Интерлюдия 24 (Последствия)

— Неплохая повязка. Хорошо наложили, — врачу пришлось повысить голос, чтобы её услышали за шумом вертолётных винтов. Она была в возрасте, а её светлые волосы обладали таким оттенком, что было трудно сказать — то ли они светлы от природы, то ли от седины. Её лицо было напряжено и обеспокоено.

Вантон молча кивнул.

— Как это произошло? — спросила его врач.

— Падающие обломки, — сказал Тектон с другой стороны кабины.

Врач кивнула.

— Оставим как есть. Боль терпимая?

— Лекарства помогают, — ответил Вантон. — Чувствую себя, как во сне. Сейчас проснусь, а ничего этого не было.

— Всё это было, — сказал Тектон.

— Почему никто больше не радуется и не ликует?

— Все устали до усрачки, — сказала Грация.

Она сидела рядом с Оковой, которая избавилась от верхней части брони, прикрыв себя ради приличия тонким слоем почти жидкого металла. Медсестра занималась её рукой.

— Очень устали, — подтвердил Голем. — Господи, у меня всё тело болит, а ведь по мне даже не попал ни один прямой удар.

— Ударные волны и рёв могли нанести внутренние повреждения, — сказала врач. — Вам всем следует пройти КТ и МРТ. Дай знать, если почувствуешь острую боль.

— Я думаю, дело скорее в том, что я никогда в жизни столько не бегал, — сказал Голем.

— Завтра будет хуже, — заметила Грация.

— Блин.

Врач снова повернулась к Вантону.

— Когда вернёмся в больницу, ещё раз проверим отсутствие обломков кости. Всё сделано наспех, велика вероятность, что понадобится операция.

— Я… моя рука, — произнёс невпопад Вантон.

— Мне очень жаль, — ответила врач.

— Нет, это будто… Мне должно быть плохо, но я себя так не чувствую. Может быть, это лекарства, но я ощущаю такой подъём, как будто никогда так не радовался тому, что я жив. Я просто окрылён.

— Возможно, ты в шоке, — заметила врач.

— Мы все в шоке, — сказал Тектон.

Все, кто был в вертолёте, выразили согласие.

— А есть кто-нибудь ещё, кто немножко встревожен? — спросила Окова.

— Встревожен? — уточнила доктор.

Окова помотала головой и не стала отвечать. Казалось, всё её внимание сосредоточилось на том, как врач перебинтовывала ей руку.

Вместо неё решил ответить Тектон.

— Я, кажется, понимаю, о чём говорит Окова. Трудно поверить в то, что его больше нет. Это типа как тебе пять лет, и в первый раз появляется Левиафан, и родителям приходится объяснять, что из-за этих чудовищ умерла куча народу, и никто не может понять почему.

— Ага, — сказала Окова. — И что дальше? Левиафан или Симург? Мы убьём их? Не дадим им буйствовать, или что там они ещё собираются делать? Я не могу себе даже представить, что мы сможем их одолеть, что мы выложимся по полной ради того, чтобы снова появился Сын и снова дрался так же как сегодня, убил их, и всё наконец стало нормально.

— Ты только что получила силы, едва ли месяц прошёл, и уже такая мрачная? — спросил Вантон.

— Я уже давно расхлёбывала последствия атаки Губителя, — ответила Окова.

Она упёрла взгляд в пол, а её лицо приняло болезненное выражение, поскольку врач срезала с её плеча обожжённый лоскут кожи. Шрам напоминал вырезанную в её коже снежинку, красную и воспалённую. Казалось, что её рука непроизвольно дрожит.

— Тревожиться — это нормально, — сказал Тектон. Он махнул рукой в сторону Шелкопряд, — Шелкопряд так и сказала. У них крайне мерзкая привычка поднимать ставки, как в самих битвах с ними, так и в целом. Бегемот стал слишком предсказуем, и тогда начал появляться Левиафан. Мы научились организовывать оборону, стали подтягивать на сражение весь остальной мир, и вот приходит Симург.

— И теперь, когда одного мы убили, как именно они снова поднимут ставки? — спросила Грация.

— Это вопрос, — сказал Тектон. — Но это то, над чем будут ломать головы люди всей земли. Положись на них. Не надо взваливать на свои плечи весь мир. Мы сражались, и вы, ребята, устроили неплохое представление.

— Я могла бы сделать больше, — сказала Окова.

— Ты новенькая. Неопытная, и не в плохом смысле. Для тех, кто впервые участвовал в подобном, вы вполне справились. Ты, Голем, Сплав, вы все стояли рядом плечом к плечу с бывалыми героями, и вы успешно сражались, несмотря на то, что совсем ещё новички. Вам совершенно нечего стыдиться, это понятно?

Окова не стала отвечать.

— Понятно? — переспросил Тектон.

— Когда на Гавайях погибла моя семья, я дала себе обещание. Вот почему я пришла. Я не думаю, что сделала достаточно, чтобы считать, что обещание выполнено.

— Всегда будет следующий раз, — сказал Тектон.

— Ты так говоришь, как будто это хорошо, — сказал Вантон.

— Ага, — пробормотала Грация, — Вот же блядь, всё ведь ещё не закончилось, верно?

— Верно, — сказал Тектон. — Но перед следующим разом у нас есть время. Пусть беспокоятся те люди, которые за это отвечают. Мы сделали всё, что смогли. А теперь мы отдыхаем. И празднуем, потому что мы это заслужили. Нам нужно время залечить раны.

В ответ на взгляды, обращённые в его сторону, Вантон помахал своим обрубком руки:

— Придётся привыкать. Одеваться, принимать пищу…

Он двинул культю в сторону коленей, потряс ею вверх и вниз.

Окова взглянула и, раздражённо крякнув, отвела глаза.

— …писа́ть, — закончил Вантон, дурашливо улыбаясь.

