Интерлюдия 19.y (удалённая)

Примечание Вилдбоу: эта интерлюдия больше не канон, однако события, лежащие в её основе — кроме плохо продуманного злодея — более или менее верные, и намеки об этом ещё встретятся по ходу сюжета.

Пыль от бетона и почвы ещё не осела. Ноги Ехидны подогнулись под весом рухнувшего потолка, но она продолжала стоять.

“Глубокий вдох. Сосредоточиться. Мне нужно выжить”.

Она удивилась, что у неё есть чувство самосохранения.

Света почти не было: горела лишь пара лампочек на дальнем конце подземного комплекса. Из-за этого было практически невозможно понять, как обстоят дела с потолком, и не рухнет ли он с минуты на минуту. Она могла только надеяться на удачу и попытаться добраться до единственного безопасного места: щели под огромной тушей Ехидны.

Она пыталась цепляться ногтями, её руки и ноги скользили по залитому слизью полу в попытках доползти до единственного защищённого места посреди разваливающегося здания. Голова и одно из плеч были слишком тяжёлые, из-за чего она спотыкалась и шаталась при попытке встать. Ей приходилось волочить голову по земле, чтобы двигаться быстрее.

“Выверт установил заряды по всему периметру комплекса и в здании над нами. Мы находимся примерно в пяти метрах под землёй. Вопрос в том, выдержат ли земля и стены вес разрушенных сооружений, под которыми мы похоронены?”

“Скорее всего, нет”, — осознала она.

Пришлось глубже погрузиться в рвоту, когда потолок опустился ниже, и тело Ехидны сместилось ближе к земле. Ехидна напряглась и смогла чуть приподняться. Лампы сорвались с потолка и разбились, и весь подземный комплекс погрузился в непроглядную тьму.

Она почувствовала, как земля накрывает руку, и отодвинула её. Песок и грязь проникали через трещины в потолке, и она понимала, что любое, даже малейшее движение Ехидны открывает всё новые. Тысячи струек песка, словно в песочных часах, сыпались с потолка и формировали на полу растущие кучки.

— Сделайте хоть что-нибудь, — прорычала Ехидна. От баса её голоса земля содрогнулась, увеличив скорость песка, который сыпался с тихим шипящим звуком.

“Она это мне?”

Никто не ответил, так что ей пришлось говорить. Лицо было неровным, губы не хотели двигаться. Потребовались две попытки, прежде чем она смогла издать правильный звук, пока шевелила губами, подбирая нужный.

— Д… ды говоришь со мной?

— Со всеми вами, — рыкнула Ехидна. Вокруг неё становилось всё больше земли.

Прозвучал голос, где-то вдалеке. Женский.

— Я не позволю всему так закончиться, — повысила голос Ехидна.

— Мн-мне нечем помочь. Я-я тут бесполезна. Д-даже двигаться тяжело. Голова слишком большая.

Ехидна раздражённо прорычала.

Опять, тот голос неподалёку, эхом отражённый от стен.

И третий. Мужской.

— Да, — ответила Ехидна.

Она почувствовала как погружается во что-то густое, становится влажно.

“Я сейчас утону”.

Вот только это была не жидкость. Это была тьма.

Ощущение прошло, и Мрак материализовался под Ехидной, в шаге от неё. Он посмотрел вниз:

— Сплетница.

— П-привет.

“Ехидна проглотила настоящую Сплетницу лишь на пару секунд и сразу выплюнула вместе с рвотой. Всё это время она держала меня во рту. Поэтому я такая искорёженная. Я пробыла внутри слишком долго”.

— Не могу тебя взять. Мне нужно забрать её, и это будет не просто.

“Забрать Ехидну”.

— П-понимаю.

Она не могла объяснить, почему. Это просто… просто имело смысл. Нанести как можно больше урона. Хотя, может, если они оставят Ехидну тут, они смогут сбежать вместе, найти другой способ добраться до остальных.

Боже, она могла себе это представить. Даже простая мысль об этом вызывала всплеск адреналина, острые ощущения, как при встрече с главным врагом. Выиграть у настоящей Сплетницы в играх разума? Очень приятно по множеству причин. Знать, что ты задеваешь её, может, даже сломишь её, когда она будет думать, что победила?..

Она бы заставила настоящую Сплетницу страдать от своей глупости, своего лицемерия. Она бы вырвала ей глаза, проткнула ушные перепонки, откусила бы пальцы, прежде чем отрубить руки и ноги. Оставить её отрезанной от мира, чтобы она всеми силами пыталась уловить хоть какую-то информацию, и медленно сходила от этого с ума.

И когда она закончит со своим вторым я, она сможет заняться остальными Неформалами. Постепенно, медленно, но верно сломать их. Потом она сможет уничтожить этот ёбаный унылый город. А затем и весь мир. Вообще все миры.

Узнать необходимую информацию, применить её в критический момент… Она не обладала способностями Симург, но она успела бы сделать один или два крупных хода, прежде чем её раскроют и остановят.

Вот только теперь не было гарантий, что она сможет сбежать. Слишком многое работало против неё. Да и у Ехидны было больше атакующего потенциала. “Если выбирать из двух, я бы поставила на неё”.

Сплетница решила, что лучше позволить Ехидне всё разрушить самой. Пусть она сделает всю грязную работу.

Снова женский голос, обращённый к Ехидне.

