Вымирание 27.04

Последний из порталов закрылся. Клетку покинули все, кого можно было выпустить, и вероятно, изрядно тех, кого выпускать было нельзя.

Мы разберёмся с этим позже.

— Есть среди нас кто-то, кого не должно здесь быть? — спросил Шевалье. Инженю стояла позади него.

— Судя по программе распознавания лиц, — ответил Отступник, — каждому человеку из списка соответствует лицо в толпе.

Шевалье кивнул.

— Со всем уважением, я хотел бы попросить уйти всех, кто не участвует в предстоящем противостоянии. Всем остальным, включая ваших врагов, товарищей по команде, друзей или членов семьи, необходимо сосредоточиться на том, чтобы остановить Сына.

Толпа, как и отдельные люди, часто выражает настроение посредством языка тела. Хотя все кейпы и смешались между собой, тех, кто прибыл посмотреть на выход заключённых из Клетки всё равно легко было отличить. Они пришли в движение, как будто требование Шевалье сопровождалось физическим воздействием, вроде порыва ветра. Затем остановились. Колебание, замешательство, вызванное любовью или ненавистью.

Но уже открылись порталы, ведущие в другие миры.

— Бет, Нью-Йорк! — объявил кто-то, как только открылся портал. — Бет, штаб-квартира «Красный кулак!» Гимель, поселение Новый Броктон!

С каждым объявлением порталов открывалось всё больше.

И всё больше посторонних отделялось от толпы с каждым названным местом назначения. Я с удивлением обнаружила, что среди них оказалась Новая Волна. Брандиш сказала что-то Панацее, крепко сжала её руку, а затем развернулась и ушла.

Неужели они отошли от дел? Поставили крест на сражениях? Или они просто не были готовы к такому масштабу?

— Я пойду, — сказала Рейчел.

— Ага, — поддержала её Чертёнок, — от нас здесь никакой пользы.

Я взглянула на них.

— Хорошо, — ответила я.

— Я тоже пойду, — сказал Мрак, — Морока…

— Нет, — перебила его я.

Он остановился, и посмотрел на меня, странно наклонив голову, будто пытаясь понять, что я имела в виду.

— Ты не бесполезен. Я пойму, если тебе не хватит смелости, но у твоей силы есть потенциал. Даже если она не сработает, это скажет нам о многом.

Он скрестил руки на груди.

— Ты действительно так считаешь?

Я кивнула.

— Хорошо, — согласился он.

Он отступил, а Рейчел с Чертёнком направились к земле Гимель.

Кукла и Рапира крепко обнялись, а затем Кукла прошла сквозь портал, оставив Рапиру одну.

София тоже повернулась и направилась в сторону порталов, стараясь не встречаться со мной взглядом. Она не хотела, чтобы я подняла вопрос об её уходе, поэтому старалась ускользнуть незаметно.

Я потянулась к насекомым по ту сторону портала, собрала их вместе, затем прошептала ей сообщение:

«Позже поговорим».

Она резко развернулась, но люди теснили её, толкали вперёд. Она уже не могла вернуться и начать возражать.

Все порталы закрылись.

— Сорок пять минут, — объявил Шевалье. — Отступник и Сплетница на пульте, управляют системами Дракона и занимаются обработкой данных. Они оба в вашем распоряжении, к ним следует обращаться, если вам понадобится что-то получить, неважно, информацию или ресурсы.

Я взглянула в сторону Азазеля. Сплетница сидела на рампе, Отступник вместе с Шевалье стояли в глубине модуля. Сплетница будет заниматься обработкой информации, выхватывая наиболее существенные детали, а Отступнику придётся взять на себя львиную долю написания кода.

— Они должны быть способны удовлетворить все ваши запросы, поэтому не стесняйтесь. Держите их в курсе абсолютно всего: планов, оружия, возможных применений ваших сил. Они будут классифицировать, сортировать планы по важности и передавать информацию людям, способным воплотить их.

«Котлу», — предположила я.

— Сорок пять минут — не так уж и много, — скрипучим голосом прокомментировал Лабораторный Крыс.

— Не много. Но Отступник составил карту перемещений Сына и прогнал её через свои программы анализа. Пока что противник ведёт себя довольно предсказуемо. Сын провёл последние несколько часов, переходя от одной крайности к другой, выбирая разные цели. Сначала он бьёт по крупному населённому пункту, затем наносит удар по специфичной цели: сооружениям, отдельным людям или группам людей, отвечающим определённым признакам, вроде возраста или сверхспособностей. Сейчас как раз такое затишье. Мы ожидаем, что через сорок пять минут он снова нападёт на крупную цель. Если повезёт, эта атака позволит отвлечь его и даст нам время завершить эвакуацию.

— Он крепкий, — сказал Отступник, — вы это знаете. Он справился с Бегемотом, приложив минимум усилий. Это будет попытка найти пределы его способностей, слабое место или действенное оружие. Если у нас получится, мы развернём атаку, усилим натиск. Имейте это в виду и подготовьтесь соответствующим образом.

— Хорошо! Приступим! — громко объявил Шевалье. — Прежде всего: дверь в нью-йоркское отделение!

Портал начал открываться. Шевалье продолжил:

— Если у вас нет доступа к костюмам или оружию, мы снарядим вас. Если вам нужно что-то ещё, Отступник и Сплетница направят вас за этим в другие места.

Я видела, что к вратам в Нью-Йорк направилась большая часть наших сил. Шевалье и Фестиваль стояли у портала, наблюдая за проходящими сквозь него кейпами.

Откинувшись на спину, я тоже стала наблюдать. Можно было бы получить новый костюм и запасной летательный ранец. Но я хотела знать, чем будут заниматься другие. Люди, которых только что освободили.