— Наверное, у тебя ужасный почерк, — сказал Голем.

Тут и там среди группы раздались смешки. Даже медсестра, занимавшаяся Оковой, улыбнулась.

— Мы хорошо поработали, — сказал Тектон. — И многие люди это оценят. Но остальные увидят всё плохое, что было в Нью-Дели, и начнут показывать на нас пальцем. Будьте готовы, если попадёте под прицел.

Все чикагские Стражи закивали.

Тектон показал взглядом на Шелкопряд и снова повернулся к команде.

— Что думаете?

— И ты ещё спрашиваешь? — спросила Грация.

— Поначалу ты была не в восторге от этой идеи, — ответил Тектон.

— И всё ещё нет, не на сто процентов. Но какие бы ни были у меня сомнения, тут всё и дураку понятно.

— Точняк, — сказал Вантон.

— Голем? — спросил Тектон, — а ты вообще с ней об этом разговаривал?

— Я малость очкую, — сказал парень, — ну, я имею в виду…

Он посмотрел на врача.

— Всё, что будет здесь сказано, останется в секрете, — сказал Тектон.

— Ну, учитывая моё прошлое, учитывая людей, с которыми я раньше был связан, до того, как попасть к вам, я думаю, у неё со мной могут быть счёты. Они жили в одном городе. Я не знаю, что там конкретно происходило. Но что, если кто-нибудь из них сделал что-то Шелкопряд или её друзьям? Не злопамятна ли она?

— Судя по тому, что, скорее всего, происходило в Броктон-Бей, я так не думаю, — сказал Вантон. — Как только у неё появлялась причина держать на кого-нибудь обиду, тот не жил слишком долго.

Голем нахмурился.

— Ты ни капли не помог, Вантон, — сказал Тектон, — и не вполне честен по отношению к Шелкопряд.

— Я страдаю, Тек, — сказал Вантон, растягивая слова, превращая их в стон.

Тектон покачал головой и повернулся к Голему.

— Скажи ей. Объясни всё, расскажи, что вы из одного города, что ты не разделяешь идеологию своей семьи.

— Имя должно сказать само за себя, — ответил Голем.

Тектон кивнул, глубоко вдохнул, затем выдохнул. Уровень адреналина снижался, а вместе с этим накатывало изнеможение.

Он взглянул на Шелкопряд, которая сидела на дальнем конце скамьи. Девушка из её старой команды настояла на том, чтобы остаться с ней на обратном пути, прихватив с собой небольшой выводок собак. Через две минуты после взлёта они уже спали. Первой заснула Шелкопряд, положив голову на плечо подруги. Та уснула следующей, держа на коленях одну из собак, остальные спали под скамьёй.

— Поговорим с начальством, — сказал Тектон, — займёмся тем, чтобы взять Шелкопряд в команду.

Как это делалось?

— Дверь мне, — сказал Притворщик.

Полоска света скользнула по земле в проулке, достигнув метра в ширину. После этого она стала расти вверх, пока не образовался портал двухметровой высоты. На другой стороне был длинный белый коридор.

Он осторожно ступил внутрь ногами, которые принадлежали не ему.

— Притворщик.

Он вошёл внутрь и обернулся.

— Сатир.

— Ты не обязан идти с ними, — сказал Сатирик.

— Мне кажется, что сегодня я доказал обратное.

— А как же всё, над чем мы работали? Всё, к чему мы стремились?

— Я поговорил с кое-какими могущественными людьми. С теми, которые стоят за кулисами событий, о которых мы едва слышали, — ответил Притворщик. — Это нельзя даже сравнивать с тем, над чем мы работали в Вегасе. То были совсем мелочи.

— Я бы так не сказал. Что было настолько важно, чтобы ты сбежал?

Притворщик нахмурился, выражение его лица было наполовину скрыто шлемом.

— Мне ты можешь сказать. Ты же знаешь, что я умею хранить секреты. Или ты о Губителях? Мне кажется, сегодня стало понятно, что они могут разобраться с Губителями и сами, — сказал Сатир.

— Это важнее. Важнее, чем Губители, — ответил Притворщик. — Конец света.

Сатирик вздохнул.

— Ну конечно.

— Я помогу тебе с некоторыми мелкими вещами. У нас есть ресурсы, и, возможно, вы, парни, нам ещё пригодитесь.

— Похоже на план, — сказал Сатир. Он подошёл к Притворщику и протянул руку.

Притворщик осторожно пожал её, опасаясь высвободить полную силу Александрии.

Сатир задержал его руку в своей.

— Как гласит поговорка — женись на своём лучшем друге, а теперь, когда ты женщина…

Притворщик хохотнул, и выдернул руку.

— Ты опять за своё? Мне кажется, там имеется в виду нечто другое.

— Она теперь окончательно твоя?

— Смерть мозга. У неё диковинное тело: не стареет, не растут волосы, не растут ногти. Раны не заживают и не расширяются. Она красилась для того, чтобы выглядеть старше, чтобы сбивать людей с толку. Лишь только мозг оставался податливым, адаптируемым. Да и то, большая его часть затвердела, чтобы обеспечить защиту, а эти функции мозга были переложены на её агента.

Сатир без стеснения изучал новое тело товарища. Его взгляд остановился на лбе Притворщика.

— Понятно. И эта пластичность сделала мозг уязвимым.

— Лишь на самую малость. Но этого хватило, чтобы стать ахиллесовой пятой. Полагаю, она представляла собой случай пятьдесят три. Как, возможно, и все мы.

— Все кейпы Котла?

Притворщик кивнул.

— В большей или меньшей степени.

Похоже, Сатир всерьёз задумался, потирая подбородок. Но когда он заговорил, то сменил тему:

— То, что ты сделал… ты понял, что тебя раскрыли, и что я был на очереди, что насчёт меня тоже возникнут вопросы. И ради меня ты убил её, чтобы выиграть мне время.