— Жди, — прорычала Ехидна. — Жди как можно дольше. Если действовать сейчас, они могут восстановить силы до того, как я…

Земля снова сотряслась. Что-то тяжёлое рухнуло и покатилось к парочке под Ехидной. Клону Сплетницы пришлось отползать, чтобы ей не раздавило ноги.

— Я зол, — сказал клон Мрака. — Это непросто. Хочется что-то побить. Дубасить людей, пока кулаки не разобьются в кровь. Нужно выбираться отсюда.

Клон Сплетницы медленно выдохнул. Она не чувствовала ничего подобного и была на удивление спокойна, учитывая обстоятельства.

“Четыре вида темперамента”, — подумала она. Это была не чистая истина, лишь абстракция, но в ней чувствовалась доля правды: у них была тяга к крайностям в поведении. Мрак по натуре своей холерик, она же флегматик. Когда его тянуло к действию, она терпеливо выжидала.

Отступления от их настоящей натуры, и даже не в плохом смысле. Они смогли выполнять свои роли более продуктивно.

— П-прежде чем вы у-уйдёте, — сказала она, — п-перемести сюда другую.

— Что?

— Т-т-ту, с кем она г-говорила. Или п-перемести меня к ней, если п-п… потолок в её комнате более устойчивый и не о-о-обвалится на голову.

Его сила обволокла её, а затем отступила. Она осталась на месте.

На мгновение она подумала, что он бросил её, забрав Ехидну, а значит, потолок скоро свалится на неё.

— Что за? — прозвучал женский голос.

“Интонация, высокомерие в голосе. Птица-Хрусталь”.

— Т-тут не так много с-с-стекла, но есть земля. Немного п-песка. К-к… — кремень было слишком сложно выговорить. — К-куча похожего материала.

— И что с того?

— Е-е… — Клон Сплетницы закрыл глаза. Имя было такое сложное. — Д-девушка-монстр уходит, и когда это с-случится, мы у-умрём. Н-не…

— Тихо, — прервала её Птица-Хрусталь. — Тебя больно слушать. Ты хочешь, чтобы я спасла тебя?

— Да, с-спасла нас.

— Если я спасу и тебя — то по чистой случайности.

— У-укрепи потолок.

Она не могла видеть, не в абсолютной темноте, но она слышала, как двигается песок. Кремния вокруг них было довольно много, и Птица-Хрусталь собирала весь полезный материал в округе, формируя из него укрепления.

— Треугольники или с-с… купола, — сказала она, вспоминая увиденное тут и там, из чего она вывела несколько закономерностей в строительстве. Пирамиды и сферы прочнее всего.

— Я знаю, что делать, — ответила Птица-Хрусталь. — Заткнись.

— Мы уходим, — произнёс клон Мрака.

— З-застаньте их врасплох, — ответила она.

— Ага.

— И з-з-задайте им…

Он исчез, забрав с собой Ехидну.

Конец её фразы был почти не слышен в поднявшемся хаосе.

— …жару.

Пол затрясся так сильно, что ей пришлось сжать зубы, чтобы не прикусить язык.

Земля и грязь посыпалась ей на лицо и нагое тело с такой силой, что ей начало казаться, что они пробивают кожу насквозь.

“Разрушение, треск, вибрация. Падают бетонные плиты от пяти до пятнадцати метров в длину”.

Кусок земли упал ей на лицо, и она кашлянула, но была цела. Медленно, но верно звуки прекратились, и всё вокруг стало утихать.

Она приподняла голову и почувствовала где-то наверху громоздкое сооружение, которое колыхалось как желе.

— Вау, — произнесла она.

“Эхо, акустика, затухание звука. Какая-то конструкция. Птица-Хрусталь сделала купол или убежище”.

— А теперь я тебя прикончу, — сказала Птица-Хрусталь. — Не могу решить, убивать тебя медленно, развлекая себя в свои последние часы, или сразу добить, чтобы сохранить больше воздуха.

— И-или ты можешь у-убить себя, — ответила клон.

— Что?

Она пыталась прочитать Птицу-Хрусталь, пользуясь всей доступной ей информацией.

“Высокомерная, могущественная, после прибытия устраивает демонстрацию силы на весь город. Зависима от репутации”.

“Зависимая от репутации, гордая, культурная. Хочет оставить что-то после себя”.

Общая картина выстраивалась у неё в голове, собиралась из разрозненных кусочков информации, стоило ей только подумать об этом.

— Т-ты же не хочешь, чтобы люди з-запомнили тебя такой.

— Что?

“Самоповторы, односложность фраз, непонимание. Усталая, измотанная, истощена стрессом от времени сдерживания и порабощения”.

“Легко манипулировать”.

— Если т-ты убьёшь меня, то я буду д-думать, что ты… умрёшь как… как тряпка. Б-будешь плакать, вопить. Обделаешься п-под себя и будешь в-визжать, как р-ребёнок, когда меня не с-станет. П-последнего человека, к-который может тебя увидеть.

— Всё будет не так.

— У м-меня есть силы. Я ч-читаю тебя. Знаю, через какой стресс ты прошла. Пор-порабощение. Не могу тебя винить, если ты эмоционально уязвимая.

— То есть, по-твоему — я сейчас сломаюсь?

Короткие предложения служат двум целям. Их проще выговорить, и они оказывают большее воздействие.