Слегка ссутулившись и держа руки за спиной, к Шевалье и Отступнику подошла Теория Струн. Невысокая, странно выглядящая женщина оглядывалась по сторонам и не произносила ни слова, терпеливо дожидаясь, пока Шевалье не соизволит взглянуть на неё. Стоявший позади неё Лабораторный Крыс выглядел куда более нетерпеливым. Он совершенно не умел скрывать свои чувства.

— Мне нужна лаборатория, — сказала Теория Струн, — инструменты. Мои инструменты, если сможете достать их.

— Ты успеешь что-то подготовить? — спросил Шевалье. В его голосе звучало удивление. — Мы предполагали, что технари примут участие только в следующей попытке.

— Я не обычный технарь, — ответила Теория Струн и постучала по голове. — Всё здесь. У меня было четыре года, чтобы продумать конструкцию и распланировать её создание, на тот случай, если когда-нибудь выберусь.

— Та же история, семь лет размышлений, — поддержал разговор Лабораторный Крыс. — Мне нужна лаборатория. Не стану работать в одной комнате с ней.

— Я бы тебе и не позволила, — снисходительно произнесла Теория Струн. Я заметила, как Лабораторный Крыс скривил губы, но не поняла, было ли это раздражением или насмешкой.

— Вам предоставят всё необходимое, — вмешался в диалог Шевалье, прежде чем эта парочка сумела продолжить обмен любезностями.

— Говорите, что вам нужно и когда, — потребовала Теория Струн. — Хотите, чтобы я по нему ударила? Тогда скажите, насколько сильно.

Шевалье посмотрел на Фестиваль и Отступника.

— Когда тебя арестовали, — сказал Отступник, — тот…

— Н-Движитель, — закончила за него Теория Струн.

— Да. Начни с чего-то подобного, но только ещё мощнее.

— Оу, — воскликнула Теория Струн, — это интересно.

— С минимальным побочным ущербом, — уточнил Отступник.

— Снова скукота. Следующий вопрос: когда? Мои творения срабатывают только единожды, поэтому лучшие из них всегда с таймером.

— Мы атакуем через… тридцать девять минут. Рассчитывай на сорок семь минут с текущего момента. К этому времени большинство бойцов покинут поля боя, а оставшиеся смогут укрыться в безопасном месте, прежде чем твоё устройство сработает

Теория Струн медленно кивнула:

— А вы продержитесь восемь минут с начала атаки?

Отступник задумался.

— Поставь таймер на сорок три минуты с текущего момента.

— Сделано. Мне нужен термоядерный реактор. Или достаточно большой источник плазмы. Что-то, из чего я смогу получать энергию.

— У нас нет… — начал Отступник, затем о чём-то вспомнил. — Мы можем подыскать что-то подходящее среди оборудования, которое СКП конфисковало у других технарей. Пройди внутрь корабля и поговори со Сплетницей.

Без лишних слов Теория Струн повернулась, поднялась по рампе и исчезла внутри модуля.

Отступник взглянул на Лабораторного Крыса.

— Твоя старая мастерская запечатана, стоит на прежнем месте.

— Нет. Мне придётся больше прибираться, чем работать, к тому же все образцы наверняка уже мертвы, если конечно, вы не пытались с ними экспериментировать. Мне нужно другое помещение. Комната в больнице вполне подойдёт. Я не буду никому мешать.

— Мы не дадим тебе использовать людей, — резко возразил Отступник.

Лабораторный Крыс нахмурился.

— Может, приют для животных? С ещё живыми животными?

— Хорошо, — сказал Отступник. — Тридцать семь минут. Если ты намерен помочь, тебе следует начинать. Дверь, пожалуйста. В заброшенный приют для животных на земле Бет.

Дверь открылась.

— М-м-м, — промычал Лабораторный Крыс. — Я что-нибудь придумаю.

Затем он исчез.

— А я? — спросила Ампутация. — Я тоже могу помочь.

— Поможешь, — ответил Отступник. — Позже. Ты будешь работать под надзором. Панацея будет проверять тебя, а ты будешь проверять её.

Ампутация вздохнула.

— Моя лаборатория. В альтернативном измерении, инкубаторы с клонами…

— Уничтожена, — коротко ответил Отступник.

— Вы серьёзно?

Он не ответил.

Ампутация бросила в его сторону сердитый взгляд.

Я поёжилась и посмотрела в сторону тех, кто остался. Панацея не ушла с другими членами Новой Волны. Вместо этого она сидела на склоне скалы рядом с Маркизом.

Увидев это, я ощутила, как зашевелилось внутри какое-то мерзкое чувство, которое я не могла ни назвать, ни понять. Это казалось чудовищно, невероятно несправедливым, но я не могла рационально объяснить почему. Жизнь ведь вообще несправедлива. Хорошим парням иногда везёт, а иногда нет. Плохим парням иногда везёт, а иногда нет. Панацее досталось больше невзгод, чем большинству людей, и всё же я никак не могла убедить себя в том, что она заслужила этот момент.

Дело было не в том, что она не была достойна получить возможность сидеть на холодном горном утёсе и вместе со своим отцом наслаждаться открывшимся видом, а потому, что моя иррациональная часть хотела того же.

Кто-то, с кем можно было сесть рядом, с кем можно было обсудить что-нибудь, не избегая связанных с кейпами вопросов… Кто-то, на кого можно положиться, кто уже проходил через подобное.

Я отвернулась.

Кислотный не пошёл за костюмом. Он распластался на лицевой стороне утёса, сняв и подложив под себя рубашку. Впитывал солнечные лучи, какими бы слабыми они ни были.

