Гул 23.04

— Извини меня, пожалуйста, за опоздание. Я никогда не опаздываю, — произнесла миссис Ямада. Она вошла в кабинет, держа в руках плащ, обувь и большую сумку, явно взволнованная, с немного влажными волосами. — Что за неудачное начало. Мне так неловко.

— Все нормально, — сказала я. — Не то чтобы я куда-то торопилась.

Я сразу же поняла, что это не её кабинет. Он ей совсем не подходил. Она была женщиной среднего роста, чуть выше, чем большинство японок, с короткой стрижкой — насколько я поняла, из практических соображений — но достаточно стильной, чтобы было ясно, что она ухаживает за собой. По одежде и обуви можно было сказать то же самое.

Помещение же диссонировало с ее образом. О нём заботились совсем на другом уровне. Я не могла не почувствовать, что стол в углу и стулья были антикварными, или, по крайней мере, очень дорогими. На полках стояли модели самолетов, фотографии самолетов были развешаны на стенах, а миссис Ямада не производила впечатления фанатика авиации. Даже высота кресла и стола, казалось, не подходили такому человеку, как миссис Ямада.

Она заняла кабинет коллеги? В последнее время меня часто перевозили с места на место. Я находилась под опекой Дракона и Отступника, они путешествовали по всей Америке, поэтому относительно легко было назначить время, когда они оставят меня и затем снова подберут. Мне было легче прийти к миссис Ямаде в кабинет, чем ей ко мне, но вместо этого мы вместе пришли сюда.

— Это вопрос профессиональной этики, — сказала она, будто рассуждая вслух. Она ещё приводила себя в порядок, повесила плащ, а вместо непромокаемой обуви надела тапочки, которые несла под плащом. — С моей стороны пунктуальность означает, что я уважаю и ценю твое время. Ты не сможешь мне доверять, если я не уважаю тебя.

Уважает меня?

Я посмотрела себе под ноги. Когда я подняла взгляд, она смотрела на меня:

— Со всей искренностью, это вызвано причинами, полностью не зависящими от меня, со множеством дополнительных сложностей.

— Бюрократия, — сказала я.

— Ты не ошибаешься, — ответила она. — Но это нечто другое. Одна моя пациентка плохо отреагировала на определённые события в прошедшем месяце. Тот, кого она боготворила, покинул Стражей и…

Я заметила, как она остановилась и собралась. Напряжение и озабоченность исчезали.

— …Но это не связано с тобой. А наш сеанс посвящен тебе.

— Мне. Это может быть долгий сеанс, — сказала я.

— Моя интуиция, — сказала миссис Ямада, после того, как разместилась в неудобном для неё, слишком большом и вычурном кресле, — подсказывает мне спросить о тех небольших деталях, которые уже всплыли в нашем разговоре.

— Деталях?

— Как ты ухватилась за мысль, что меня задержала бюрократия, — сказала она. — Или выражение твоего лица, когда я сказала, что хочу выразить к тебе уважение. Но мне кажется, прежде всего, нужно решить другие моменты. Мы вернёмся к этим вопросам позднее, если тебе интересно.

Я пожала плечами.

— Прежде всего, давай начнём с основ. Как дела?

Ну да, действительно, основа.

— Хорошо.

— Ты в тюрьме, и будешь в ней на протяжении следующих двух лет, возможно дольше. Судя по всем отчётам, ты недовольна новыми ограничениями, которые на тебя наложили как на члена Стражей. И это не упоминая того, что две недели назад ты убила Александрию и директора Джеймса Тагга из страха за свою безопасность и безопасность друзей и товарищей по команде. В этой комнате или в любой другой, где мы будет разговаривать, вполне нормально при ответе на вопрос «как дела» признавать, что дела не в порядке.

— Я… после того, как я поговорила с Гленном и Шевалье, мне стало лучше.

— А как ты чувствовала себя до этого?

— Беспокойно. Хотя на самом деле я и сейчас чувствую себя очень беспокойно. Если моё состояние и можно описать одним чувством, то это оно.

— Почему?

— До того как попасть в тюрьму, я каждое утро бегала. Сейчас я не могу бегать, но моё тело всё ещё этого хочет, когда наступает привычное время и в привычных обстоятельствах.

Она кивнула и сделала пометку:

— Когда ты начала?

— Через месяц после того, как получила свои силы. В феврале.

Она кивнула.

Я продолжила:

— Есть и другие вещи. Возможно, вы не поверите, но я помогала людям. Иногда вредила людям, но больше помогала. Я доставляла пищу тем, кто голодал, проверяла, не нуждаются ли люди в чём-либо, строила долгие планы на будущее, чтобы те, у которых за всю жизнь не было никакого шанса, сумели его получить. Сейчас, когда я работаю со Стражами, я помогаю людям меньше.

— А ты не думаешь, что, возможно, вредишь людям меньше?

— Но итоговый результат хуже. Как если вернуться к самой основе понятий хорошо и плохо, следует задать себе вопрос: «если большинство людей будет поступать так, как поступаю сейчас я, станет ли общество лучше?»

— Ладно, — сказала она. — И ты думаешь, что общество стало бы лучше, если бы все поступали так, как ты?

— Вроде того, — сказала я. — Да, я вредила людям, но я вредила тем, кто этого заслужил. Когда у меня появились ресурсы, я многим помогла.