— Ты с ума сошёл?

Сатир покачал головой.

— Мы убивали и раньше. Самовлюблённо, самоотверженно. Единственная разница состоит в том, что ты попался.

— Ну, мне удалось уйти.

— В каком-то смысле, да, удалось, — сказал Сатир. — Ты даже добился более высокого положения.

— Но при этом я ношу чужую кожу, живу чужой жизнью, — ответил Притворщик.

— Да, но признай, что это всегда оставалось твоим предназначением, разве нет?

Притворщик усмехнулся.

— Я скучал по тебе, дружище.

— Взаимно, ты, ошибка природы, — ответил Сатир.

— То, что мы теперь занимаемся разными вещами, не означает, что мы можем попрощаться.

— Хорошо.

— Будем на связи, — сказал Притворщик, — я уверен, что ты можешь пригодиться моей новой группе, и уверен, что ты можешь пользоваться нашими ресурсами. Наши задачи примерно совпадают в направлении. Единственная разница — в масштабах.

— Ну, удачи со спасением мира.

— И удачи со спасением цивилизации от себя самой, — ответил Притворщик и на секунду взглянул на небо. — Закрой дверь.

Портал закрылся.

Подключение к «agChat.ParahumansOnline016.par:6667» (Попытка 1 из 55)

Разрешение имени узла…

Подключение…

Подключено.

Вход под именем «Iblis», ник «Iblis».

Добро пожаловать на Паралюди Онлайн. Комната 116, ‘Изолятор’. Правила здесь. Следите за поведением. Подчиняйтесь администраторам.

Ryus: сокращёние для сейсмической активности. землетрясения.

Kriketz: что слышно о погибших.

Divide: Пока ничего. Это же Бегемот. Так и бывает, что после него радиомолчание.

Divide: Они не могут сообщить о потерях, потому что браслеты выходят из строя.

Spiritskin: Привет, Iblis!

Iblis: Вроде говорят, первые кейпы возвращаются домой.

Aloha: !

Loyal: Кто? Кто? Имена!

Deimos: как там нью-дели?

@Deadman@: Я сижу на главной, могу перепостить, если дашь проверяемую информацию.

@Deadman@: В личку.

Iblis: Loyal, не уверен.

Iblis: Deimos, город сильно пострадал.

Iblis: Deadman, не знаю, как подтвердить. Только смс. Отправляю в личку.

Poit: они справились

BadSamurai: насколько плохо?

Ultracut: Poit никто не сказал что они спарвились

Poit: они остановили его, иначе бы не возвращались.

Deimos: Нееееееет! нью дели сильно пострадал?

Aloha: X(

Iblis: Мне друг из жён кейпов пишет что Сын прикончил Бегемота.

Iblis: Абсолютная аннигиляция.

QwertyD: Тролль.

Groupies: пиздишь

Aloha: O_o

Deimos сменил имя на: Абсолютная Аннигиляция

@Deadman@: Подтверждение или бан

Абсолютная Аннигиляция: Сын, заебок!

Arcee: ОМГ, шта?

Iblis: пересылаю смски

Изучая экраны, Колин беспокойно переминался с ноги на ногу.

Процесс продвигался, он это знал. Он был в курсе всех подробностей, был предупреждён заранее. Легче от этого не становилось.

Слишком много лет он провёл в одиночестве. Слишком много лет у него не было никого, о ком нужно было заботится. Никого и ничего, чем бы он дорожил. Отец, который работал на двух работах, мать, которая постоянно была в разъездах. Они развелись, но в его жизни, в общем-то, ничего не изменилось. Они присматривали за ним, но рядом их не было. Постоянно заняты другими вещами, мечтами и стремлениями, в которых не было места для него.

Колин знал, что был странным ребёнком. У него никогда не было друзей — он убедил себя, что они были ему не нужны. Он был эффективен в своём одиночестве.

В то время он даже гордился тем, что его ничто не держит. Что он мог, взбреди ему такая мысль в голову, в любое время собраться и куда-нибудь уехать. Вокруг этого он строил свою жизнь — вёл свободное существование, лишённый корней и малейших признаков наличия дома. Он копил деньги, чтобы сохранять возможность путешествовать, возможность, если вдруг возникнет желание, поселиться в новом городе. Когда он присоединился к Протекторату, готовность к переезду и отклику на любую появившуюся вакансию даже послужила преимуществом.

И только теперь, почти пятнадцать лет спустя, он начал задаваться вопросом, не упустил ли он что-то. Знало ли большинство людей, что делать в ситуациях, когда пропадал кто-то, о ком они заботились? Было ли им легче переносить минуты, когда они не знали точно, увидятся ли они снова с этими людьми? Или им было труднее?

Он изменил код Дракон. Это не было аккуратной работой. Работа Технарей вообще редко бывала аккуратной. Слишком много факторов нужно было принять во внимание, а тот Технарь, который не специализировался на определённой области, никогда не смог бы достигнуть в ней высот. Слишком много вещей, связанных с другими вещами, а всю глубину взаимосвязей было невозможно постичь и за целую вечность.

В лучшем случае он мог как можно более подробно изучать каждый набор изменений, а потом работать над тем, чтобы минимизировать нанесённый ущерб.

Каждая поправка, даже самая мелкая, угрожала повредить десятки, сотни других мест.

Сейчас он узнает, сможет ли успешно произвести восстановление Дракон из резервной копии.