Совсем неподалёку использовала свою силу Зелёная Госпожа. Перед ней на коленях стояла неясная полупрозрачная фигура, руки которой были воздеты в умоляющем жесте, словно она что-то просила. В сложенных вместе ладонях горело пламя, и Зелёная Госпожа грела об него руки.

Мгновение я колебалась, но всё же подошла к ней.

— Здравствуй, Королева-Администратор.

— Здравствуй, Королева Фей, — ответила я. — Не возражаешь, если я присоединюсь?

— Нисколько.

Я взглянула на призрака. Он не был размытым или напоминающим дым и, в общем-то, казался вполне материальным. И всё же, очертания костюма, которые раньше носил этот кейп, настолько смазались, что невозможно было понять, где заканчивался костюм, а где начиналась кожа. Чрезмерно заострённый нос, выступающий из языков пламени охватывающих всю голову до самой макушки, глаза без радужки и зрачков, заострённые кончики пальцев, и те же языки пламени вокруг запястий. Пол призрака был неясен.

Странно, что он сохранил что-то столь сложное, как костюм, но не личность.

Как там говорил Голем? Человек, у которого была жизнь, мать, отец, семья. У которого были мечты, кто пережил событие-триггер или заплатил круглую сумму за силу в пробирке. У него была своя история.

Низведён до роли обогревателя для рук.

Осталось ли в нём что-то от прежней личности? Воспоминания о человеке, которым он был? Если да, то не означало ли это нечто ужасное? Зелёная Госпожа собирала пассажиров, использовала их силы, а если у этих штук были воспоминания, то что это говорило о самих пассажирах?

Я больше не хотела быть холодной и равнодушной, не хотела быть расчётливой и рациональной. Возможно, это и было разумно — не обращать внимание на духа, чтобы не ссориться с Королевой Фей, но мне не нравилось то, кем мне придётся для этого быть.

Поэтому я повернулась к духу.

— Привет.

Он открыл рот, чтобы ответить, но слова его были слабыми, бессвязными, как будто он не пытался что-то произнести, а подражал речи.

— У тебя было имя?

— Перо Жар-Птицы, — сказала Зелёная Госпожа.

Звучит несколько громоздко.

Я погрела руки у огня.

— Спасибо, Перо Жар-Птицы.

Он лишь опустил голову, закрыв свои безликие глаза, которые, возможно, когда-то были линзами.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Что если я погибну в бою? Заберёт ли она меня? Стану ли я такой же? Какую форму примет моё тело? Рой, Шелкопряд или что-то среднее?

— Ты не подготовилась к битве, — словно читая мои мысли, заметила Королева Фей.

— Нет. Пока что.

— Да. Я тоже в ожидании. Голова, увенчанная короной, несёт тяжёлое бремя.

— Ты видишь в нас обеих королев, Королева Фей?

— Вижу. Но на время разговора давай отбросим титулы.

— Хорошо… Зелёная Госпожа. А есть другие королевы?

— Есть и другие, кто стоит с нами вровень, Администратор, но королева — это неправильное слово. Чемпион, Первосвященник, Наблюдатель, Ваятель, Хранитель Земель. Почему ты спрашиваешь?

— Просто пытаюсь всё понять, хочу выяснить, какова твоя позиция.

— Изволь пояснить.

— Похоже, что ты хочешь, чтобы феи снова восстали, а Сын — это большая часть всего этого уравнения.

— Да, я вижу к чему ты клонишь, Администратор. Конфликт интересов?

— В общем и целом.

— У всех нас есть свои роли.

— Роли?

— Да. Как у актеров, играющих в спектакле. Мы носим наши человеческие лица, переживаем трагедии, храним мечты, но когда игра начинается заново, на другой сцене, уже с другими лицами и формами, те же роли продолжают играть всё те же актёры. И если всё идёт хорошо, то к последующим представлениям присоединяется фигура из толпы, а роли совершенствуются.

— А мы… Королевы и Короли. У нас большие роли? Ведущие?

— В своей собственной истории, Администратор, роль каждого — ведущая. Некоторые роли больше, некоторые меньше, но ни одна из них не важней другой, понимаешь?

— Да, — ответила я. — Тогда какова во всём этом твоя роль?

— Мы вернулись к вопросу моего… конфликта интересов. У меня особая роль. Я составляю компанию феям, которые покинули нашу метафорическую сцену.

— Умерли, — сказала я. — Ты составляешь компанию мёртвым.

— Да. Задачи остальной знати сиюминутны, не столь долгосрочны. Наша роль до и после этого акта — вот что оправдывает наш высокий титул. Мы усердно трудимся, пока другие спят. Мы прилагаем постоянные усилия, мы сильнее и опытнее. Чемпион и Наблюдатель занимаются тем, чтобы без заминок прошёл следующий акт. Ваятель и Хранитель Земель прибираются после того, как мы, так или иначе, всё здесь закончим. Так оно и идёт.

— А священник?

— Первосвященник, — неодобрительно поправила меня Зелёная Госпожа. — Мы с тобою можем опустить титулы, но нам нельзя оскорблять других.

— Хорошо, — сказала я.

— Ну, а что касается его роли, ты и сама должна знать.

— Я должна знать?

— Да.

На ум приходил только один могущественный человек, который стоял в одном ряду с теми, кого она назвала. Контесса и Зелёная Госпожа с лёгкостью могли быть отнесены к уровню сил двенадцать или выше, а значит, чтобы понять о ком она говорила, стоило посмотреть на людей с примерно такой же классификацией. Панацея, Лабиринт…

В связи с этим возникало два вопроса.

Во-первых, какого чёрта я попала в этот список?

И второе, Эйдолон и есть этот самый Первосвященник? Он единственный, кого я могла представить в этой роли.

— Мне кажется, что я не совсем понимаю, — сказала я.