— Не в-важно. Для тебя не останется хорошего конца. Накроет землёй, раздавит бетоном. Или задохнёшься, сосуды п-полопаются. Отечёт лицо. Губы посинеют. Инстинкты возьмут своё, ты захочешь выбраться и сотрёшь пальцы в кровь. Дальше будет только хуже. Начнёшь сходить с ума. Будешь ждать часами, днями, начнётся об-об-обезвоживание. Галлюцинации.

— Ты Сплетница, — Птица-Хрусталь громко произнесла вслух пришедшую только что мысль.

— Почти, — ответила клон.

— Тогда ты должна знать, почти-Сплетница, что я провела слишком много времени в компании монстров, чтобы бояться слов.

“Перебила. Пытается тщательно подбирать слова. Напускная смелость, блеф, пытается отвлечься. Боится”.

“Работает”.

— Т-тогда игнорируй м-меня. Ты… начнётся обезвоживание, голод, будешь медленно сходить с ума. Хуже всего то, что тебе н-нельзя будет спать. Нужно постоянно использовать силы, поддерживать барьеры. Будить себя, когда будешь чувствовать, что вот-вот уснёшь.

— Думаю, я тебя всё же убью.

— И когда ты умрёшь, это будет б-безобразная смерть. Ты обделаешься под себя. Когда тебя раскопают, они увидят тебя такую, раздавленную, вся… вся задница в дерьме.

“Практика помогает. Говорить становится проще”.

Птица-Хрусталь сдвинулась, бесчисленные стеклянные осколки, из которых состоял её костюм, с шаркающим звуком терлись об пол.

— Ощущения будут, конечно, не как от убийства реального Неформала, но и плохая копия сойдёт.

— И тогда ты умрёшь одна, сху-сходя с ума от недостатка сна и воды, покрытая дерьмом и рвотой, хныкая, как маленький р-ребёнок! — клон перешла на крик, почти рычание.

— До этого не дойдёт.

— С-самоубийство? Сеппуку? Всё едино. Грязное тело в темноте, с задом, покрытым засохшим д-дерьмом. Птица умрёт под землёй, а люди, которые выкопают тебя, будут с-смеяться. Смеяться над тем, как низко Птица-Хрусталь пала.

— А есть варианты?

“Убедить её, надавить сильнее”.

— Ждать. Т-только представь. Представь, как они разгребают завалы, чтобы убедиться, что не осталось выживших. И находят тебя, как ты сидишь, скрестив ноги, спокойная в смерти, внутри этого стеклянного убежища. И меня на земле, сломанную, отвратительную, в панике, покрытую дерьмом и кровью. Это оставит вп… впечатление. Газеты, новости.

— Намекаешь на то, чтобы я показала превосходство над тобой.

— И потом они будут говорить: п-помнишь Птицу-Хрусталь? Все те сюжеты по телевидению, какие разрушения ты несла. О том, сколько людей ты ранила и убила. Восхищаться тобой, конечно же. Ненавидеть. Но тебя запомнят. Не как п-посмешище, а как что-то большее… большее, чем человек. Твоя команда услышит об этом и запомнит тебя.

— Они стали причиной такого конца.

— Это… это конец, Птица-Хрусталь, — сказала клон. — Выхода нет. Вопрос только в том, как ты хочешь уйти.

— Это всё уловка.

“Утверждение, эмоции, тон. Она знает”.

— Да, — признание ничего не изменит.

— Но ты, как и я, не можешь отсюда выбраться. Пытаешься выиграть время.

— Да. И б-безопасность. Ранишь меня, нарушишь слово — и мы оба будем знать, что ты проиграла.

— Не буду ничего обещать. Ты пока жива, потому что развлечения стоят больше, чем потерянный воздух. И ты не во всём ошибаешься. Это создаст интересный образ. Достойный уход. На это я согласна.

“Тебе пришлось согласиться”, — подумала клон.

— Отлично, — ответила псевдо-Сплетница. Она передвинулась, садясь напротив Птицы-Хрусталь.

“Она не отрицала, что опоры простоят даже после её смерти. Тон, эмоции, подбор слов. Значит, убийство Птицы-Хрусталь не станет для меня суицидом”.

Клон улыбнулась. Осталось только дождаться удобного случая.

— Из одной ловушки в другую, — нарушил тишину голос Птицы-Хрусталь.

”Количество потраченного воздуха, капанье воды. Сорок три минуты с нашего последнего разговора”.

То, что Птица-Хрусталь заговорила первой, было очередной маленькой победой клона.

— Из рабства в клетку, — ответила клон.

— Быть погребённым заживо, без сомнения, одна из ужаснейших пыток, какие когда-либо приходилось испытывать смертному, — процитировала Птица-Хрусталь.

— Ужаснейших, — эхом отозвалась псевдо-Сплетница.

— Эдгар По.

“Эдгар По, похороненные заживо. “Преждевременное погребение”.

— Преждевременное погребение, знаю, — ответила клон. Во время тишины она разрабатывала губы, и её речь заметно улучшилась. Однако ей всё ещё нужна была концентрация, и если её потерять, язык заплетался.

— Маленькая умная мерзость.

Клон улыбнулась. Она размышляла, как разберёт её по частям. Морально, физически. “Я сломаю тебя и буду наслаждаться этим”.

— Так много гордости вложено в культуру и знание к-классической литературы, — проговорила псевдо-Сплетница.

— Вот что отличает нас от животных.

— Говорит с-сумасшедший маньяк, переодетый птицей.