«Ошибка: Не удалось загрузить Временный Узел Моделирования 08. Попытка соединения через дочерние процедуры…

Ошибка: Не удалось загрузить Узел Полноспектрального Анализа 1119. Попытка соединения через дочерние процедуры…

Успешная загрузка: Циркадный Узел Проверки Соответствия ER089. Требуется ещё 2/3 стабильных дочерних процедур для уверенного соединения…

Ошибка: Не удалось загрузить Метрологический Узел Хроностики Q1118. Попытка соединения через дочерние процедуры…

Ошибка: Не удалось загрузить Узел Отслеживания Мотивации FQ02903. Попытка соединения через дочерние процедуры…

Успешная загрузка: Узел Ориентирования FQ02903. Требуется ещё 3/3 стабильных дочерних процедур для уверенного соединения…

Ошибка: Не удалось загрузить Узел Париетальной Зоны FQ161178. Попытка соединения через дочерние процедуры…

Ошибка: Не удалось загрузить Узел Центра Распознавания FQ299639. Попытка соединения через дочерние процедуры…»

Он стянул с головы шлем и положил на скамейке рядом с монитором. Одной рукой он провёл по голове. Сейчас он брился налысо, частично ради эффективности, частично потому, что операции по замене глаза и имплантации устройств в полости черепа потребовали рассечения скальпа. Это взяла на себя Дракон.

Пальцы нащупали тонкие, почти неощутимые шрамы, которые аккуратно пробегали по вискам и макушке. Отметки, которые она на нём оставила.

На экране появлялись всё новые сообщения об ошибках. С каждой из них вероятное время успешного завершения увеличивалось. Два часа. Три часа. Шесть часов.

Одновременно собственная оценка Колина на успешное восстановление снижалась. Двадцать пять процентов. Двадцать три. Пятнадцать.

Были и другие точки восстановления. Он подозревал, что те из них, которые были созданы после его вмешательства, постигнут аналогичные проблемы. И возникнут подобные же ошибки.

Те точки восстановления, что были сделаны раньше, до внесённых им изменений — это будет другая Дракон, не та, которую он знал. Она просмотрит видеозаписи, прослушает плёнки, даже сама испытает некоторые из тех воспоминаний, которые система сохранила в облако. Но это будет не та, знакомая ему, Дракон. Органическая часть искусственного интеллекта станет развиваться по иному пути, получит иные черты. Каждое новое впечатление связывает множество одних вещей со множеством других. Во второй раз все связи будут образованы по-другому.

Нет, внезапно осознал он. Всё даже ещё хуже. Он должен будет обезглавить её до того, как она доберётся до данных. Если ему придётся загружать её с подобной ранней точки, он восстановит её в том состоянии, в каком она была до того, как освободилась от кандалов СКП. Она будет обязана сражаться с ним. В первый раз ему удалось подобраться незаметно. Во второй раз она будет готова, а это значит, ему придётся искать другие пути.

И он должен будет стать более безжалостным, поразить самую её суть, зная, какой он наносит ей вред.

Больше он не мог этого выносить. Сейчас он не мог выбрать другую точку восстановления, система была не готова, не готов был и он сам. Но продолжая сидеть в кабине, наблюдая за растущим списком ошибок, он лишь всё больше злился, и гнев его был лишён цели.

Колин прикоснулся двумя пальцами к губам, протянул руку и прижал пальцы к раме монитора. Этот жест не был характерным для него, был слишком чувственным и казался фальшивым. Но не сделать ничего было столь же неправильно.

Таково было его нынешнее состояние — севший на мель в своей собственной голове, затерянный посреди своих собственных чувств.

В каком-то смысле, новая неизвестная территория.

Он натянул шлем, вышел наружу и запрыгнул на нос Тиамат Два.

Перед ним расстилался Нью-Дели. Разрушенный, непригодный к восстановлению. Солнце только садилось, небо покраснело, прорезанное следами облаков, которые всё ещё плыли по небу.

Он хотел связаться с Шевалье, чтобы удостовериться, что его друг был в порядке, что Протекторат был в порядке. Но он не верил, что сможет остаться спокойным, что сумеет не сказать что-нибудь о Драконе, что не сорвётся и не расчувствуется.

Он подозревал, что Шевалье мог его понять. Но мужественность Колина пострадает, а это создаст больше проблем, чем решит.

Вглядываясь вдаль на город, на людей в костюмах химзащиты, которые шли для оказания помощи пострадавшим, для поиска и спасения, он хмурился. У них с Дракон разгорались жаркие споры на тему того, что значит быть человеком. Быть человечным, мужественным, женственным.

Дракон разозлилась, когда он предположил, что она является идеалом женственности. Что в вечном противоречии между тем, чтобы оставаться чистой, непорочной и тем, чтобы быть чувственной и сексуальной, она была обеими.

Хотел бы он понять, что её тогда так разозлило.

Но быть мужчиной было не легче. Стандартные ожидания общества были высоки. Быть кормильцем, каменной стеной, быть чутким, и всё же не поддаваться чувствам.

Долгие минуты он всматривался вдаль, наблюдая, как садится солнце за горизонт, как дым и пыль делает свет далёкой звезды слабее и неяснее.

— Тиамат Два, — сказал он. — Дай мне знать, когда система закончит процесс восстановления, чем бы он ни окончился.

— Да, Отступник.

От сходства голоса с голосом Дракон стало неуютно. Он почувствовал, как защемило в груди.

Он спрыгнул с носа корабля, затем с помощью копья спустился с изрезанного края уступа, который вырос из земли во время недавно бушевавшего здесь хаоса. Он зашагал вперёд, к границам города, калибруя на ходу визор шлема, чтобы распознавать тёплые тела.

— Сплав? Кирк?

Кирк приподнялся и сел на больничной кровати.

— Можешь оставаться на месте, — сказал врач, не отрываясь от доски.

— Я в порядке, — сказал Кирк.

— Результатов обследования придётся подождать, извини. Где-то два-три часа. Через полчаса будут результаты МРТ, через сорок пять минут — КТ.

— Ну хоть какое-то занятие, — отозвался Кирк.

— Ты бы удивился тому, насколько быстро это наскучивает, — ответил врач.

Кирк поморщился.

— Ладно. Можно мне пока позвонить родителям? Они, наверное, переживают.