— В этой гипотетической реальности, где большинство людей рассуждают как ты, поправь меня, если я ошибаюсь, за преступления наказывают.

— Да, — ответила я. — Видимо так.

— Будет ли верным сказать, что их наказывают сурово?

Она без сомнений говорила об Александрии и Тагге. Возможно, о Валефоре.

— Да.

— Отдаёт средневековьем, не так ли?

Эта мысль напомнила мне об отце:

— Видимо так и есть. Но кейпы по природе своей склонны к насилию.

— А что насчет Стражей? Меня тогда там не было, но один из моих коллег встречался со Стражами Броктон-Бей сразу после того, как на город напал Левиафан. Они тоже совершали преступления, которые обрекли их на мучения от твоих рук? Все остальные, кроме Призрачного Сталкера?

Я не нашла что ответить. Несколько секунд она молча ожидала моего ответа, и я пожала плечами:

— Что-то было — они терпели людей подобных Призрачному Сталкеру, но я не уверена, что я смогу сейчас это объяснить. Это было, кажется, так давно.

— Случилось так много всего и сразу. Возможно, в этом причина твоего беспокойства сейчас, когда потрясений стало меньше. Ты сказала, что почувствовала себя лучше после разговора с Гленном и Шевалье. Почему?

— Я получила шанс всё обсудить. Стала лучше понимать, почему они ставят передо мной препятствия. И по дороге сюда я передала Дракону некоторые заметки по новому костюму и снаряжению. Она, наверное, переслала им мои предложения, они обсудили варианты и не оставили от них камня на камне. Если бы они согласились хоть с чем-нибудь, я стала бы на шаг ближе к тому, чтобы быть собой, к тому, чтобы меня больше устраивало то, что я делаю.

— Это хорошее вступление для следующей большой темы, которую я собиралась обсудить. Кто такая «ты»? Я придаю большое значению этому вопросу. Как мне тебя называть? Шелкопряд? Тейлор? Рой?

— Всё, что вы сказали? Наверное, зовите меня Шелкопряд. Я всё ещё пытаюсь привыкнуть к этому имени.

— Хорошо, Шелкопряд. Мой следующий простой вопрос: могу я тебе что-нибудь принести? Воду? Я помню, что в комнате для допросов в Броктон-Бей у тебя была кофейная чашка.

— Это был чай, — ответила я. — Сейчас не нужно, спасибо.

— Ладно, — сказала она и сделала ещё одну пометку.

— Записываете какие-то серьёзные выводы? — спросила я и показала на стопку листов, лежащих у неё на коленях.

— Информацию о тебе, твои вкусы и предпочтения. Возможно, я приготовлю чай перед нашей следующей встречей. Чёрный, зелёный, травяной?

— Чёрный.

— Хорошо, — сказала она и сделала ещё одну пометку. — Извини за метафору, но это наше первое свидание, Шелкопряд. Сейчас я получаю представление о тебе как человеке, о твоей сути. В дальнейшем я использую эти знания, чтобы просветить тебя и помочь тебе. Ты не обязана безусловно полагаться на мои оценки или воспринимать мои советы как приказы, но если, в конце концов, мы с тобой сработаемся, то я надеюсь, что ты будешь прислушиваться к тому, что я говорю, поскольку посчитаешь это по-настоящему полезным.

Я кивнула.

— Пока я знаю тебя лишь со стороны, и я не хочу быть одной из тех, кто делает скоропалительные выводы, так что я размышляю над каждой деталью, о которой ты лично мне не рассказывала. Я нарисовала линию событий, именно поэтому я спросила, когда ты начала бегать. Пытаюсь понять, что с тобой происходило и когда.

— Какие-то мысли?

— Кое-что есть, но их мы сможем обсудить в другой раз. Возможно, сегодня попозже. Я хочу сказать, что я пытаюсь понять тебя. Поэтому, пожалуйста, прости, если какие-то вопросы покажутся тебе чересчур простыми, или если я буду спрашивать о вещах, которые уже должна знать. А теперь несколько более серьёзных вопросов. Ты вообще хочешь посещать психотерапевта?

— Это вроде как обязательно, — сказала я.

— Мой подход изменится в зависимости от того, возненавидишь ты занятия, но будешь продолжать их посещать, или если ты действительно захочешь во всём разобраться, или если ты захочешь работать с другим психотерапевтом вместо меня.

Произнеся последнюю фразу, она многозначительно промолчала.

После того, как я не ответила, миссис Ямада сказала:

— Я смогу понять, если в моём присутствии ты чувствуешь себя в напряжении. Когда ты имела дело с Протекторатом и СКП в Броктон-Бей, тебе могло показаться, что я одна из врагов.

— Вы отнеслись ко мне весьма прилично, с учётом всего что случилось.

— Хорошо, — сказала она и немного улыбнулась. — Спасибо. Позволь мне переформулировать вопрос. — Ты сказала, что способна выносить моё присутствие?

Я кивнула.

— Хорошо. Учитывая, что ты признаёшь меня, я хочу спросить, какую, по-твоему, я преследую цель?

— Вы будете отчитываться перед людьми из руководства СКП и Протектората. Расскажете им, здорова ли я душевно, могу ли я присоединиться к команде Стражей без того, чтобы наброситься на кого-нибудь или убить.