— Ирония, немного абсурда. Ну же. Я всё жду, когда ты попытаешься влезть мне в голову.

— А ты надеешься доказать, что на тебе это не сработает.

— Не надеюсь, знаю.

“Ненавижу высокомерных людей. Таких же, как папочка. Порву тебя на части. Сломаю, от тебя останется лишь тень твоего прошлого “я”, пресмыкающееся животное, прильнувшее к песку и земле с моих ног в наивной надежде на пощаду”.

— Тяжело дышишь. Ты не ранена? — Вопрос был задан больше с интересом, чем с сочувствием. Ей даже не нужно было использовать силу, чтобы расслышать в голосе нотки азарта.

Клон проигнорировала её.

“Откуда ты?”

Садистские наклонности, культурна. Средний восток. Ценит внешность, ценит манеры. Частная школа. Богатые родители.

“А мы, оказывается, одного поля ягоды?”

— И как же ученица богатенькой частной школы смогла дойти до такого? — спросила клон.

— Какой-то нелогичный ответ.

— Н-никаких ран нет, так что говорить не о чем. Можно с-сменить тему.

— Пытаешься выудить информацию, которую сможешь использовать против меня?

— Боишься?

Птица-Хрусталь усмехнулась. Через пару секунд, она заговорила:

— Мой отец был влиятельным человеком в Объединённых Арабских Эмиратах…

“Объединённые Арабские Эмираты. Дубай”.

— …и у людей его уровня есть враги.

— К-конечно.

— С ним всегда было не меньше четырёх телохранителей. Два телохранителя для двух его дочерей. Мы были более простой целью для тех, кто хотел ему насолить.

— Событие-триггер? Нет.

— Нет. Я слышала о них, после того, что случилось, то тут, то там всплывало название. Поначалу это сбивало с толку, но всё больше обретало смысл, когда я стала лучше узнавать, как они работают. Котёл.

— Я знаю о нём.

— Бутылочки со способностями на продажу. Выпьешь — и получишь то, для чего обычно требуется событие-триггер. Вот только я об этом не просила. Мой отец не покупал их. Думаю, его враги слышали, что велик шанс мутации. Они обыграли систему и попросили способности с высоким шансом физических изменений, но не для себя. Они дали их дочери своего врага, в лучшем случае надеясь, что она станет уродцем, а в самом худшем — что это помешает политике отца.

— Но ты использовала свои силы.

— Бум, — проговорила Птица-Хрусталь, лишь чуть громче шёпота. — В конце концов, они всё-таки убили моего отца. И мою сестру. И мать. Серьёзно ранили моих двоюродных братьев, убили почти всех моих друзей. Они и сами погибли. Те, кто подмешали состав в моё питьё. Я почти уверена. Столько песка. Столько стекла. Думаю, им повезло. Я могла бы сделать это медленно. Моя сила может причинить несоизмеримые ни с чем страдания.

“Идея. Заставлю тебя есть стекло. Покрошить, заполнить живот. Пусть разорвёт тебя изнутри”.

Неподалёку послышался шорох. Не от Птицы-Хрусталь. Клон Сплетницы сдвинулась, чтобы оказаться ближе к источнику и замаскировать звук от Птицы-Хрусталь.

“Шорох, ритмичный. Кто-то роет землю”.

Кто-то или что-то прокладывает себе путь под землей, приближается.

Птица-Хрусталь засмеялась.

— Есть два способа оправится от события такого масштаба, от того, что ты по неосторожности убила тысячи и тысячи людей, и вдвое больше отправила в больницу. Ты либо ломаешься, либо становишься вот “таким”.

— И т-т-ты ведь стала “таким”?

— Шесть месяцев сражалась с героями, которые пришли за мной. Там, где я жила, было больше военных, чем полиции. С ними сложнее, хотя они не обязательно сильнее. Отправилась в Лондон, так как хотела ударить по значительной цели, и ещё я хорошо знала английский…

“Слишком много деталей, оправданий, ненужных уточнении. Ложь”.

— Ты сбежала, — перебила её клон.

“Пауза. Она сердита, в легком раздражении”.

— Я ушла, потому что мне было некомфортно. Песок “поёт”, чтобы ты понимала. Тупой рёв, как радиопомехи. И у него есть способ пробраться куда угодно.

“Слышит песок. Она знает о том, кто копает. И подозревает, что я тоже знаю”.

Вопрос только в том, сможет ли она избавится от Птицы-Хрусталь к тому времени, как сюда доберутся. У Птицы-Хрусталь есть огневая мощь, у копающего — возможный путь к отступлению.

“Только у меня нет преимуществ”.

Нужно их создать.

— Для того, кто так гордится культурностью и цивилизованностью, ты слишком полагаешься на грубую силу.

— Я и не ожидала, что плохая копия жалкого злодея сможет меня понять.

— Б-больше похоже на уход от вопроса. Видимо, даже у тебя нет на него ответа.

— Конечно же есть, — резко возразила Птица-Хрусталь. — Сила. Дело не просто в грубой силе, дело в психологическом эффекте. В том, чтобы оставить в жертве неизгладимый след, который отпечатается даже в его близких. Эффект, который повторяет и усиливает сам себя.

“Тон, подбор и постановка слов. Заученная фраза”.

— Так думает Джек, а не ты.

— Этим ты лишь показываешь, как мало ты понимаешь, пародия.

“Оскорбление, напряжение в голосе. Она скрывает сомнения, даже если сама их не осознаёт”.