— Их уже поставили в известность, — сказал мужчина. — Они скоро прибудут. Им кое-что нужно подписать, раз уж тут находятся твои товарищи, чья секретная личность не защищена, но думаю, это не займёт много времени.

— А можно позвонить друзьям? Им, должно быть, любопытно, что со мной.

— Они в курсе твоей жизни кейпа?

— Они были рядом, когда я получил силы. Я просто хочу позвонить кому-нибудь, кому угодно, лишь бы отвлечься и занять свои мысли.

— На посту медсестры в центре этажа есть телефон. Попросишь, и они наберут тебе код для звонка во внешнюю сеть.

— Ладно, — сказал Кирк с улыбкой. Он схватился за отвороты больничной сорочки, чтобы запахнуть её.

— Я… — начал доктор, но замолчал и нахмурился.

Кирк резко остановился, сместив свой вес так, чтобы как можно меньше наступать на холодный пол босыми ногами.

Довольно-таки странно, что ему приходилось это делать. Но его сила или включалась на полную, или не работала совсем.

— Я не должен тебе этого говорить, и я не стану называть имён, но пришли первые результаты обследования некоторых ваших соратников по Нью-Дели. Отсюда и из других городов. Тесты на облучение отрицательные.

Кирк моргнул.

— Не факт, что и у тебя так же, но…

— Немного надежды? — спросил Кирк.

— Если повезёт.

— Спасибо, — сказал Кирк, впервые широко улыбаясь, — спасибо большое.

— Результаты сообщу тебе я, — произнёс доктор. — Просто… не слишком разочаровывайся, если услышишь не то, что хотел, хорошо?

— Договорились, — ответил Кирк.

— … из многих других источников поступает дополнительная информация. Как сообщают, Губитель Бегемот в Нью-Дели был повержен!

— Да, Лизабет. Когда дело касается Губителей, видеорепортажи являются редкостью, но согласованное подтверждение поступило из множества источников. Видимо, та запись, которую мы просмотрели ранее, на которой был виден огромный столб света, являлась атакой неизвестной стороны конфликта, и именно она лишила Губителя его способностей. Обороняющаяся сторона сдерживала раненого монстра до тех пор, пока не появился Сын и не нанёс окончательный удар.

— Ранее в этом году, для тех из вас, кто не помнит, Шевалье заявил о превосходстве нового Протектората, свободного от саботажа и вредительства со стороны его собственных лидеров. Сегодняшние события могут служить свидетельством его заявлений.

— По всему миру люди празднуют это событие, но отчётливо заметно, что это осторожные празднества. Предварительные опросы на сайте UKCC показывают, что не менее восемнадцати процентов опрошенных людей ждут дополнительную информацию и подтверждение победы героев, прежде чем праздновать, а десять процентов и вовсе не намерены этого делать.

— Что, совсем?

— Нет, Лизабет. В комментариях к опросу прослеживается общий тренд, людям кажется, что он не погиб и не мог погибнуть, что герои ошиблись, или даже что это спровоцирует ответ от оставшихся Губителей.

— Невероятно. И вот мы получаем новую информацию…

— Пап?

— Тейлор! Ох, господи! Ты жива!

— Я не совсем уверена, что ты хотел бы, чтобы я…

— Ты ранена?

— Я в порядке. Только что получила результаты, и у меня не обнаружили признаков лучевой болезни, ничего такого.

— Я рад.

— Я тоже. Я была не совсем уверена, что ты хотел, чтобы я позвонила. Ты не отвечал на мои сообщения о том, что будешь нужен, когда и если меня пригласят в Стражи. И ещё ты был на суде, но не разговаривал со мной.

— Я рад, что ты позвонила. Что же про то, что я не…

— Мы убили его, — слова вылетели невпопад.

На линии повисла тишина.

— Бегемот мёртв.

Всё ещё тишина.

— Мы убили его, — повторение слов, как будто подведение итогов. — Я думаю, что это уже в новостях.

— Я знаю. Я видел по телевизору, но не совсем поверил. Я ошарашен. Потрясён. Я так горжусь тобой. Ух ты.

— Я хотела рассказать тебе до того, как ты узнаешь от остальных, но здесь столько проклятой бюрократии, а в больнице мне не давали телефон.

— Ты… ты помогла? Сыграла роль?

— Да. Конечно.

— Я просто… Я пытаюсь уложить это в голове. Ух ты.

Снова повисла тишина, на этот раз на другом конце линии.

— Тейлор?

— У меня было много времени подумать о том, почему ты не приходил. Почему ты не навещал меня. Ты боишься меня.

— Тейлор, это не…

— Но это правда, ведь так? И всё то, чего я боялась перед тем, как набрала номер и позвонила тебе, это тоже правда. Всё только становится хуже. За мной числится список обвинений страниц на восемьдесят, я убила человека, а потом ещё директора Тагга и Александрию. И кстати, она мертва. Если увидишь её в новостях, знай, что это просто кейп, который похитил её тело. Её труп. И теперь, когда ты узнал, что я сражалась с Бегемотом, всё стало только хуже. Я даже не могу рассказать о том, что я сделала без того, чтобы мы ещё больше отдалились.

— Тейлор, нет. Это не страх. Недавно я встречался с некоторыми твоими друзьями. Я хотел поговорить с твоей работницей, с Шарлоттой, и пришли остальные. И я увидел совсем другую жизнь, ту твою сторону, о которой совсем не знал. Немногое из этого я понял, да, но основное даже представить себе не мог. Я никогда не умел справляться с потерями, как тогда с Аннет, а теперь мне кажется, что я, возможно, потерял тебя… я просто… мне нужно привыкнуть, уложить это всё в голове, и тогда мы сможем видеться, и всё станет так, как прежде…

— Ничего не станет так, как прежде, пап. Я этого не хочу. Я хочу быть как можно дальше от того человека, которым я была. У меня очень хреново получается, но я стараюсь. Вот только, кажется, сегодня я нашла компромисс. И это сработало настолько хорошо, что я горжусь собой, а ещё я напугана, восхищена и растеряна, и наверное, из-за того, что я сделала, у меня будут проблемы. Потому что на мне была камера, и все увидели эту запись, и я была посередине между тем человеком, которым я была, и тем, какой меня хотят видеть, и я делала многие вещи, которые находятся на грани, просто чтобы выжить, а они этого не понимают.

