Истребление 8.08

Как город уровня Броктон-Бей мог бы выразить уважение героям, злодеям и всем остальным, кто отдал cвои жизни, защищая его? Ещё пять лет назад ответом были бы торжественные похороны.

Но, как оказалось, ничего хорошего из этого не выходило.

На первый взгляд, это была отличная идея, возможность торжественно проводить павших. Возвышенные речи о великих моментах истинной самоотверженности даже самых подлых злодеев и, конечно, о героических жертвах хороших парней.

Однако, число проблем стало нарастать как снежный ком. Разве могли люди, отвечающие за мероприятие, на самом деле позволить кому-то встать и произнести хвалебные речи о человеке вроде Кайзера? Если бы они на такое пошли, то вызвали бы справедливый гнев десятков или сотен людей, чьи жизни поломала Империя Восемьдесят Восемь.

Было принято непростое решение избегать разговоров об отдельных злодеях, упоминая лишь об их участии в общем сражении, однако и здесь всё было не так гладко. Подчинённые и друзья павших злодеев были недовольны таким пренебрежением, зачастую заявляя об этом прямо во время похорон, и со всё большей неохотой шли на защиту городов от Губителей.

Появилось ещё больше проблем, ведь люди, которые надевали костюмы, как правило, были склонны к театральным эффектам. Слишком многие конкурировали за внимание: и герои, и злодеи, и даже погибшие — некоторые, задумываясь о своей возможной гибели, заранее договаривались о том, чтобы их имена не остались забытыми. Так было не каждый раз, но такие события быстро привлекали к себе внимание и раскручивались СМИ, вследствие чего терялась первоначальная цель мероприятия. СМИ было запрещено проводить съемку, однако кейпы, желающие славы, только усиливали напор. Разражались битвы.

Так что похороны стали проводиться всё реже и постепенно вообще сошли на нет.

Мемориал поставить было проще. Все, кто участвовал в битве, были упомянуты там на равных. Там не могло быть унижений, оскорблений, пафосных клятв, проклятий или речей о раненых и умерших товарищах перед камерами или аудиторией кейпов. Это было просто посвящение мёртвым, список имён, иногда со статуей, если стороны могли договориться о памятнике, который не слишком бы напоминал о каком-то определённом герое или злодее. Весьма трудное и деликатное дело.

У мемориала Броктон-Бей статуи не было. Похоже, он был из чёрного мрамора, со стержнем из нержавеющей стали, выгравированные буквы выделялись на блестящей поверхности и даже отражали солнечный свет, если посмотреть на них в нужное время с подходящего ракурса. Мемориал представлял собой четырёхгранный полированный обелиск, с необработанной, шероховатой нижней частью. Он находился в стороне от дороги, на вершине Кэптэнс Хилл, у основания гор к западу от города. Я не знала, планировалось ли его там оставить или переместить в другое место после восстановления города.

Мемориал был установлен через пять дней после атаки, и даже с учетом того, что к нему было не так просто добраться, потребовалась целая неделя, чтобы спала основная волна посетителей. Четыре раза я приходила посмотреть мемориал и отдать дань уважения павшим, но каждый раз видела огромную толпу людей и разворачивалась.

Теперь я была здесь вместе с почти сотней людей, лишь малая часть которых смотрела на обелиск. Остальные сидели на холме или устраивали пикники. Как бы странно и нелогично это ни звучало, я не могла их винить. Мемориал был установлен здесь в частности потому, что остальная часть города была разрушена.

Какую часть территории Броктон-Бей ни возьми — повсюду были затопления, разрушенные улицы, рухнувшие здания, проблемы с канализацией или строительные работы. Зачастую всё это сразу. Больше половины города оставалось без электричества, две трети без водоснабжения, и даже с помощью остальной страны и мира нерегулярные поставки еды, проблемы с медициной, недостаток услуг, мародёрство и преступность создавали опасность для проживания. Автобусы с эвакуируемыми отправлялись каждый час, но город всё ещё был полон людей, пытающихся свести концы с концами. У многих не нашлось родни или друзей, к которым можно было бы уехать, другие не хотели оставлять своё имущество на разграбление. А Кэптэнс Хилл пока что был безопасным, сухим и чистым местом.

Я пошла вокруг монумента, читая имена.