Птица-Хрусталь продолжила без остановки:

— Мы с Джеком в этом согласны.

“Вот.

Использование только имени, а не полного прозвища. Близкое знакомство.

Близкое знакомство с уважением к Джеку, привязанность и любовь.

Любовь, уважение, близкое знакомство, не более. Скрытность. Отношения далеко не продвинулись.

Отношения далеко не продвинулись, страх, незаинтересованность в отношениях, слишком запуталась, склонна к драматизму. Оправдывает отсутствие романтики отговорками”.

— Т-ты так говоришь, словно вы с ним любовники.

— Так и было.

— Н-не притворяйся. Он с-смотрел на тебя свысока. Насмехался над тобой.

— Сейчас я серьёзно задумываюсь над тем, чтобы прикончить тебя.

— З-задела за ж-живое, П-Птица-Говнарь? Т-тогда убей меня.

“Ты этого не сделаешь, — подумала клон. — Это станет доказательством, что мои слова на тебя повлияли”.

Птица-Хрусталь не напала. Клон улыбнулась.

“Я побеждаю. Морально изматываю тебя. Только нужно делать это осторожно, чтобы в процессе ты не убила меня. Ты устала, была в заточении, в отчаянии. Ещё немного давления, несколько ударов по уязвимым местам — и мы отправим на дно этот тонущий корабль”.

— Ты с-считала себя в-выше других. П-п-прошлое, настоящее, будущее: всё было в твоих руках. Ты была главной по п-приёму новых членов, была тем, кто возвещал о прибытии в город, и всегда твоё внимание было сосредоточено на том, чтобы оставить что-то после себя. Ты хочешь, чтобы тебя запомнили, хочешь быть одной из тех, кого не забудут.

Каждое предложение было маленькой победой, гвоздём в крышку гроба. С другими такое поведение только бы всё ухудшило, спровоцировало к нападению. Но Птица-Хрусталь всегда ограничивала себя, привыкла сдерживаться. Чем злее она становилась, тем меньше был шанс, что она станет действовать. Это стало бы признанием своей животной стороны, подтверждением, что она по натуре убийца, и доказывало бы всё сказанное о ней.

Она осознала, что шуршание земли и камней становится всё громче. Повысила голос, пытаясь скрыть его.

— Но всё в-вышло не так, верно? Ты з-знала, что он любил и ц-ц-ценил Ампутацию больше, чем когда-либо смог бы ценить т-тебя. О-она умная, и-искусная, артистичная. И-изобретательная. А т-ты постоянно д-делаешь одно и тоже. Т-ты с-скучная. СМИ всё реже и меньше пишут о тебе.

“Не совсем правда, но тебя это беспокоит — ты веришь, что это возможно”.

— Ты переходишь грань.

“Блеф, отвлечение”.

— Ты п-пытаешься спрятаться за словами, П-птица-Говнарь. Со м-мной это не сработает. Д-давай, скажи ещё раз, что ты не симулируешь свою одарённость. С-скажи, что просто не к-копируешь лучшие стороны окружающих тебя монстров.

— Ты…

Свет, пробившийся через узкий проход, был настолько ярок, что казалось, будто это клинок, вонзившийся прямо в мозг. Свет отразился от стеклянной конструкции Птицы-Хрусталь, освещая бетонные блоки, которые не упали, а застыли, уперевшись друг в друга.

Клон Сплетницы что есть силы схватилась за руку, удерживающую фонарик, и потащила со всей силой, которую смогла собрать. Появившийся человек наполовину выбрался из дыры, её ноги всё ещё были с той стороны.

“Виста”.

Ей не хватило сил, чтобы полностью вытащить героиню, так что она просто ухватилась за неё двумя руками, удерживая её на месте весом всего тела.

Она заметила на лице Висты выражение ужаса. Девочка, которую случайно выплюнула Ноэль, застряла в туннелях. Она, должно быть, пыталась освободиться, выбраться, пока весь комплекс вокруг не рухнул. Выкапываясь с помощью своей силы…

“Снят нагрудник. Использовала его как лопату”.

…и самодельной лопатой, она лишь нашла путь к ещё большей опасности.

— Не пытайся прикрываться ей, — сказала Птица-Хрусталь. — Я могу убить тебя, не задев её.

— М-можешь. Но ты этого не с-с-сделаешь. Прежде чем ты сможешь меня п-прикончить, т-тебе нужно придумать отговорку, убедить себя в собственной правоте. Или м-м-мои слова будут преследовать тебя до конца жизни.

“Растерянность, глаза бегают. Не нападает. Колеблется. Паника”.

— Ну д-давай, скажи это. Д-д-докажи, что я не права, Птица-Говнарь! Д-докажи всем присутствующим, что т-ты не п-просто у-у-убий-ца!

На последнем слове она чуть сжала Висту. “Убий-пца. Убей птицу”.

“Ну же. Распознай намёк, малая”.

Птица-Хрусталь открыла рот, но ничего не сказала.

— Ну же! — крикнул клон, снова сжимая плечи Висты.

Бетонные плиты над Птицей-Хрусталь изогнулись, сместились. Послышался скрежет.

Злодейка подняла голову, и лицо за стеклянной маской с клювом исказилось в гримасе ужаса.

Ужас сменился чем-то другим. Беззвучным криком злости, разочарования и поражения, таким, что разрушает всё вокруг. Не весь город — слои земли и обломков приглушат крик — но большую часть центра… Это уж точно.