— Он тоже не понимает, — ответила Зелёная Госпожа, — что всё усложняет. У нас есть представители двух дворов, но люди одного из них поднялись на сцену испачканными, обезумевшими, никто их не предупредил, не дал никаких указаний, понимаешь?

— Думаю, да, — ответила я.

По крайней мере пытаюсь.

— Первосвященник испытывает те же трудности, что и эти несчастные. Он стоит уверенно, придумывает свои реплики на ходу, но он одет не в тот костюм, и прибыл так же не вовремя, как и остальные.

— И… что думает об этом он сам?

Зелёная Госпожа пожала плечами:

— Не могу сказать. Но что бы подумала ты сама, будь ты на его месте? Он привёл всё это в движение, но финала не будет, ничто не предвещает что после того, как завершится это представление, начнётся следующее. Вельможи двора нашей могущественной феи могут остаться без ролей.

— Но тебя это не волнует?

Она слегка улыбнулась, но не ответила.

— Если до этого дойдёт, если мы сможем как-нибудь превзойти Сына, и будет похоже на то, что мы побеждаем, ты ему поможешь? Из-за того, что хочешь увидеть следующее представление?

Своими длинными ногтями она заложила волосы за ухо и обратила взгляд светлых глаз к горизонту. Небо сохраняло красный цвет, но сейчас это было вызвано не восходом солнца, а поднятой в атмосферу пылью.

— Я и вправду хочу это увидеть. Хочу посмотреть, как духи мёртвых танцуют вокруг, танцуют даже больше, чем сейчас. И всё же я играю свою роль, и это лучшее доказательство, которое я могу предоставить, чтобы здесь и сейчас заверить свою преданность.

Я не могла сопоставить вместе всё, что она сказала, но подозревала, что именно этого она и добивалась. Она всё ещё следовала своей роли, которая заключалась в сборе и утешении мёртвых. Поскольку… надеялась, что всё пойдёт по плану Сына?

Я взглянула на пламя, созданное призрачным фантомом, затем на самого фантома. На Перо Жар-Птицы.

Возможно, от Зелёной Госпожи стоит ждать неприятностей. Я вспомнила о нескольких других основных игроках, которых тоже считала опасными.

— Кем Сын приходится тебе? Он является режиссёром этого… спектакля?

— И зрителями тоже. Здесь метафора ломается. Он наш отец, наше дитя, наш создатель, а теперь и наш разрушитель.

Это было понятно. Был ли ещё кто-то, о ком можно было спросить, кто-то, о ком я мало что знала?

— Доктор Мама, — выпалила я, не успев даже задуматься. — Могу ли спросить, какую роль она играет на этой сцене?

— А, теперь ты просишь отвечать на вопросы, которые помогут мне нажить врагов, — Зелёная Госпожа взглянула на меня, и в её взгляде почувствовалась скрытая угроза.

— Я бы не стала просить тебя отвечать на вопросы, которые могут вызывать неудобства, Зелёная Госпожа. Прошу меня простить.

«Будь вежлива, не вызывай в ней недовольства».

— Надеюсь, что не станешь, — сказала она, и по её тону было ясно, что это было предупреждение. Затем её голос стал мягче, и она ответила. — Не важно. Она не из наших. Не более, чем реквизит.

— Значит, у неё нет сил.

— Как я и сказала, реквизит.

— Она не кажется такой маловажной, — сказала я. — У неё много власти.

— Реквизит тоже может быть важным. Грааль был предметом бесчисленных поисков и сказаний. Одно сообщение может решить исход войны. А живой реквизит… — она замолчала.

— Прости меня, Королева Фей, — как можно мягче сказала я. Она уже собиралась возразить мне, поэтому я продолжила: — Я обратилась к тебе по титулу потому что собираюсь сказать грубость, но хочу выказать уважение. Это был тяжёлый день. Я не настолько отстранилась от всех событий, как ты, поэтому мне не настолько хочется быть актёром, а не частью представления, если в этом вообще есть какой-нибудь смысл.

— Смысл предельно ясен, — ответила она.

— Я хочу сказать, что я не сопоставляю факты так хорошо, как следовало бы, и поэтому, чтобы не тратить впустую твоё время, я прямиком спрошу о том, чего я не поняла. Эта грубость, о которой я говорила. Ты могла бы продолжить? Живой реквизит…

— Я не могу продолжить. Они смотрят и слушают в ожидании просьбы открыть дверь, чтобы перенести нас с одной сцены на другую, и они слышат каждое произнесённое слово. Если я продолжу, я прогневаю тех, о ком говорю.

— Понимаю.

Значит есть что-то ещё. Доктор держит что-то в рукаве.

Я не была удивлена.

— Вскоре я должна подготовиться к битве, — сказала Зелёная Госпожа. — Если, конечно, ты не хочешь обсудить что-то ещё, Администратор?

— Хочу. Прошу прощения. Моя роль. Какова моя роль?

— В этом представлении или в более глобальном плане?

— И в том, и в том. В обоих.

Она потянулась и положила руку мне на лицо. Она была тёплой от огня. Её большой палец скользнул по моей скуле, длинный ноготь прошёл в опасной близости от моего глаза.

Она могла убить меня прямо здесь. Извлечь моего пассажира и забрать себе.

— Я уже говорила тебе, — начала она. — А я не люблю повторять дважды. А теперь подойди, наклонись.

Я наклонилась.

Она поцеловала меня в щеку, затем в другую, и отступила.

— Я с нетерпением жду возможности забрать тебя, Администратор, или встретить тебя в конце, если ты переживёшь меня. Мы сможем вести долгие разговоры.

— Они могут говорить? — спросила я, глядя на Перо Жар-Птицы.

— Нет, но вот общаться мы можем. Ты поймёшь, рано или поздно.