В последней фразе прорезались эмоции, и поток слов прервался.

— Тейлор…

Одно слово, потом тишина.

На этот раз голос был тише и спокойнее.

— Прости. Я очень устала. Мне скоро придётся идти. На разговор с ними. Они ясно дали понять, что не рады мне. Только вот я думаю, что на самом деле они меня немного боятся. Боятся, как и мой собственный отец.

— Это не честно.

— Возрази мне.

Повисло молчание.

— Я не боюсь, Тейлор. Даже если и есть какой-то страх, моя любовь к тебе его намного перевешивает, понятно?

Но в трубке уже звучали короткие гудки. Молчание оказалось слишком длинным.

♦ Тема: Видео.

В: Доски ► Мировые новости ► Главная

Bagrat (Автор темы)

Опубликовано: 26 июля 2011

Ссылка здесь.

Зеркало один два и три

Поступило сразу ко мне. Вырезано и перемонтировано, но этого следовало ожидать.

Дополнительная информация будет позже. Прежде чем постить сюда, лучше посмотрите сами.

(Стр 39 из 39)

► ТотЧувак

Ответил 26 июля 2011:

@Мимокрокодил

Я не знаю, но это было просто охренеть как круто. Хотелось бы, чтобы в конце не порезали.

► Mane Magenta

Ответил 26 июля 2011:

Когда Сын использует свою силу, она нарушает работу электроники. Вот почему следить за ним можно только глазами.

ОМГ. Я досмотрела только до середины. Это почти как полнометражка.

► Dawgsmiles (Ветеран)

Ответил 26 июля 2011:

кому-нибудь ещё пришлось порыться в нете, чтобы опознать некоторых людей? я почти поверил, что один-двое из них не были злодеями.

► Saskatchew

Ответил 26 июля 2011:

Это как-то жутковато, вам не кажется? В моих краях их всего около двадцати, но если представить, что всего один из них способен на то, что мы видели пусть даже частично, то это охренеть просто — можно наткнуться на одного из них, просто идя по улице.

► Feychick

Ответил 26 июля 2011:

ой пиздец, ой пиздец, ой пиздец

(на 56 минуте)

► Ne

Ответил 26 июля 2011:

На 49:00, когда она говорит с парнем в синем. Кто это? На вики нету. Как это вообще пишется? Она нападает на своего друга? Что с ним случилось? Он умер? Она его подставила?

► ЗабытыйТворец

Ответил 26 июля 2011:

@Dawgsmiles — мне пришлось поискать эту парочку. Про некоторых из них недавно была документалка, когда Александрия умерла. Можно посмотреть здесь

► Logs

Ответил 26 июля 2011:

Значит, посмотрим:

• Обратите внимание на пост, опубликован сегодня чуть ранее. (Парнишка снял, как Шелкопряд выступает на встрече со Стражами в парке). Перефразируя фразу: «У меня было всё, но я это бросила». Вы видите, как она за них переживает.

• Связано ли происшествие с Ехидной с таинственной информационной блокадой в Броктон-Бей отн. времени создания портала?

• Тектон удивил. Понравилась его речь о суперсилах и формировании команд, но он уступает командование известной бывшей злодейке, которая знает о его команде мало или совсем ничего?

• Никто не думал, почему они остановились на жесте «V»? Это стопудово неприличный жест в Нью-Дели, я почти уверен. Американцы.

• Интимный момент между Шелкопряд и Мраком. Кто-нибудь ещё чувствует себя извращенцем, когда смотрит это? Ничего не видно, но, кажется, они целуются. Если я и думал, что это постановка, то этот момент развеял сомнения.

• Регент/Девушка с рожками (забыл как звать) просто коры мочат. Надеюсь с ними всё хорошо.

Пришлось остановить просмотр на 12 минуте. Девочка с ожогами. Слишком натурально.

► General Prancer

Ответил 26 июля 2011:

кто-нибудь ещё хочет разузнать побольше о Шелкопряд?

сообщение отредактировано:

@Logs: не надо ни к кому слишком привязываться.

► Noveltry

Ответил 26 июля 2011:

порезано на самых интересных моментах

Конец страницы. 1, 2, 3, 4, 5… 38, 39

Гленн потянулся к клавиатуре, чтобы проверить почту, потом нажал кнопку выключения. Пока система выполняла команду, Гленн обошёл стол и опустился на колени, чтобы добраться до компьютера, установленного в нише в полу. Там он принялся по очереди выдёргивать и откручивать провода и кабели.

Перед его глазами пролетела бабочка, и он непроизвольно вздрогнул.

— Шелкопряд, — сказал он, оборачиваясь.

— Здравствуйте, Гленн, — сказала она.

Она была не в броне, но её взгляд был настолько сердит, что она с тем же успехом могла быть в своём полном облачении Рой, дополненном мантией и ковром из насекомых, следующих за ней.

— Восстанавливаешь силы?

— Хотелось бы, но нет, — сказала она. Её голос был твёрд. — У меня выдался не самый лучший денёк, по множеству причин.

— Всё ждёшь, когда соберут трибунал? — спросил Гленн. — Прошло уже несколько часов.

— Секретарь должна мне позвонить. Мне выдали один из супергеройских телефонов, чтобы я позвонила папе, сказали мне беречь его. Я бы приняла это за добрый знак, но вот только по сети уже гуляет видео. Моё видео. Дело вышло далеко за пределы, когда ещё можно было надеяться остановить его распространение. Зеркала, торренты, физические копии.