Крик стал слышимым, невероятно высоким, и в эту же секунду осколки стекла вонзились в клона и кожу Висты, что была не укрыта псевдо-Сплетницей.

“Порезы, звук, внешний вид сооружения. В основном песок, скурпулёзно расставленные гранулы кремния формируют структуру, способную выдержать распределённый большой вес. Это и остановило гранитные плиты”.

Плита над Птицей-Хрусталь рухнула, и крик прекратился. Она сконцентрировалась на нанесении урона и разрушении купола, а не на остановке плиты, которая падала на неё.

Свет фонаря и то, что конструкция Птицы-Хрусталь изначально была устойчивой, помогли Висте удержать купол, когда перестали падать обломки.

“Сначала Ехидна, потом Птица-Хрусталь — теперь твоя очередь, малая”.

— Что… что ты такое? — спросила Виста, когда всё утихло.

— С-сплетница.

— Что с тобой случилось?

— М-монстр. Они н-назвали её Е-е-ехидна. Изменяет л-людей. Н-нам нужно выбраться на п-поверхность, чтобы помочь нашим, или с н-н-ними случится то же самое. П-пожалуйста.

Глаза Висты широко раскрылись, в них отражался яркий свет фонаря.

— И, если м-м-можно, быстрее. З-земля уже рушится.

Виста кивнула.

Когда девушка отвернулась и начала работать над искривлением формы бетонных плит над ними, клон улыбнулась, затем посмотрела на место, где лежала Птица-Хрусталь.

“Думаю, ей повезло. Я могла бы сделать это медленно”, — эхом отозвались в голове слова Птицы-Хрусталь.

По сравнению с духотой и гнетущей атмосферой, которые, казалось, тянулись целую вечность, пока они были под землёй и выбирались на поверхность, свежий воздух, обдувающий её нагое тело, бодрил. Выбраться было непросто из-за огромного размера головы и деформированного плеча.

Она посмотрела на Висту и увидела на её лице выражение ужаса. Этот вид вызвал у клона наслаждение — она знала, что выглядела ужасно, но это девица всё равно с такой готовностью, так охотно ей помогала.

Только на свежем воздухе, чувствуя, как ветер обдувает её голое тело, она смогла оценить масштабы своего уродства. Ноги у неё были маленькие, атрофированные и тонкие настолько, что с трудом удерживали собственный вес, бёдра и голени уже горели от напряжения после нескольких секунд в вертикальном положении. Её голова, напротив, была огромной, без черепа для содержания и защиты мозга. Кожа очень тонкая — она подозревала, что сквозь неё можно увидеть её слишком большой мозг. От такой тяжести обычная шея уже давно сломалась бы, но вся шея до плеч — по большей части, до левого плеча — сливалась в одну сплошную плотную массу.

Виста нагнулась, оперевшись на колени, чтобы не смотреть на клона.

“Так даже проще”.

В отличие от ног, её руки и ладони были сильными. Она потянулась к горлу Висты.

Стоп.

Она увидела, как к небу со всех сторон поднимались тёмные пятна.

“Насекомые. Они взлетают, двигаются к одной точке в воздухе. Рой”.

“Она летит домой. Бой окончен”.

“Она оставляет себе самых полезных насекомых, распределяя остальных по городу, чтобы не нарушать баланс экосистемы. Причём делает это неосознанно”.

Можно было немного отойти, найти место, где насекомые не смогут её увидеть.

Она может убить Висту, но это привлечёт внимание пролетающих мимо насекомых, и уродливость её тела не укроется от Рой.

Нет. Нужно действовать иначе. Придумать другой план. А если ей не удастся скрыться, то нужно нанести как можно больше урона.

Но для этого ей нужен доступ к информации, доступ к технике, который практически невозможно получить после недавней атаки Птицы-Хрусталь.

Виста всё ещё переводила дыхание, вынимая маленькую флягу с водой из-за пояса.

“Я могу и подождать”, — подумала клон. Она, прихрамывая и пошатываясь, обогнула припаркованный фургон СКП и убралась оттуда так быстро, как только могла.

“Немного терпения — и я смогу убить больше людей. Выгадать момент, когда смогу нанести больший ущерб”.

Она направилась в противоположную сторону от Рой и спряталась, когда мимо неё прошла группа людей. Команда Трещины, Сталевар и ещё четыре монстра, которых она до этого не видела. Уроды. “Случай 53”, как их называет Протекторат.

Она проследила за ними взглядом, оставаясь на расстоянии.

“Группа людей с общей проблемой затормозили, вместе остановились. Уходят от чего-то, отделяются. Серьёзный раскол”.

“Что-то случилось“.

Она улыбнулась и пошла туда, откуда удалялась Рой и эта группа. Держалась в тени, наблюдала, улавливая малейшие детали.

Через пару секунд она поняла, что происходит. Наслаждение, которые она испытала, было почти возбуждающим.

Очередной поворот. Магазин одежды. Штаны в обтяжку, свободно висевшие на её атрофированных ногах, топ без бретелек, иначе невозможно было его надеть на искорёженные плечи и шею.

Взяла перманентный маркер, нарисовала метку на видном месте, обернула плечи платком, будто бы стеснялась их.

Самое главное: уверенность. Она оперлась на здание и заковыляла дальше. Это было одновременно и сложно, и до ужаса просто.