Я слегка кивнула.

— Сожалею о твоей потере, Администратор, — сказала она. — Всё становится намного проще, если осознать, насколько временным всё является.

Мою потерю?

Она знает?

Она отступила и подняла руку. Перо Жар-Птицы сжался в точку на её руке, словно взрыв, воспроизведённый в обратной перемотке. Она сжала ладонь в кулак.

Затем раскрыла, и с обеих сторон от неё появились две фигуры. Их костюмы и кожа тоже слились. Черты стали неясными. Обе были женщинами, но одна перед смертью была изувечена, или, возможно, это был случай пятьдесят три. У неё было четыре ноги, а руки отличались по длине.

Они совместно приступили к работе над костюмом Зелёной Госпожи, растворяя в воздухе саван, изготовленный из кусков тюремной униформы, и формируя плащ и мантию с переливающимся зелёным и чёрными цветами, словно та была сделана из чешуек размерами с песчинку.

Я восприняла это как знак и решила уйти.

— Дверь. Штаб-квартира протектората Чикаго.

Портал открылся.

Я ступила на крышу штаб-квартиры.

Здесь дул сильный ветер, и по небу неслись тяжелые облака влаги и пыли. Я взглянула вниз и увидела опустевший город. Ни людей, ни машин на улицах. Даже во время ранних утренних пробежек, даже глубокой ночью Чикаго был наполнен жизнью.

И всё же я ощутила кое-какую жизнь. Я потянулась к насекомым, населяющим пустой город и призвала их к себе.

Я осознала, почему меня направили на крышу. Насекомые пробегали по зданию и обнаруживали трещины в опорных конструкциях, разрушенный бетон, упавшие с потолка пластиковые панели на офисном этаже. Здание едва не рухнуло после мощного толчка.

Проход в крыше для летающих героев был приоткрыт, и я запустила внутрь рой. Происходящее слишком напоминало события, которые предшествовали моему вступлению в Стражи.

Насекомые собрали ткань и материалы, заполнили собой каналы запасного ранца, затем вместе со всем необходимым подняли его ко мне.

Рой кружил вокруг меня, насекомые держали каждый из предметов на весу, в калейдоскопическом танце расправляя их, и подвешивая на равном расстоянии друг от друга. Запасные костюмы, наработки по костюму, оружие, снаряжение.

Интересно, какую форму примет моё тело, если меня получит Зелёная Госпожа? В основе своей это был один и тот же костюм, но отдельные детали, черты… когтистые перчатки Рой или дополнительная броня Шелкопряд с запасными катушками шёлка спрятанным за панелями на запястье?

Чёрный? Белый? Серый? Красный? У меня было несколько комбинезонов разных цветов, ещё с тех времён, когда я испытывала краски и носила различные варианты костюма, чтобы проверить, как поведёт себя ткань на теле.

Какой цвет линз?

Какое оружие?

Сын был необычным противником. Бегемота можно было обмануть клонами-обманками, от него можно было спрятаться. Его удары были смертельны, но большинство из них задерживалось препятствиями.

Против Сына камуфляж не поможет. Как и защита. Пистолет, вероятно, смог бы в критический момент точным выстрелом привлечь внимание Бегемота. С Сыном такого не будет.

Я начинала в чёрном костюме Рой, продолжила в сером костюме Шелкопряд. На секунду мне захотелось продолжить последовательность и сражаться в белом.

Но я выбрала чёрный комбинезон.

Это не было приготовлением к бою. Здесь не будет обмена ударами, и я сомневалась, что будет какая-то разница между полновесной бронёй или голым телом.

Нет. Я готовилась внутренне. Я предпочла чёрный, поскольку именно в нём я прошла через самые жестокие и тяжёлые испытания.

Это нечто, связанное с домом. Броктон-Бей у меня больше нет, как нет и папы. Чёрный костюм создавал связь с тем временем и местом, когда я чувствовала себя дома.

Белые броневые панели, чтобы мой облик представлял и эту часть моей жизни.

Белые линзы.

Пистолет. Тоже скорее для создания нужного настроя, и ещё потому, что я не доверяла всем своим новым союзникам. Две обоймы. Я вспомнила о Выверте. Моё первое настоящее убийство.

Тазер, исходя из тех же соображений, и чтобы соответствовать образу Шелкопряд. Дополнительный вес на поясе не казался лишним.

Я натянула летательный ранец, поправила волосы, попавшие под ремни.

Наконец, в качестве последнего символичного жеста, я взяла маленький перцовый баллончик.

— Дверь, — произнесла я. — На поле боя.

Портал доставил нас к небольшой буровой платформе посреди океана. Никакой музыки или разговоров, только звук волн океана, простирающегося от горизонта до горизонта во всех направлениях. Вода была тёмной, мрачной и отражала небо.

Все носили паучий шёлк. Я узнавала отдельные части. Запасные костюмы, комбинезоны, которые я создала и передала Протекторату и командам Стражей.

Весьма скромный вклад, учитывая огневую мощь нашего противника.

Нас было восемьдесят, и мы не брали с собой никого вроде Рейчел или Чертёнка, которые не могли сражаться в бою, где противник мог летать так, как летает Сын или бить так, как бьёт Сын. Псы не смогут схватить его, а защита Чертёнка не задержит его ни на мгновение: он либо увидит её, либо уничтожит одними только побочными эффектами ударов.

Среди нас бродил Лабораторный Крыс, державший в одной руке рюкзак. Каждому из нас он вручил портативные устройства: браслеты для связи, наушники для тех, у кого их не было, и небольшой пластиковый контейнер размером со спичечный коробок с завязками.

Сам он уже всё надел, браслет был застёгнут прямо поверх его лабораторного халата, коробочка была привязана выше, на плече, словно простая нарукавная повязка.