— Это не так, — ответила она. — В зависимости от того, как пройдёт наша встреча, я вполне могу действовать совершенно иначе и вообще избежать каких-либо оценок. Моя единственная цель — это помочь тебе.

— Помочь мне?

— Мы можем выбрать один из двух совершенно разных путей. Первый очень простой. Я буду действовать как психотерапевт. Стану объективным слушателем, смогу снабдить тебя определёнными навыками, чтобы справляться со стрессом, злостью или другими беспокоящими тебя проблемами. Всё, что ты скажешь, будет абсолютно конфиденциально, и когда придёт время твоего назначения в Стражи, я, чтобы сохранить эту конфиденциальность, откажусь от любых комментариев.

— Разве это хорошо? — спросила я. — Если вы не скажете ничего хорошего, они естественно заключат, что вы знаете что-то плохое.

— Я так не думаю, — сказала она. — Случалось, что и выдающиеся герои выбирали право на конфиденциальность. Если мы с самого начала будем исходить из того, что эти сеансы будут психотерапией, то этого будет достаточно для того, чтобы не отразиться на тебе дурно.

— Ладно, — сказала я.

— Во втором варианте, я буду не психотерапевтом, а скорее адвокатом. Мы организуем для тебя другого психотерапевта, а я сосредоточусь на том, чтобы стать посредником в работе между тобой, СКП, Протекторатом, Стражами и директором тюрьмы Гарднер. Я могла бы, например, поговорить с директором тюрьмы насчёт возможности организовать для тебя утренние пробежки, подтвердив, что это приведёт к положительным результатам. Когда придёт время вступать в Стражи, я дам своё заключение — хорошее либо плохое, на основании всего, что мы здесь обсуждали.

— Звучит весьма разумно, — сказала я.

— Между этими двумя вариантами есть компромисс, — сказала она. — Я могу быть твоим адвокатом, даже если ты будешь посещать психотерапию, или выслушивать тебя, когда ты обратишься с просьбой о посредничестве.

— Но в этом случае я буду знать, что всё, что я скажу, может сыграть против меня.

Она кивнула:

— И тебе будет об этом известно.

— Мне и вправду пригодился бы адвокат, — вздохнула я.

Я подумала о том, как она владела собой, какой была собранной. Это произвело впечатление.

— Но, думаю, пусть лучше вы будете психотерапевтом.

— Спасибо, — сказала она. — И я уважаю, что ты готова просить о помощи. На это требуется сила.

Я пожала плечами.

— Есть что-то, с чего ты хотела бы начать? — спросила она. — Мы уже коснулись бюрократии, мне показалось, что ты была смущена тем, что я проявила к тебе уважение.

Она замолчала, предоставляя мне возможность говорить.

— Есть и другие вещи, но мне трудно их сформулировать.

— Попробуй. Иногда легче начать с определения лежащей в основе эмоции. «Я ощущаю», и далее говорить о том, почему.

Я кивнула:

— Я ощущаю… тревогу, поскольку беспокоюсь, что я не очень хороший герой.

— Если считать, что причина не в неопытности, действительно ли это так ужасно? Быть кем-то меньшим, чем самым лучшим?

— Разве это не говорит обо мне что-то ужасное, если из меня получился отличный злодей, но дерьмовый герой?

— Возможно, это говорит что-то о твоих силах или о прошлом опыте. Я подчёркиваю, в этих делах ты новичок.

— Когда я была начинающим злодеем, я померилась силами с признанными героями, ограбила банк и унесла целое состояние.

— С тобой была команда.

— Сомневаюсь, что дело в этом. Я была чертовски более эффективна и в те моменты, когда товарищи не прикрывали мне спину.

— Значит, ты испытываешь беспокойство и тревогу…

— И мне реально страшно, — сказала я и вздохнула. — Я… боюсь, потому что мне начинает казаться, что моя сила не полностью под моим контролем. Внутри моего мозга поселилось чудовище, которое использует мою силу, когда я этого не хочу, и я абсолютно уверена, что со временем у него получается всё лучше.

— Это метафорическое чудовище?

— Это очень хороший вопрос, — ответила я, поставив локти на колени и уставившись на руки. — Это просто я? Или это мой «пассажир», какая-то непостижимая форма жизни из параллельной реальности, решившая дать мне силы и помогающая мне с управлением этими силами, чтобы мой мозг не перегрелся? Или разницы вообще нет? Может быть, мой триггер сплавил нас настолько, что граница перестала существовать?

— Я понимаю, как эта идея тебя пугает, — сказала она. — Я слышала о подобных вещах, хотя подробности и имена отличались. Мы недостаточно знаем о них, и то, чего мы не знаем, обескураживает, особенно в твоём случае, когда сила так тесно связана с тобой. Отсутствие контроля…

— Если я скажу вам, что я опасна, что я собираюсь навредить кому-то, специально или случайно, должны ли вы об этом доложить?

— Да, если риск будет высок. Прости меня за вопрос, но ты собираешься навредить кому-то? Случайно или нет?

— Нет, — покачала я головой. — Но я всё думаю, возможно ли что-то подобное?

— Я работала со многими молодыми паралюдьми, кто владел неуправляемыми силами. Существуют разные варианты.