“Мне нечего терять. Я хочу сделать больно этим глупым, отвратительным, недалёким людям больше, чем хочу жить. Но в то же время мне нужно притвориться, что это не так”.

Она была монстром, уродом в глазах общественности, и чтобы сыграть эту роль, ей нужно было действовать подобающе.

Когда она приблизилась, Сталевар и остальные уставились на неё.

— Кто ты? — спросил краснокожий парень.

— Я… на самом деле, я не знаю.

“Тихим голосом, показывая неуверенность в себе, чтобы не возникло ассоциаций со Сплетницей”.

— У тебя нет имени? — задал вопрос Сталевар. Его голос был мягче.

— Я не помню. Я… я даже ни с кем особо не разговаривала с тех пор, как очнулась тут.

“Прикрыться руками, будто бы стесняюсь”.

— Когда?

— Около… около года назад? Точно не з-з-знаю. Я… я всё время пользовалась телефоном, который нашла, р-работала в интернете, чтобы заработать хоть н-немного денег. Нашла квартиру, которую можно арендовать, не встречаясь ни с кем, и не в-в-выходила оттуда.

“Не встречаться взглядом. Отстраниться, если они попытаются приблизиться”.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Сталевар.

— Я… я думала, что смогу помочь. Но потом я увидела это… поняла, что н-ничего не смогу сделать. Я… я не сильная. Физически или как-то ещё.

— Сколько же ещё таких, как она? — спросила Трилистник. — Жертв Котла, что прячутся от общества?

Рыжая девушка подошла и положила руки на плечи клона. Она притворилась, что боится физического контакта, а затем расслабилась.

“Вести себя так, как эта мерзавка Тейлор, когда мы её встретили”, — размышляла она. Это всё, что она могла сделать, чтобы сдержать улыбку. Проблемы с передвижением и тонкая кожа всё только упрощали.

— Слишком много, — сказал Грегор с сильным акцентом.

— Ты как раз вовремя, — начал Сталевар. — Мы обсуждали наши планы на будущее.

Клон подняла глаза, и увидела прикованный к ней, изучающий взгляд Трещины. Сплетница потупила взор, не моргая, избегая взгляда,

“Иди в зад, Трещина. Думаешь, ты умнее меня? Считаешь, что меня раскусила?”

— Ты слышала, что тут произошло? — спросил Сталевар.

— К-кое-что. Видела и слышала разное, время от времени. Из-издалека.

Взгляд Трещины: напряжённый, слишком сосредоточенный.

Глаза клона становились влажными с каждой секундой, как она не моргала. Она быстро моргнула, чтобы смахнуть слёзы. Они потекли по лицу.

Трилистник заметила это и обняла её. Огромная девушка с выпирающей челюстью тоже положила руку ей на плечо.

“Ну же, Трещина, обвини меня. Так ты вобьёшь клин в отношения со своими новыми союзниками, может даже и со всей своей командой. И всё равно ничего не изменишь. У тебя нет никаких доказательств против меня”.

Трещина отвела взгляд.

— Ты понимаешь, почему мы отделились от остальных? Сами вычеркнули себя из их рядов? — спросил Сталевар.

— Д-да.

— Мы наёмники, — проговорил Сталевар. Он бросил взгляд на Трещину: — Но не такие как вы, без обид.

— Так значит, вы принимаете наше предложение нанять вас?

— Не хочется отказывать нашему первому потенциальному клиенту, — ответил Сталевар. — Так что пока вы будете придерживаться правил… Думаю, мы будем брать только работу, которая поможет людям. И пофиг на деньги.

Остальные уродцы пробормотали что-то в знак согласия.

— Сплетница, скорее всего, не позволит нам использовать портал, но, думаю, мы сможем найти способ создать новые: нанять Скребка или ещё кого-нибудь с подобными способностями. И мы можем прилично получить за их использование. Ресурсы, пути эвакуации, свободные территории. Так много возможностей, и будь я проклят, если мы позволим одной только Сплетнице всем этим заправлять.

— До тех пор, пока у нас будет честная сделка… — сказал Сталевар.

— Трещина не врёт, — ответил Грегор.

— Отлично, — произнёс Сталевар, сверкая улыбкой. — Тогда я жду не дождусь нашего тесного сотрудничества.

Клон пробежался глазами по группе людей. Читая выражения их лиц, язык тела, тон голоса. Поток информации буквально чуть не сбил её с ног.

“Боль, разочарование, ранения, недавно утраченная надежда и обретённая новая. Волнение. Чувствуют себя частью чего-то большего, некоторые из них — впервые в жизни”.

— Тебе это интересно? — спросил Сталевар. Клон не сразу осознала, что обращались к ней. — Хочешь попасть в первые ряды чего-то нового?

Это означало отступить, на время оставить в покое настоящую Сплетницу. Значило отказываться от собственного удовольствия в надежде на более крупный куш.

“Я хочу убить вас всех… Разобрать вас морально, сломать вас… Вы такие хрупкие, в вас нет уверенности… Это было бы так легко…”

Но она лишь отвела взгляд:

— Я-я-я…

— Нам бы пригодился кто-нибудь для планирования вылазок, — предложила Траншея. — Если тебя беспокоит, что ты не так сильна для схватки.

Клон посмотрела на Трещину и, заметив, что она смотрит на неё, снова отвела взгляд.