Одну он протянул мне, затем поколебался, порылся в рюкзаке и предложил другую.

— Что это за коробка? — спросила я.

— Моя работа, — сказал Лабораторный Крыс.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Ты не захочешь узнать ответ. Либо носи, либо нет, — проскрипел он. — Я ношу.

Он двинулся дальше, раздавая содержимое рюкзака.

— Неважная рекомендация, как по мне, — сказал Стояк, когда тот удалился достаточно, чтобы не слышать. — Этот парень реально псих. Он однажды превратил себя в фотосинтезирующего здоровяка, настолько толстого, что ему пришлось занять два этажа здания. В конце концов, только поэтому его и поймали.

Я многозначительно посмотрела на предплечье Стояка. Маленькая белая коробочка сливалась с белым костюмом героя.

— Сам-то ты её носишь.

— Рекомендация Лабораторного Крыса может и хреновая, но если речь идёт обо мне, я готов пожертвовать своей левой рукой, если это даст мне чуть больше шансов. Мне нравится верить, что, возможно, эта штука поможет, пусть объяснение мне и не понравится. Немного надежды не помешает.

— Может быть, это всё, что она даёт, — сказала Виста. — Надежду.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на присутствующих кейпах, помечая их насекомыми.

То тут, то там открывались порталы, и на платформу вступали новые люди. Гальванат. Теория Струн с одним лишь ноутбуком.

Гальванат протянул руку и коснулся нескольких избранных кейпов, накладывая неуязвимость поверх неуязвимости Александрии, Молотка, Доброго Великана и кейпа из Клетки, которого я не узнала.

— Кое с чем можно работать, — сказал Мрак.

— Одолжить силу? — предложила я.

— Не получится. Мы кое-что проверили, до того, как ты появилась. Есть варианты. Увидишь.

Ни Ампутации, ни Панацеи не было. Несколько зловеще.

— Три минуты.

Открылся ещё один портал. Зелёная Госпожа, ростом в два раза выше, чем недавно была. Она передвигалась вроде бы шагом, вот только никаких ног под развевающимися лоскутами её чёрно-зелёной ткани не было. За ней вышагивали три духа. Ни одного из них я не узнала.

Ветер переменился, и я подняла голову, чтобы он продувал сквозь мои волосы. Мне всегда нравилось это ощущение.

— Зачем высаживать нас посреди океана? — спросила Виста. — Это безумие.

— Это символично, — произнёс голос над нами. Я посмотрела вверх и увидела, что на нас смотрит Легенда. — Наша планета по большей части состоит из воды. Мы сами по большей части вода. Обычно об этом не думаешь, когда привязан к земле.

— Хватит напоминать, — сказал Стояк.

— Прошу прощения, — ответил Легенда.

Он изменился, выглядел на десять лет старше, чем когда-то был. Это вызвано его эмоциональным состоянием? Расплата за сражения с Губителями, за то, что стал отверженным? Обычные люди всё ещё уважали его, но все, кто хоть что-то знал о кейпах, догадывались о потере Легендой своего статуса.

— Мне никогда не нравились подобные места, — заметила я. — Вроде крыш домов. Нельзя спуститься и сбежать.

— Это место изолировано, а шансы, что он сможет нас как-нибудь выследить, минимальны, — сказал Шевалье. — И средства для бегства у нас есть. Кроме того, это самая далёкая точка от Сына.

Когда он снова заговорил, то поднял голос, чтобы все присутствующие на платформе смогли его услышать:

— Пора! Это наша подготовительная площадка. Мы не будем приближаться. Мы не можем, из-за опасности, которую он представляет, и потому что кейпы Котла не могут создавать порталы в непосредственной близости от Сына.

— Не могут или не хотят? — спросил кто-то.

— Не важно, — ответил Шевалье. — Это пробный забег. Если попробуем какой-нибудь один трюк, и он не сработает, то нас уничтожат. Так что мы ударим его несколькими способами подряд, с разных направлений и посмотрим, не сработает ли хоть что-нибудь.

— Я всё время буду с вами, — раздался голос Сплетницы в наушниках. — Отступник тоже здесь.

— Слушайте наши подсказки, — донёсся голос Отступника, — не теряйтесь.

Шевалье сказал что-то, но я его не услышала, поскольку Сплетница сказала что-то другое. Судя по реакции остальных, это касалось меня и меня одной.

— И поскольку мы ограничены в возможностях, я прошу тебя быть рядом в качестве связного.

— Точняк, — пробормотала я, нацепила коробочку Лабораторного Крыса, затем браслет. Экран вспыхнул и затребовал моё имя.

— Тейлор, — сказала я.

Имя появилось на экране. Я подключилась.

На экране возникло нечто, напоминающее искажённый циферблат с квадратом в центре. На циферблате были четырнадцать чисел и только одна стрелка.

— Четырнадцать направлений атаки. Мы пробуем поочерёдно сильные и слабые, против часовой стрелки по диску.

Одно число для каждой атаки.

— Одну секунду, — вступила Сплетница. — Переключаю на Теорию, чтобы не отставать от графика. Для того, кто не любит речи, Шевалье слишком любит говорить.

— Двери! — закончил Шевалье.

Словно соответствуя четырнадцати отметкам, вокруг платформы по кругу открылись порталы.

— Инженю! — выкрикнул он.

Шевалье и Инженю прошли через дверь несколько правее самого северного портала.

Он сам возглавил бой, начал первую атаку. Он знал, что в этой первой, критической попытке нельзя было допустить, чтобы участник запаниковал и отступил.

— Шесть километров от Сына. Бьём, пока он о нас не знает.

Дверь портала осталась открытой, и насекомые позволили мне увидеть, что происходит.