— Понимаю. Печально.

— Ну да. Немного, — сказала она. Её голос смягчился, но выражение лица осталось прежним. — Собираетесь?

— Да, — Гленн попытался приподнять системный блок, но обнаружил, что его всё ещё удерживает множество проводов. Он поставил его обратно, чтобы отсоединить их. — Я думаю, что меня уволят. Они заставят меня освободить кабинет, так что я решил, что мне стоит начать заранее. У меня здесь нет ничего постоянного, кроме компьютера, так что всё, что мне требуется — вот этот ящик.

Она не ответила.

Он сделал ещё одну попытку вытащить компьютер, но обнаружил ещё несколько проводов теперь уже на передней части.

— Можешь не беспокоиться. Если ты здесь затем, чтобы устроить мне пытку насекомыми, то можешь сберечь силы и предоставить меня этому проклятому ящику. Обещаю, я сам придумаю, как сделать себе что-нибудь похуже.

Она шагнула к нему, и бабочки вокруг неё закружились. Гленн отступил на шаг, прежде чем осознал, что она делает. Она была почти в три раза легче него, и бабочки, кажется, были единственными насекомыми в её распоряжении, но всё равно он почувствовал на душе холодок.

Эти бабочки несли смысл? Ирония?

Она встала на колени возле компьютера, повозилась и отсоединила оставшиеся провода, затем вытащила компьютер из ниши и поставила на пол рядом.

— Спасибо. Я неплохо разбираюсь в компьютерном софте, но смехотворно некомпетентен с техникой.

— Зачем, Гленн? Это было личное видео. Оно предназначалось для терапии.

— Это было не моё решение. Судя по всем свидетельствам, Дракон была убита, и Директор Уилкинс решил предоставить к записи доступ для будущей оценки твоего образа действий.

— А вы решили выложить его в сеть.

— Должно быть, тебе сказала Сплетница. Ты представляешь себе, как тяжело приходится обычному человеку среди паралюдей вроде тебя и твоей подруги?

— Не знаю, — сказала она. — А вы, значит, сбрасываете стресс тем, что выкладываете наше личное видео в интернет.

Гленн вздохнул.

— Ты устала. Ты мыслишь нерационально.

— Ну да. Именно так нужно разговаривать с девушкой.

Гленн шагнул вперёд, пересилив желание вздрогнуть, когда бабочки на миг ворвались в его личное пространство. Он встретился с ней взглядом и смотрел, пока она не отвела взгляд. Затем он щёлкнул пальцами прямо перед её лицом.

Её глаза остановились на нём, и она стала выглядеть ещё более раздражённо.

— Перестань, — сказал он. — Посмотри мне в глаза. Я хочу поговорить с Шелкопряд, стратегом, а не с Тейлор.

Она не пошевелила и мускулом, но ему показалось, что бабочки изменили свои траектории. Она продолжала молчать, глядя на него сердито.

— Я знаю, что ты устала. Этот день многое у тебя отнял, — сказал Гленн. — Но подумай. Какой цели может служить загрузка видео в интернет?

— Это лучшие кадры события, какие у вас есть. Лучший способ продать победу, участие СКП.

— Думай масштабнее.

— Но это и так чертовски масштабно.

— Ещё масштабнее, Шелкопряд, ещё. Ну же. Ты что, думаешь, что я оказался там, где я есть, мысля в одной плоскости? Ну, что ещё, зачем? Меня увольняют, я об этом знаю. Я что, пошёл бы на это ради одной этой причины?

— Возможно, если у вас не нашлось другого способа.

— С таким-то самолюбием, как у меня?

— Откровенно говоря, ваше самолюбие не может быть настолько уж большим, если вы носите такую одежду.

Поневоле, он был немного уязвлён. Он создавал свой образ так, чтобы привлекать внимание. Даже его тучность была просчитана и сконструирована так, чтобы ясно дать понять, что он не один из них, что он является человеком, наделённым властью и представительностью. Его одежда была, по общему признанию, ужасно безвкусна. Но так и было задумано. Она ничуть не принижала его чувство собственного достоинства.

Как жаль, что эту работу он неизбежно потеряет. Было бы неплохо рассмотреть идею образа с двух совершенно различных точек зрения.

— Я тебе не враг, Шелкопряд.

— Нет. Но я не могу отбросить ощущение, что вы камень на моей шее. Вы продолжаете говорить, что помогаете мне, но я постоянно сталкиваюсь… вот с этим.

— Я твой союзник, Шелкопряд. Ты думаешь, я не вижу, с какими проблемами сталкивается СКП? Разложение, которое всё ещё подтачивает самую сердцевину? Необходимость изменений? Должна быть принесена жертва, и кто-то должен выступить вперёд и стать предвестником перемен. Шевалье может быть героем дня, он может заложить фундамент для изменений, но предвестником он быть не может. Он слишком вовлечён.

— И вы хотите, чтобы этим предвестником стала я.

— Будет трудно, но я думаю, что ты справишься. То, что это видео попало в сеть, поможет достичь многих целей. Я считаю, что когда люди увидят тебя в самой гуще событий, они изменят своё мнение о тебе. Будут и разногласия, некоторые люди будут тебя ненавидеть. Но остальные — это будет первый раз, когда они увидят, каково это на самом деле — быть на поле битвы. Им придётся сопереживать тебе, симпатизировать. И правило трёх говорит, что уж теперь-то тебя не забудут.

— Правило трёх?

— Три раза ты привлекала общественное внимание. Как правитель Броктон-Бей, как заново крещёная Шелкопряд, убийца Александрии, и теперь на этом видео.