— Например?

— Это зависит от формы, которую принимает отсутствие контроля. Это происходит постоянно? Случается ли это, когда теряешь сосредоточенность? Когда устаёшь? Когда болеешь? Когда злишься?

— Я не вполне уверена. Иногда, когда меня вырубают, я обнаруживаю, что моя сила продолжает работать без моих команд. Действия не ахти какие, она совершает ошибки, не всегда присутствует логика, но моя сила продолжает работать, когда я без сознания, после сотрясения, или когда какой-нибудь кейп использует свою силу, чтобы лишить меня воли. Когда мне ввели транквилизаторы, после того как я натравила насекомых на директора Тагга, они явно продолжили его атаковать.

— Значит, давай начнём с основ. Я почти всегда рекомендую своим пациентам, у которых проблема с контролем, упражнения по расслаблению и медитации. Почти всегда есть некоторые улучшения. Следующий вопрос в том, чтобы найти способ отслеживать эти улучшения.

— У меня будет новый костюм. Может быть, камера? Недавно, когда я была с Гленном, он показывал мне видео, и я заметила, что использовала трюки, которых никогда сама не придумывала.

— Значит, вероятно, камера. Тебе спокойнее знать, что ответы есть?

— Мне будет спокойнее, когда я замечу улучшение, — ответила я. — Без обид.

— Ты меня не обидела. Однако озвучила две проблемы. У тебя нет уверенности в том, какая ты героиня. Это более насущное и менее пугающее.

— Это весьма пугает, если честно, — сказала я. — Я многое на это поставила.

— Ты придумала направление действий, верно? Ты говорила, что предлагала новый костюм и новое оборудование.

— Но это не может исправить то, что я круглая затычка в квадратной дырке. Я думала над компромиссами, над чем-то ещё, кроме приспособлений и костюмов, но мне кажется, что я практически предаю себя. Предаю моё я, потратившее после получения сил три месяца на идею быть героем. Меня поглотил этот идеализм, мысли о том, как я буду помогать в большом и малом, и в итоге я совершила больше добра, будучи известной злодейкой, чем героиней.

Джессика Ямада сделала пометку в бумагах, затем переложила их на стол справа. Она взглянула в окно, затем на меня:

— Ты всё ещё ощущаешь беспокойство?

— Всё время, — сказала я.

— Не хочешь прогуляться?

— Чёрт, очень! А можно?

— Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

Ученики средней школы толпились вокруг не очень-то радостных Стражей, толкаясь, пихаясь, пытаясь дотронуться до брони и костюмов. Затянутое облаками небо только сейчас просветлело, и цвета окружающего парка стали ярче.

— Но зачем?

— Зачем мы здесь или зачем всё это устроили? — спросила меня миссис Ямада.

— Да.

— Всё это устроили, косвенно, из-за тебя, — сказала миссис Ямада. — Когда твоя личность была раскрыта, журналистам понадобилось не так много времени, чтобы обнаружить, что в школе над тобой издевались.

— О, чёрт, только не это, — пробормотала я.

— Люди начали задавать вопросы, почему ничего не было сделано, чтобы помочь тебе и таким как ты. И вот результат.

— Не уверена, что это хорошо, — сказала я. — Подобные мероприятия всегда ужасны, и сопровождаются бессмысленными речами.

— Я знаю, когда я сама училась в школе, я достаточно таких видела. Но герои, по крайней мере, могут произвести впечатление.

Я посмотрела на весьма растерянных бостонских Стражей. Они очаровали детей, но у них не получалось толком с ними общаться, не устраивая давки. Учителя, видимо, решили насладиться передышкой и сидели в дальней части парка, в тени.

— Хочешь тоже произвести на них впечатление?

Я бросила на неё взгляд.

— Не бой, но шанс быть героем. Образ, который от тебя требуют отыгрывать, не станет здесь тебе мешать, — сказала миссис Ямада. — И, возможно, поможет тебе почувствовать себя чуть-чуть более человечной, учитывая твоё беспокойство насчёт внутреннего чудовища.

— Это будет несколько неуклюже, — заметила я.

— Весьма неуклюже, — улыбнулась она. — Но это шанс вместо того, чтобы запереться в ещё одной комнате, без риска для жизни выйти наружу.

— Я воспользуюсь шансом, — сказала я. — Спасибо.

Я направилась в самую гущу.

Сотня детей, вероятно, все из одной школы. Наверное, я предпочла бы сражение с Бамбиной.

Я созвала всех бабочек в округе, всех, которые обитали в парке. Потребовалось около минуты, прежде чем они собрались. Я послала их пролететь над толпой и вокруг. Некоторые закричали, другие присели, прикрывая головы.

Совсем не тот восторг, на который я рассчитывала.

Это ещё один эффект роя, который я недооценивала? Или дети просто реагировали чересчур живо? Здесь было всего пять–шесть сотен бабочек.

— Кто поймает больше, тот победит! — крикнула я. — Вперёд!

Дети уставились на меня. Некоторые всё ещё пугались потока бабочек.

— Вперёд! — сказала я. — Будет приз! Хороший!

Они рассыпались по поляне.