Сила Инженю изменяла силы других людей. Больше сил — меньше контроля; больше контроля — меньше дальность. Что делать, решала она сама.

Я предполагала, что она изменяла что-то и в их мозгах. Возможно, чтобы влиять на пассажиров. Но её партнёры зачастую сходили с ума. Впадали в буйство.

Пушкомеч Шевалье в мгновение ока вырос в три раза. Совсем не тот плавный рост, который он демонстрировал раньше. Это был дикий, безумный рост, освобождённый от всех установленных ранее ограничений.

Увеличение в десять раз, в двадцать. Я видела, что он может достигать размеров Левиафана, но сейчас он превысил их в два раза.

Оружие стало слишком тяжёлым, чтобы его можно было поднять. Шевалье позволил ему упасть, воткнув лезвие в землю по ту сторону портала.

Он произвёл выстрел, совместное действие которого вместе с отдачей уничтожило всех насекомых.

— Вторая группа! — выкрикнула я за секунду до того, как Отступник пролаял «Два!» через коммуникаторы.

Стояк, клоны Хохотуна, Добрый Великан и несколько других.

Различные силы, связанные с мобильностью, несколько людей из тех, кто, возможно, сможет пережить выстрел Сына, усиленные воздействием Гальваната.

Они подойдут предельно близко, используя мобильность Хохотунов.

Я ждала и ждала… прошло двадцать секунд.

Мир по ту сторону порталов содрогнулся. Несмотря на то, что порталы были отдалены на несколько километров друг от друга, грохот из каждого из них воспринимался одинаково громко.

— Третья группа, — сказала Сплетница. — Тяжеловесы. Минимизируйте побочный ущерб. Там всё ещё могут быть остальные.

Притворщик, Эйдолон и Легенда взлетели, и за ними последовала Зелёная Госпожа.

— Он бежит, — доложил Эйдолон.

— Сплетница, — сказала я. — Не сделаешь мне одолжение?

— Всё, что пожелаешь, милая.

Она стала даже ещё более развязной, чем обычно. Нервничает?

— Передай сообщение Легенде и Эйдолону. Притворщику тоже, если получится. Им следует присматривать за Зелёной Госпожой. Я говорила с ней, и она ни разу не оспорила идею, что может помочь Сыну, если придётся.

— Поняла.

Я сконцентрировалась на мире за порталами. Я ощущала насекомых, рассеянных по окрестностям, высокие холмы с крутыми обрывами, густую траву, ростом превышающую человека, зловеще яркую под тёмным небом, из-за особенностей фильтрации света.

Я закрыла глаза и сфокусировалась на чувствах роя. Я не могла ощущать детали, но различала светлые и тёмные цвета. Сын был светлым, как и его лазеры.

Враг, который был слишком силён, чтобы от него можно было защититься, и слишком неуязвим, чтобы его можно было ранить. Эйдолон не пытался устоять против его лазеров и непрерывно телепортировался. Александрия попала под скользящий удар и погрузилась под землю. Легенда обстрелял Сына, помедлил, затем ударил его более мощным лазером.

Когда и это не помогло, Легенда ещё раз удвоил мощность луча.

— Четвёртая группа.

Все уже сгрудились возле соответствующего портала. Здесь был Мрак и несколько других, в том числе и Миксер.

Мрак взглянул на меня через плечо и отсалютовал.

Я почувствовала, как в горле появился ком. Я хотела быть здесь Тейлор, но был предел тому, сколько я смогу так протянуть.

Я отсалютовала в ответ.

Насколько я могла видеть искажённые, контрастные фигуры, Мрак создал кусок тьмы, который Миксер телепортировал в воздух над Сыном. Тьма рухнула, поглощая золотого человека.

Прицеливаясь в гущу тьмы, Мрак испустил залп лазеров.

Нет, это были не лазеры Сына. Легенды.

Если бы он мог использовать лазеры Сына, думаю, он бы использовал. Лазеры Легенды не достигали ничего существенного, если вообще что-то делали. Сын на них не реагировал, и не похоже было также, что он ослеп. Александрия возвратилась и сражалась на близкой дистанции.

Сын выпустил ещё один залп, и несколько порталов погасли за мгновение до того, как лучи достигли их и обрушили на платформу золотую смерть.

— Мрак, назад, — сказала я. — Меняем тактику.

Вернулся Шевалье, неся на руках обожжённую Инженю. Он бросил свой пушкомеч за порталом. Видимо, тот был разрушен.

— Вступает пятая группа, — сказала Сплетница. — Всем остальным, в сторону!

Пятая группа. Лишь один человек. Теория Струн.

— Открой один из этих порталов, — сказала она, — в моей лаборатории, прямо перед Б-движителем. Выход портала размести напротив цели.

— Все в сторону, — повторила Сплетница.

Возвращались кейпы с границ поля битвы. Появились Хохотуны, перенося двух раненых. Меньше трети от первоначальной группы. Виста поспешила к Стояку.

— Он даже не целился в нашу сторону, но выбил большинство из нас, — пробормотал Стояк. — Блядь!

Вернулась группа Мрака. Миксер посмотрел на меня и покачал головой.

«Ещё одна сила оказалась бесполезной», — подумала я.

Мне нужно что-то делать:

— Стояк, там кто-то остался?

— Нет.

— Мрак?

Мрак покачал головой.

— Там никого не осталось, — доложила я. — Теория?

— Идиот! — прорычала Теория Струн. — Это не та сторона! Установи портал с другой стороны от движителя!

Краткая заминка.

— Так-то лучше. Двадцать две секунды. Дайте мне координаты.

— Связываю со Счетоводом, — сказала Сплетница.

Повисла тишина.