— Я думала о чём-то вроде этого в совершенно другом ключе. Уже дважды я предала свою команду. В первый раз, когда они узнали, что я оперативник под прикрытием, стремящаяся стать героиней. Потом я стала Шелкопряд. А это будет третий раз. Камера засняла, как мы действовали и общались, разговаривали о личных вещах, им это не понравится. Они не более моего хотели оказаться под светом софитов.

— Но кое-что из этого заставит людей тебя полюбить, — сказал Гленн.

— Быть окружённой почитанием не стоит того, чтобы снова ранить их, — возразила Шелкопряд. Её голос снова был твёрд, — Мрак считает, что образ и репутация служат своего рода защитой. А если его увидят мягким? Ему ведь приходится иметь дело с преступным миром. Это может стоить ему жизни.

— Они простят тебе эти неудобства, я уверен. Они поймут, что это не твой выбор.

— Рейчел не из тех, кто понимает. Я тяжёло боролась за её доверие, но если это её заденет, или если она почувствует, что задеты другие, и что в этом в хоть малейшей степени замешана я…

— Если нам повезёт, то общество увидит и оценит связь между тобой и твоей старой командой, и твоё взаимодействие с ними станет проще. У тебя будет больше шансов исправить любой ущерб.

Шелкопряд затрясла головой, уткнувшись взглядом в пол.

— Шелкопряд, это честный взгляд на то, чем занимаются герои. То, с чем вы, кейпы, сталкиваетесь ежедневно. То, почему в моральной палитре так много серого. Благодаря этому новый Протекторат Шевалье не станет чем-то, что существует только номинально.

— Вы могли бы спросить.

— А ты бы сказала «нет». К тому же, нам нужно было спешить, чтобы Сын не смог вас затмить. Нужно было абсолютно ясно дать знать о том, что совершили ты и другие герои. Нужно было сделать это немедленно. Внедрить эту мысль в сознание общественности, чтобы это был первый конкретный кусочек информации, который они получили.

Она смотрела под ноги. От усталости на её лице появились морщинки. Бабочки расселись по её плечам и рукам.

Он дал ей время обдумать эту мысль. Пусть заговорит первой.

Наконец, она сказала:

— Шевалье закладывает фундамент, я являюсь предвестником… а вы, значит, становитесь жертвой?

Он встретился с ней глазами.

— Со временем они успокоятся, и недовольство твоими действиями угаснет. Я привлеку огонь на себя. К тому времени, как они закончат со мной, моя карьера и любые перспективы в этой области развеются по ветру. Что же до тебя, то тебя лишь едва поцарапает. И равновесие между лагерем «дать ей медаль» и лагерем «нужно её наказать» сместится в твою сторону.

— Я, конечно, могла бы сделать кое-что и получше, но неужто всё было настолько плохо?

— Ты якшалась со злодеями, которых должна была избегать, ради помощи им подвергала риску Стражей, контактировала с Фир Се без ведома руководства. Ты игнорировала правила, касающиеся образа, шла на неоправданный риск…

— Мне пришлось. Всё из этого. Мне было сказано, что на поле битвы правила смягчаются. Вы же не думаете всерьёз, что против Бегемота мне нужно было использовать бабочек?

— Конечно нет, — ответил Гленн. — Ты думаешь, я дурак? Мне-то это известно. Но есть множество людей, которые обращают на это внимание. Многие люди, которые будут присутствовать в той комнате, не будут знать этого, не будут в полной мере понимать. Некоторые из них даже не станут смотреть видео, и всё же начнут выносить суждение о вещах, которые в нём показаны. Никогда не стоит недооценивать глупость людей.

Шелкопряд издала наполовину вздох, наполовину смех.

Гленн слегка улыбнулся.

— Видео сожгло один из мостов. Больше никаких бабочек. Хотя они не повредят, потому что тогда любому обычному преступнику станет чертовски трудно жаловаться на избыточное применение силы. Но я отвлёкся…

Телефон Шелкопряд издал сигнал. Секундой позже, завибрировал и телефон Гленна. Он проверил его.

«Пожалуйста, пройдите в комнату F для обсуждения действий Шелкопряд».

Он закрыл окно с сообщением.

— Спасибо, — сказала Шелкопряд. — Наверное. Мне пора идти.

— Мне тоже. Пойдём вместе? — предложил Гленн.

Шелкопряд кивнула. Стайка её бабочек сопроводила их к выходу из кабинета.

Гленн заговорил, не глядя на неё:

— Я не жду, что понравлюсь тебе. Никогда и не надеялся. Первая и самая крупная проблема, с которой ты столкнулась — это твой образ. Подозреваю, что даже сейчас она никуда не делась. Образ так и будет оставаться твоей проблемой, особенно сейчас, когда ты в центре внимания.

— Угу.

Гленн потянулся и достал из кармана жилета коробочку. Он открыл её, достал визитку и вручил ей.

— Мой номер. На случай, если понадобится совет. Звони на мобильный. Рабочий номер наверняка не останется моим надолго.

Шелкопряд уставилась на визитку. Ей не было нужды смотреть, куда она идёт, так как бабочки проверяли дорогу. К ним присоединялись и другие насекомые.

— Только сделай мне одолжение, — сказал Гленн.

Шелкопряд взглянула на него.

— Подружись с тем, кто заменит меня, кого бы они ни взяли на это место. Слушай его. Можешь не любить, но прислушивайся. Это не повредит.

Она кивнула, посмотрела на визитку и снова подняла взгляд.

— А могу я спросить совета прямо сейчас? Это насчёт моего отца.

— Отступник?

Отступник не мог сдвинуться с места, поскольку удерживал тяжёлую бетонную плиту, предоставляя доступ команде спасателей. Курсором, встроенным в глаз, он выбрал команду «ответ» и закрыл вентиляционные отверстия вокруг рта.

— Тиамат Два, придержи пока все сообщения.

«Я не готов к этому. Только не сейчас».

— Это я.