Бабочки кружились вокруг друг-друга, вокруг деревьев, над головами детей вне их досягаемости, между ног и под столами. Я наблюдала за толпой, устраивала так, чтобы дети наталкивались друг на друга, управляла скоплениями бабочек, собирая учеников в группы по пять–десять человек, и с минимальными усилиями увеличивала беспорядок, сталкивая группы друг с другом.

Когда большинство детей избавились от первоначального прилива энергии, я присоединилась к Стражам, продолжая управлять бабочками.

— Спасибо, — сказала героиня в светло-голубом.

— Слишком много детей? — спросила я.

Парень с маской лисы ответил:

— Когда их так много, с ними невозможно общаться. В этом просто нет смысла.

— Хорошие воспоминания, — сказала я. — Лучше, чем ничего.

— Но всё же не очень хорошо выходит, — сказал лисья маска. — Мы здесь не ради хороших воспоминаний. Где-то среди них те, кто станет следующей волной кейпов.

Я смотрела, как бегают дети. Они успешно окружили одну группу бабочек, и некоторые сняли плащи, чтобы сделать импровизированные сачки.

Подобная организация заслуживает награды. С другой стороны, они скоро поубивают друг друга за пригоршню бабочек. Конкуренция разрушила общее дело.

Заставить бабочек взлетать вверх было слишком просто, и, кроме того, были дети, которые сидели друг у друга на плечах, чтобы опередить подобные манёвры.

Я подхватила бабочек стрекозами, унося их подальше, прямо сквозь толпу.

Некоторые дети подбежали ко мне, красные от стараний.

— Ты жульничаешь!

— Так нечестно!

— Я раньше была суперзлодейкой, — сказала я, — мне можно. Давайте! Вы на втором месте, но пока жалуетесь — отстаёте.

Они наградили меня убийственными взглядами и убежали.

Я сосредоточилась на своих силах, которым, возможно, не стоило доверять, и выявила отстающих. Одиночек. Тех, кто вообще не участвовал, или кто не мог нормально двигаться в толпе, оставаясь изолированными среди групп друзей.

— Ребят, можете оказать одну услугу? — взглянула я на лисью маску.

Он кивнул.

Пара быстрых указаний, и бостонские Стражи уже действовали, касаясь плеч, здороваясь с теми, кого я выделила.

Мы собрались у столов для пикника.

— Для чего это всё? — спросил мальчик лет двенадцати или тринадцати, с волосами, закрывающими половину лица. Никогда не понимала такие причёски.

— Бывает, нужен перерыв. Будь он от спасения мира или от учёбы.

— В смысле, зачем нас сюда звать?

— Вам слащавый ответ или настоящий?

— Слащавый, — с ноткой сарказма сказала одна коренастая девочка.

— Слащавый ответ — похоже, вы не слишком фанатеете от этих вот ребят, и вы не хотите ловить бабочек, так что я решила позвать вас потусить со мной.

— Звучит так фальшиво, просто смешно, — сказала она.

— Так и есть, — сказала я. — Фальшиво — не всегда плохо. Реальность временами отстойная штука.

— А какой настоящий ответ? — спросил мальчик с прикрытым волосами лицом.

— Настоящий — это всё тайный план хороших парней, — сказала я.

Он закатил глаза.

— Они хотят наладить с вами хорошие отношения, на случай если вдруг у вас проявятся силы.

Он снова закатил глаза.

— Силы? — спросил ещё один мальчик. Он был ниже остальных, и глаза для его лица казались слишком большими.

— Силы, — сказала я. — Думаю, вы среди тех, у кого больше всего шансов их получить.

На меня странно посмотрели.

— Знаешь что такое события-триггеры? — спросила я.

Он помотал головой.

— Эм-м, — сказал один из парней-героев, — не уверен, что такие разговоры одобряют.

Я вскинула голову, повернулась к мальчику с причёской на лице:

— Видишь? Тайный план. Большие секреты!

— Не такие уж и большие, — сказал парень в лисьей маске.

— Я о них узнала только через несколько месяцев после того, как получила способности, — сказала я. — Так получают суперсилы.

Вот это-то привлекло их внимание. Двенадцать или тринадцать пар глаз уставились на меня.

— Должно случиться что-то очень плохое, — сказала я. — На вас нападут, или вы поранитесь, или кто-то нападёт на кого-то или на что-то по-настоящему для вас ценное, когда вам не к кому обратиться за помощью, и у вас появляются силы.

— Это не сработает, если вы попытаетесь устроить такое специально, — сказала миссис Ямада, подойдя к столу, — так что не пытайтесь.

— Да, — сказала я, переваривая новый кусочек информации, которого я раньше не знала.

— И почему же это у нас появятся силы, а у них нет? — спросил ещё один мальчик из нашей группы.

— Потому что вы были одни. Думаю, я заметила такую закономерность. Я видела множество сил, и у множества людей с силами были очень похожие проблемы. Лабиринт, Бакуда, Ночь, Туман, Манекен, Сибирь, Лун, Августейший Принц… снова и снова, у них отсутствовала именно способность общаться, иногда из-за их сил, иногда потому, что они решали спрятаться или замаскироваться. Я думала об этом, и мне кажется, что мы, паралюди, по натуре одиночки.

Возможно, это объясняет, почему в нашем сообществе столько проблем.