Все порталы закрылись, скользнув вниз, словно гаражные ворота.

Мы оставили Сына одного, никто его не отвлекал. Опасно. Мы не могли предсказать, что он станет делать.

Нам не удалось, насколько я знала, причинить ему существенного ущерба. Ничто не предполагало, что на него сумели повлиять даже сила заморозки Стояка и тьма Мрака.

— Дайте мне обзор, — сказала Теория Струн.

— Слишком опасно, — отрезал Шевалье, который сидел на палубе платформы.

— Обзор! Сейчас же, или я промахнусь!

На краю платформы открылось окно.

Вид на происходящее: ландшафт, разорванный в клочья ударами Сына, поля травы с крутыми холмами, ограда в отдалении, деревья на самых высоких вершинах. Трава была такой же яркой, однако теперь причиной были вызванные боем пожары.

В отдалении мерцала золотая аура Сына, который повернулся и полетел к порталу.

Раздался звук, напоминающий скорее треск электромухобойки, чем выстрел оружия. Вид исказился, словно под потоками горячего воздуха, Сына унесло в небо, лишь мигнула полоска золотого света. Судя по направлению, его выбросило за пределы атмосферы.

— Источники подтверждают увиденное, — сказала Сплетница. — Прямое попадание. Сработало.

Теория Струн победоносно взмахнула кулаком.

— Что это было? — спросила Виста.

— Б-движитель, — сказала Теория Струн, которая опустила руки, поправила халат и очки. Она повернулась и одарила нас самодовольной улыбкой.

— И что же это? — спросил кто-то другой.

— Новая версия Н-движителя.

— Небесный движитель, — пояснил Отступник через интерком. — Во времена её ареста, Теория Струн угрожала использовать свой Небесный движитель, чтобы столкнуть луну с орбиты.

— А мы об этом не слышали, потому что…

— Боевой дух, — ответил Отступник, словно это могло что-то объяснить.

— Лично мой боевой дух здорово бы укрепился, если бы я знал, что мы можем сделать нечто подобное, — сказал Стояк.

— В случае, если кому-то интересно, Б-движитель, означает Божественный Движитель, — пояснила Теория Струн. — Это очевидно.

— Очевидно, — пробормотал Стояк.

— Он возвращается, — доложила Сплетница.

Не удивительно.

И всё же мы смогли его ударить.

— Шестая группа, готовность, — приказал Отступник.

Шестая группа — Танда и неизвестные мне кейпы из Клетки, включая одного, заряженного Гальванатом — вышли вперёд. Тяжеловесы.

Но они не получили шанса.

— Он пропал, — прозвучал в наушниках голос, которого я не узнала.

Все замерли и замолчали.

— Проверяю камеры, мониторы, отчёты… эту сволочь трудно отследить.

Я почувствовала, как замерли насекомые. Не из-за отсутствия ветра.

Я посмотрела вверх.

Сын. Здесь. Прямо над нами, высоко в воздухе, где он казался лишь точкой.

Когда-то я почувствовала исходящее от него отвращение, когда он смотрел на Эйдолона. Ничего конкретного, я не могла объяснить причину ощущения, ни одного движения глаз, бровей или губ. Но я это почувствовала.

Сейчас я ощущала жажду крови. Не ярость. Нет. Ничего подобного.

То же чувство, которое у меня было, когда я оказалась в лапах Луна и он собирался меня убить. То же чувство, когда Ампутация оседлала меня, пытаясь разрезать мне голову. То же чувство, которое я испытала, когда столкнулась лицом к лицу с Душечкой.

Чувство, которое в своей глубине состояло из низменного, животного желания разрывать людей на куски.

Однако он ждал, наблюдал.

Играл с нами.

— Сплетница, — прошептала я. — Он здесь.

— Нет, не может быть.

— Нам нужны способы бегства.

Ответа не последовало.

Я почувствовала как от глухого отчаяния скручивает живот.

— Сплетница?

— Они сказали нет. Котёл сказал нет.

— Теория Струн задела его, по крайней мере, ударила. Нам нужны остальные, возможно они тоже смогут что-то сделать. Не говори мне, что они собрали сильнейших кейпов, а потом, когда ситуация усложнилась, бросают их здесь умирать.

— Ты не понимаешь. Мы выбрали противоположную сторону планеты на другой Земле. Он не должен был попасть к вам.

— Но он попал.

Она не ответила.

Один из кейпов Клетки каким-то образом понял тоже что и я. Возможно он ощутил враждебность, заполнившую воздух, и проследил до её источника.

Раздался приглушённый вскрик. Заметили и другие.

Золотое свечение стало ярче. Более зловещим. Словно ещё одно солнце, висевшее не на своём месте на затянутом тучами небе.

Если бы я была Рой, то попыталась бы пожертвовать собой.

Если бы я была Шелкопрядом, я бы попыталась смириться с мыслью, что придётся погибнуть, ради того, чтобы Котёл мог сохранить порталы и продолжить бой. Ради общего блага.

Но в глубине души я не была никем из них.

— Котёл, — пробормотала я. — Вы слушаете, тем своим жутким всеведущим кейпом. Вы смотрите. Если вы не уверены что делать: позволить Сыну увидеть вблизи ваши порталы и дать выследить вас или позволить ему убить всех нас, я, блядь, голосую! Спасайте нас!

Ничего.

— Он уже знает, должен знать, иначе он не нашёл бы нас так быстро. Ну же, давайте!

— О господи, — произнёс кто-то. — О господи, о господи.

Насекомые, усеивающие платформу, не чувствовали ни единого признака появления порталов.

Я закрыла глаза.

— Прости, Тейлор, — сказала Сплетница. — Хотела бы я…

Голос оборвался, когда энергия атаки Сына прервала связь.