Он взял её за руку и повёл в нишу, где немногие смогут увидеть, если она начнёт плакать.

— Любовь, увы. Самое жестокое из всех чувств. Мне очень жаль.

Маркиз подумал, стоит ли обнять её, но решил, что не стоит. Частично из-за того, как она реагировала на прикосновения раньше. Он должен дать ей время, чтобы подпустить его. С другой стороны, у него промелькнула мысль, что Зелёная Госпожа, кажется, считает, что девочка равна ей по могуществу.

Прошло много времени, прежде чем она заговорила.

— Ты как-то сказал, что нет ничего важнее семьи.

— Как-то так.

— Я... ты поймёшь, если я скажу, что не отношу тебя к семье? Я рада, что ты здесь, рада, что мы общаемся, но Виктория была моей настоящей семьёй.

— Да, я понимаю, — опыт помог скрыть боль, вызванную словами. 

«Я оставил тебя им, поскольку был слишком горд, чтобы прекратить быть Маркизом из Броктон-Бей. Мне следует понимать, что ты привязалась к ним больше, чем ко мне, но я до сих пор не могу этого понять».

— Я чувствую, что должна что-то сделать. Кажется, это важно. Если бы я могла объяснить, рассказать кому-то, кто понимает...

— Боюсь, сбежать отсюда невозможно.

— И, — Амелия моргнула, чтобы прогнать слёзы из глаз, — Я уже чувствую, словно предала Викторию, что я уже забываю её. Всего несколько минут, которые я думаю о том, что узнала от этой девушки, я перестала думать о Виктории. Это по моей вине её больше нет, а осталось только та штука, которую я создала. Если я перестану думать о ней, если я перестану страдать, значит, я оскорбляю её.

— Я боюсь, боль не прекратится и не излечится так быстро, как ты думаешь. В конце концов, всё произошло недавно.

— Вот только... что если ли она прекратится? Если я когда-нибудь забуду, значит, вычеркну её из полной картины. Не то, чтобы она была совершенна, но...

— Но ты хочешь сохранить память. Пойдём.

Он взял её за руку и потащил за собой. Она вытирала слёзы из глаз и сопли с верхней губы, но не протестовала.

И всё же он был рад, что к тому времени, как они пришли, её лицо было почти сухим. Технарь сидел в углу обеденной зоны, а его инструменты были разложены перед ним. Самодельные устройства, изготовленные из материалов, добытых из тюремного окружения.

— Сколько возьмёшь за тату для неё? — спросил Маркиз.

Амелия уставилась на него.

— Пять книг и пять сигарет, — ответил Технарь.

— Старые книги или новые?

— Любые.

Маркиз повернулся к дочери:

— Если ты решишь его сделать, я советую выбрать символ, а не лицо. Он не сможет точно воспроизвести твоё описание, а неточное изображение исказит твою память.

— В любом случае, я не могу вспомнить, каким было её лицо до того, как всё случилось, — сказала Амелия, и по её лицу пробежала тень.

— У тебя будет физическое воплощение памяти о твоей сестре, поэтому ты не забудешь о ней до конца своих дней. Когда ты закончишь, мы отведём тебя обратно в камеру. Ты можешь говорить в пустой комнате, сказать всё что должна, и системы наблюдения Дракона запишут сообщение.

— Похоже на молитву, — сказала Амелия.

— Да, вот только в нашем случае есть шанс, что кто-то тебя услышит и сможет что-то сделать.

Амелия села на скамью и начала объяснять мастеру, какое тату она хочет.

* * *

Программа, осуществляющая наблюдение за Клеткой проследила за девушкой, которая отделилась от своего отца и вошла в свою камеру в тюремном блоке W.

Она заговорила и обратилась к Дракону. Программа произвела запись сообщения, как она делала с каждым словом, прозвучавшим внутри Бауманнского Центра Заключения Паралюдей.

Отслеживающие программы начали просмотр и обработку записи. Когда ключевые слова превысили сигнальный уровень частоты появления, сообщение было помечено. Ещё больше пометок появилось после того, как были проанализированы описания из корпуса записей исследований паралюдей.

В ста километрах от поверхности Земли Симург изменила курс своего полёта.

В соответствии с протоколом, предусмотренным на время, когда Дракон находилась на задании, система перенаправила сообщение к одному из спутников. На пути к Дракону итоговое сообщение было сильно искажено воздействием Губителя.

После получения со спутника испорченной передачи подсистема автопилота Дракона приступила к сортировке информации. Проверка сообщения показало, что оно классифицируется как неактуальное, и огрызок кода из недавних улучшений Отступника наблюдал, как сообщение избежало серии дополнительных проверок безопасности и было отнесено к другим заметкам и данным, включающим информацию о вспышках излучений в атмосфере или о случайных подземных толчках. В лучшем случае, к фоновому шуму.

Программа наблюдения сочла работу выполненной и сохранила запись в архив, содержащий пятнадцать лет разговоров в Бауманнском Центре Заключения Паралюдей.

Симург полетела дальше.