— Так вы здесь, чтобы попробовать на всякий случай подлизаться? — спросил мальчик с причёской на лице.

— По сути, да. Думаю, что хитрый план СКП состоит в том, чтобы приучить вас к мысли о карьере героя до того, как вы получите силы.

— Ага, прям щаз, — возразил парень.

— Эй, — сказал парень в маске лисы. — Мы же не грубим.

Я увидела, как мальчишка нахмурился и отвернулся. Мне сразу же вспомнился Регент. Похожий характер?

— Нет, давайте быть честными, — сказала я, — можно стать и злодеем.

— Нельзя так говорить! — воскликнул ошарашенно лисья маска, — Злодеем становиться нельзя!

Девушка в синем посмотрела на Ямаду:

— Бывшая злодейка совращает детей, а вы её не останавливаете?

Миссис Ямада смотрела на меня, нахмурившись.

— Я кое к чему веду, честно, — сказала я.

— Если ты так уверена, — сказала она. — Я могу остановить тебя в любой момент.

— Можете.

Я посмотрела на собравшихся детей. Несколько наименее удачливых ловцов бабочек отделились от основной группы и подошли к нам.

— Я всегда ненавидела эти речи в школе, все эти проповеди с короткими простыми выводами. Типа «наркотики — это плохо». Наркотики великолепны.

— Эм-м… — протянул лисья маска.

Миссис Ямада сверлила меня взглядом, но не прерывала.

— Иначе люди бы их не принимали. Они доставляют удовольствие, делают день ярче, дают заряд бодрости…

— Шелкопряд! — вмешалась миссис Ямада.

— …пока не перестают, — сказала я. — Люди слышали, что наркотики это плохо, что они разрушат жизнь, если хоть раз их принять. А потом оказывается, что это не совсем правда, потому что кто-то из ваших друзей попробовал и ничего с ним не случилось. Вот и вы пробуете первый раз, а потом второй. В первый раз не происходит ничего невероятно ужасного. Ну или мне так рассказывали. Они работают хитрее, подкрадываются незаметно, и у вас никогда не находится по-настоящему хорошей, убедительной причины бросить, пока они окончательно не разрушат вашу жизнь. Я никогда не начинала, но знаю немало людей, кто их принимал. Среди тех, кто на меня работал, когда я была суперзлодейкой.

По крайней мере, теперь они меня внимательно слушали.

Наверное, в новостях покажут что-нибудь вроде «Бывшая суперзлодейка из Стражей рекомендует детям наркотики». Ну да ладно.

Может меня и отправят в какое-то отвратное место в Стражах, но я буду больше похожа на ту Шелкопряд, которой я хочу быть.

— Быть злодеем — это примерно то же самое. Я пробовала, побыла несколько месяцев. Рисковала жизнью, нападала на людей, получила просто невероятную кучу денег, но я вспоминаю всё это, и думаю, что оно того не стоило. Я ценю и люблю тех людей, которых тогда узнала, гораздо больше денег, власти и славы. Только их мне и было жаль оставлять.

— А сколько денег? — спросила та невысокая коренастая девочка, ухмыляясь.

— Ты упускаешь смысл сказанного, — заметил лисья маска.

— Пятнадцать или двадцать миллионов, — сказала я, проигнорировав его.

— Ох-х-чешуеть, — пробормотал один из героев, стоявших за моей спиной, решив поменять слово на середине.

— Такое количество бабла того стоит, — сказал мальчик.

— Мне кажется, это несколько контринтуитивно, — вмешалась миссис Ямада.

— Есть листок бумаги? — спросила я.

Она только нахмурилась.

Один из героев помладше, парень в круглых защитных очках, передал мне блокнот.

— А ручка?

Он дал мне ручку.

— Как тебя зовут? — спросила я мальчика с закрывающей лицо причёской.

— Нед.

Я записала.

— Нед. А тебя?

Я записала имена всех детей, которых отобрала. Отбившихся. Мэгги, Боуден, Райан, Лукас, Джейкоб, Софи… длинный список. Пятнадцать человек.

Я оторвала страницу, порвала следующий лист на квадраты:

— Ещё есть ручки?

Парень с очками передал мне, что я просила.

— Каждый из вас запишет самую ужасную вещь, которая, по вашему мнению, на самом деле может с вами случиться в ближайшие несколько лет. Не надо выдумывать ничего сложного. Представьте что-то ужасное, что может привести к триггер-событию. Запишите.

Я подождала, пока каждый что-нибудь запишет. Вокруг собирались и другие, но они будут зрителями. Сейчас я концентрировалась на одиночках.

— Передайте свой лист тем, кто сидит слева. Бостонские Стражи, помогите мне. Мы придумаем способности, которые примерно соответствуют этим триггер-событиям. Вдаваться в детали не нужно.

— Если это поможет, — заметила миссис Ямада, — ментальный стресс чаще приводит к ментальным способностям, физический — к физическим.

— Она — эксперт, — сказала я. — Поехали.

— Я сам хочу выбрать себе силу, — сказал Нед.

— Не повезло. В жизни так не бывает, — сказала я, — думаешь, я хотела управлять насекомыми?

Когда мы закончили, вернулись ещё ловцы. Теперь они смотрели.

— У Неда способность к полёту, — его я оставила напоследок. — И какая-то дальнобойная атака. Типа как у Легенды.