Можно и подождать. Виста — единственная, кто видел её вживую, и учитывая недавний раскол, эти изгои вряд ли будут поддерживать контакт со Стражами, чтобы узнать об их встрече и сопоставить события. Она могла контролировать, к какой информации у них будет доступ, сократить шансы, что всё раскроется. Небольшой стратегический взлом может помочь даже полностью замять эту историю, если получится обойти Дракона.

Она вспомнила, что сказала Птица-Хрусталь: об одном действии в критический момент, который эхом может отразиться на всём остальном. Проворачивать такое было слишком рискованно, но… иногда напоминать себе, что она работает на большую выгоду, подавить свою жажду крови, прикусить язык, когда будет на грани.

Она попыталась изобразить нерешительную улыбку:

— Зовите меня Свидетель. И-и думаю, я действительно хочу остаться с вами.

Комментарий автора по поводу Интерлюдии 19.y

A4: It’s an interlude I tried to write while badly distracted, after long & busy weeks filled with family events. A crew of 6-10 people were tearing up/replacing my kitchen & bedroom floors; there was no place to write where I’d be close enough to answer questions but far enough away to have some peace. On the best of days, it’s hard to be objective enough to judge if a chapter will be loved or loathed. I’ve braced myself for hate while waiting for a response to some chapters, only to find them my best-received. To top it off, on any day I’m tired, there’s inevitably little details I’m forced to gloss over in the process of getting a chapter up. Research I don’t do, or places where I expect readers to fill in the blanks.

Эта интерлюдия, которую я пытался написать, в то время когда был сильно занят в течение нескольких длинных и насыщенных недель, посвящённых событиям в семье. Бригада из 6–10 человек раскурочивала полы в моей кухне и спальне, не было тихого спокойного места, где можно было бы писать и отвечать на вопросы читателей. Но даже в самые спокойные из этих дней, мне было трудно объективно судить понравится ли глава, или вызовет отторжение. Раньше уже происходили случаи, когда я был готов к получению негативных отзывов на главы, которые были, в итоге, весьма тёпло приняты. Ко всему прочему, в те дни, когда я измотан, неизбежно возникает множество мелких деталей, которые мне потом приходится подчищать в процессе подготовки главы. Не до конца проработанные вещи или места, где читателям приходится самим заполнять пробелы.

This interlude, taking place after the Echidna arc, featured a Tattletale clone who’d slipped through the cracks, crossed paths with a buried Shatterbird and Vista, only to escape and join Weld’s new team. I got past the point of no return as far as writing it, I wound up putting it up despite my doubts and braced myself for the response to one or two of those points where I didn’t quite cover all the bases. Except there were more than a few of those iffy moments. The reader response only helped me realize that I wasn’t happy with it, and I ultimately took it down. The problems:

Интерлюдия располагалась после арки Ехидны, и описывала клона Сплетницы, которая сумела укрыться и натолкнулась на погребённых Птицу-Хрусталь и Висту. В дальнейшем ей удалось сбежать и влиться в команду Сталевара. Когда я писал её, то прошёл точку невозврата, и в итоге выложил её, несмотря на сомнения и ожидания на негативные отзывы из-за нескольких проблем, которые мне так и не удалось решить. Вот только таких скользких моментов было достаточно много. Отзывы читателей помогли мне осознать, что глава мне самому не нравится, и я удалил её навсегда. Существующие проблемы:

• The origin of the character was poorly done. It made sense in-setting, but to readers, it took place over two offscreen moments.

• The introduction of the character was unnecessary. It didn’t serve the story.

• The tone of the story suffered for her introduction. Basically a gut punch at a time when things should have been letting up/winding down.

• The character wasn’t in line with the setting as laid out. Her behavior as compared to other clones was patient.

• The scenario the character was worked into was both forced and unbelievable:her joining the Irregulars, them not questioning the introduction of an amnesiac after anti-Stranger measures were established midway through arc 18, her being immediately given a management position.

It didn’t make sense. It’s no longer canon, but I expect the story will continue to hint that the events besides the introduction of this ill-conceived villain were more or less accurate.

There’s only been one similar incident since I began Worm: one chapter (7.9) was a little too frantic and description heavy. I pulled an all-nighter to rewrite it before the remainder of my readers woke up in the morning and saw it, joking that it was canon. (See 8.8 for why)

• Возникновение персонажа прописано плохо. Оно имеет смысл в контексте ситуации, но для читателей, оно располагается на расстоянии двух закадровых сцен.

• Введение персонажа не является необходимым, не помогает раскрыться истории.

• Ради её появления страдает тон повествования. Вместо спокойного улаживания вещей мы получаем удар под дых.

• Персонаж не соответствует своему окружению. Её поведение по сравнению с другими клонами весьма выдержано.

• Происходящее с персонажем кажется надуманным и невероятным: присоединение к Ополченцам, неиспользование ими протоколов анти-Скрытник, несмотря на то, что эти протоколы действовали всю 18ю арку, немедленное получение управляющей должности.

Всё это не имеет смысла. Эта интерлюдия больше не канон, однако события, лежащие в её основе — кроме плохо продуманного злодея — более или менее верные, и намеки об этом ещё встретятся по ходу сюжета.

С тех пор, как я начал “Червь”, был ещё только один подобный инцидент: одна из глав (7.9) оказалась несколько лихорадочной и перегруженной описаниями. Я потратил всю ночь, чтобы переписать её до того, как большинство моих читателей проснутся утром и начнут смеяться, что это канон.