— Круто!

— Но силы не бывают настолько простыми. Так что… летаешь ты, выдувая воздух. Как развязанный воздушный шарик, но полностью контролируя полёт. И атакуешь ты тоже, когда дуешь.

— Неет! Что за отстой!

— Такова жизнь, — сказала я, — в ней не всё в кайф. А какое триггер-событие у тебя, Мэгги?

Коренастая девочка нахмурилась, немного покраснев:

— Мм. Кто-то отрезал мой писюн. Как это…

— Неважно, — сказала я. — Кто-то тебя сильно изранил, и ты получила физическую силу, да?

— Ренар сказал, что у меня сверхчеловеческая сила и регенерация.

Она посмотрела на лисью маску. Теперь я знала, как его зовут.

Скучновато, ну да ладно.

— Хорошо. Теперь, с другой стороны листа, напишите, герой вы или злодей. Выбирайте сами.

— Это наверняка подстава, — сказала она. — Так что герой.

— Так, — сказала я. — А в Стражей вступать будешь или нет?

— Вступай к нам, — прошептал Ренар, уговаривая её.

— Похоже, тот ещё головняк.

— Режет без ножа! — простонал Ренар.

— Значит, ты сама по себе или вступаешь в другую группу?

— Другую группу.

— Ладно, дальше у нас… Боуден?

Парень фыркнул.

— Ну нафиг. Я хочу пятнадцать миллионов долларов. Злодей.

— Ладно. Райан?

Я прошла по кругу, пока все не сделали свой выбор.

— Я так полагаю, игральных костей ни у кого нет? — спросила я Стражей.

Герой в очках протянул мне несколько кубиков.

— О, чёрт! — сказал Нед, — Ты заманила нас играть в «Подземелья и Драконы»!

— Ничего настолько сложного, — сказала я. — Бросай, Нед. Три — значит неудача с твоими силами, а два неудача с жизнью кейпа, один — очень серьёзное невезение.

Он бросил кость. Три.

— Эй, что? Нет!

— Ладно, — сказала я. — У твоей силы имеется изъян.

— Я же дую воздухом! Мне уже не повезло!

— Твоя сила включает способность понимать воздушные потоки — это необходимо, чтобы летать, — сказала я. — Но она стёрла что-то другое. Твое чувство ориентации пропало, если только ты не летишь. Куда бы ты ни пошёл, ты теряешься. Всё настолько плохо, что ты не можешь ничего делать сам. Твоя жизнь разрушена, если только кто-то не захочет взять тебя в свою команду.

— Что-о?! — спросил он и надулся. — Иди в жопу.

— Следи за языком, — предупредил лисья маска.

— Так бывает, — сказала я пареньку. — Давайте надеяться, что другим повезёт больше.

После того, как мы обошли стол, появилось несколько других невезучих. Мне показалось интересным, что Стражи Бостона начали предлагать недостатки суперсил. Например, у одного из учеников триггер-событие произошло на публике и о секретной личности ему пришлось забыть. Другой был настолько травмирован триггером, что не мог нормально спать в течение десяти лет.

— Теперь давайте думать, что вы сделаете со своей карьерой, — сказал я. — Нед? Ты нашёл команду, и твои силы весьма неплохи, так что ты выигрываешь бой с героями, если выкинешь два или больше.

Он бросил кубик:

— Шесть!

— Сейчас тебе придётся сразиться со злодеями, которые хотят украсть деньги, которые ты только что получил. Бросай.

— Я плохой, я не дерусь с ними.

— Плохие парни сражаются и со злодеями и с героями, — с нажимом сказала я. — Но если хочешь, ты можешь бросить деньги и бежать.

Он насупился и прежде, чем бросить кубик, начал трясти рукой. Очень-очень долго.

— И поскольку плохие парни не всегда играют честно, они убьют тебя, если ты выкинешь один, и они побеждают, если это два.

Он бросил кубик. Два.

— Деньги ушли, ты ранен, расстроен, но всё ещё жив. Мэгги, твоя очередь.

Игра продолжалась. Теперь, когда общие принципы были определены — пусть правила и оставались очень грубыми — бостонские герои занялись работой. Каждый из нас работал с тремя «кейпами» и небольшой толпой зрителей.

— Я не уверена, что поняла вашу мысль, — сказала Мэгги после нескольких раундов. Из-за людей, заглядывающих ей через плечо, она выглядела нервной.

— Ладно, — сказала я и хлопнула в ладоши. — Злодеи, поднимите руки.

Они подняли.

— Если вы мертвы, покалечены или в тюрьме, опустите руки.

Больше половины опустило.

— Герои, поднимите руки, если с вами всё в порядке.

— Большинство остальных детей подняли руки.

— София решила стать Бродягой, — сказал лисья маска. — Она провела один бой, но не пострадала.

— Вы специально притесняете злодеев, — сказал Нед. — Не бывает так, чтобы один бой шёл сразу за другим.

Я открыла рот, чтобы ответить, но меня прервали.

— Быть злодеем тяжело, — сказала миссис Ямада. Странно, но она, кажется, обладала здесь влиянием, которого у меня не было. Дети слушали её, поскольку она была взрослой, а не потому, что она была кейпом.

Странно и неприятно.

— Только один из двадцати остаётся жив на большом отрезке времени, — сказала я. — Если им везёт, если они хороши, если у них есть друзья, на которых они могут положиться.

— Хвали себя, хвали, — сказал Ренар с лёгким сарказмом. Девушка в голубом ткнула его локтем.

Я намеренно посмотрела каждому участнику игры в глаза, когда заговорила:

— Мне не нравилось то, что я делала, будучи злодейкой. Я перешла на другую сторону по своей воле. Подумайте об этом. Даже после всего этого, после всего, что у меня было, хоть мне и было приятно тратить эти деньги на помощь людям вокруг и быть на первых полосах газет, я от этого отказалась.

Я знала, что время неподходящее, что надо было подождать, пока они прочувствуют, но позади толпы уже начались разговоры, толкучка и шум.

— А теперь, допустим, нападает Губитель, — сказала я. — Пора решать. Идёте добровольцами?

Никто не шевельнулся.

— Нужны добровольцы, или всё пропало, — сказала я. — Герои или злодеи.

Мэгги подняла руку.

— Один, — сказала я. — Недостаточно!

Другие подняли руки. Пять добровольцев из тех восьми, кто ещё был в игре. Нед был среди них.

— Бросайте, — сказала я, передавая игровые кости. — Шанс умереть один из четырёх.

Дети бросили кости, один за другим.

Трое погибших.

— Вы схитрили с цифрами, — сказал Нед немного обиженно.

— Да, я немного сурова, — сказала я, — но так оно и есть. Звучит глупо, но жизнь кейпа означает раз за разом испытывать удачу. Ну а если ты злодей? Награда очень хороша, но риски выше. Вы видели, сколько злодеев выжило. И всё равно многие из них потеряли деньги или были покалечены.

Я осмотрела сидящих вокруг.

— Такой у меня посыл. Послушайте того, кто был на обеих сторонах. Быть на стороне добра? Безопаснее, гораздо разумнее. Знайте, что всегда будет кто-то, кто сильнее и…

Меня прервал сигнал телефонов. Множества телефонов, одновременно и у Стражей и у миссис Ямады.

Меня охватило мерзкое предчувствие. Стражи посмотрели на телефоны. Миссис Ямада была единственной, кто поднял его к уху. Я закрыла глаза.

— Да, — сказала миссис Ямада, — вы прибудете сюда? Хорошо. Да, конечно. Бостонские Стражи здесь. Да.

Я почувствовала, будто грудная клетка сжимается вокруг сердца. Дети замолкли.

— Шелкопряд, — сказала миссис Ямада.

Я ответила тихо:

— Я не готова. Мои новые вещи ещё не закончены.

— Отступник говорит, у него твой старый костюм, если хочешь, он может покрасить его в белый цвет, поменять линзы. Будет не слишком красиво, но лучше, чем то, что тебе выдали.

Я открыла глаза. Дети стояли с расширившимися глазами.

— Кто в этот раз? — спросила я.

— Бегемот. Растёт сейсмическая активность в Нью-Дели. Он ещё не появился.

Я кивнула.

— Тебе идти необязательно, — сказала она.

Я помотала головой. Мне вспомнились Неформалы.

— Я пойду. Надо.

— Подбросите? — спросил Ренар. — Хотя бы до штаба?

Я кивнула, почувствовав благодарность за поддержку. Я была не одна.

— Скорее всего.

Я посмотрела на Стражей, увидела, как некоторые выпрямились, с мрачными, фаталистичными, но в то же время по-своему уверенными выражениями лиц. Другие отводили глаза. Им было стыдно, что они не идут.

— Эй, — окликнул Нед.

Я взглянула на него.

— Правда, шанс один из четырёх?

— Такие цифры нам называли, когда я сражалась с Левиафаном, — сказала я. — Вряд ли в этот раз будет так же легко.

— Его называют убийцей героев, — добавил Ренар.

Эта мысль мне и в голову не приходила. Мы не готовы. Никто. Мы ещё не оправились после Ехидны, после Александрии.

Дети, ещё остававшиеся в поле, убежали, присоединившись к сидевшим в тени учителям, когда три модуля Дракона стали приземляться. Двери модулей открылись, и к нам спустили трапы, ведущие в тёмные отсеки.

Внутри Пендрагона меня ждали Дракон и Отступник. Отступник держал мой костюм Рой, у Дракона в руках было новое устройство на спину, с расправленными крыльями и двумя парами механических конечностей с обеих сторон.

Это было не всё, чего я просила, но уже что-то.

Я оглянулась на детей. Те, кто не отошёл с места посадки, всё ещё сидели за столами, вместе с некоторыми из Стражей, которые, видимо, не летели с нами.

— С меня всё ещё приз, — сказала я. Мой голос звучал странно. — Я хотела выпросить у Отступника авиапрогулку для вас.

— Неважно, — сказала девочка. У неё было больше всего бабочек. — Правда.

Я кивнула.

Возможность это сделать кое-что для меня значила. Я встретила взгляд Ямады и кивнула.

Она кивнула в ответ.

Взяв в руки костюм Рой и лёгкий реактивный ранец, я смотрела на детей, пока двери закрывались.

Никто из них не пожелал нам удачи.

Возможно, не нужно было ещё раз напоминать нам о наших шансах.