Ётун /

Железный Сокол / Брент Вудроу

Затворник /

Зигзаг / Бенни Деболд и Джеоф Шерн

Кайзер / Макс Андерс

Кварк / Кэролин Рэнсон

Лиса /

Мегаватт / Нейл Пелхам

Мистер Видный /

Монастырь /

Неистовый /

Образина /

Ореол /

Я заметила Железного Сокола в списке. Несколько ночей назад, во время одной из бесплодных попыток уснуть, я сумела войти в полусон, и среди блуждающих мыслей нащупала связь между парнем, которому я помогала, и сообщением браслета “Железный Сокол выбыл”. Имя застряло в памяти, наверное, потому, что я припомнила статью о том, что герои часто идут лёгким путем и добавляют ястребов, соколов и всяких других хищных птиц к своим именам. Лазерный Ястреб, Огненный Сокол, Стальной Орёл и так далее. Это уже вышло из моды, но, должно быть, к Железному Соколу уже привязалось это имя.

Если его имя оказалось здесь, значит, он не справился. Из-за проблемы с его ногой? Как от такого можно умереть? Было трудно понять, какие чувства я испытываю из-за этого. Разочарование? Грусть?

Временами вообще было трудно понять, что я чувствую. Не только по отношению к мёртвым. Я обходила монумент по часовой стрелке.

Отважный /

Панцирник /

Печальный /

Попутчик / Крэйг МакНиш

Порча /

Предок /

Принц Лезвий /

Пухляк /

Раскаивающийся /

Реликвия /

Решительная / Джорджия Ву

Рубака /

Рыцарь / Дин Стэнсфилд

Скальдер

Скорость / Робин Свойер

Скромник /

Рыцарь был мёртв. Непривычно было думать, что я видела его и сражалась с ним. Ну, то есть я сражалась против его команды, даже если мы не уделили друг другу внимания в том сражении. А теперь его нет.

Я могла предположить, что те, чьи имена не были указаны, или не дали разрешения на раскрытие, или не оставили завещания, или имели причины скрыть их, чтобы защитить своих соратников.

Я поёжилась и начала растирать свои плечи, чтобы согреться. Было солнечно, но холодный воздух стекал с близлежащих гор, и влага в воздухе создавала прохладу и сырость.

Надо было одеться потеплее. Я уступила дорогу, чтобы мимо смогли пройти родители с ребенком.

Растирая руки, я обошла мемориал справа, к его дальней стороне, обращенной к городу.

Совратитель /

Снежинка /

Стимул / Кори Стефонс

Страшила / Йохан Норберг

Суровая Госпожа /

Фенья / Джессика Бирман

Чурбан / Уэсли Шиффер

Шкурник/ Стефан Ламана

Щиток / Тайрон Венсон

Эрудит / Мавис Шофф

Ящер /

WCM /

Последний список был покороче остальных, так что внизу оставалось ещё место. Кто-то использовал его, чтобы выбить слова на мраморе. Работа была грубая, сколы отмечали места, где инструмент не попал в нужную зарубку. Все буквы были заглавные, все линии — прямые — “О” были квадратными, “Р” — треугольник на палочке.

КУРОВ БУЛИТ

МИЛК СТАМПИ

БРУТ ИУДА

АКСИЛЬ ДЖЫНЖИР

Как много времени у неё это заняло? Ей, наверное, пришлось приходить поздней ночью, когда толпа уже разойдется, сидеть тут с зубилом, молотком и фонариком, тщательно выбивая буквы в мраморе. Если у неё вообще было зубило. Она могла делать это отверткой или тем, что там ей ещё подвернулось под руку.

Я нагнулась и провела рукой по буквам.

— Отвратительно, — я оглянулась через плечо и увидела отца с ребенком на руках. Он покачал головой и добавил: — Вандалы? Так скоро?

— Это чьи-то имена, и работа заняла время, — ответила я, поворачиваясь обратно к мемориалу. — Для кого-то они что-то значат.

— Я думаю, ты права, — сказала какая-то девушка.

Отец ребенка не ответил, просто продолжив путь вокруг мемориала. Я подождала, пока он не ушёл, перед тем как встать, проверила, что большинство пришедших людей отошли и приступили к еде, а остальные были за пределами слышимости. Я развернулась лицом к девушке, засунув руки в карманы.

Лиза догадалась одеться потеплее. Её волосы были собраны в два тугих хвостика за ушами, она надела солнечные очки, свитер не по росту, юбку и колготки. С её плеча свисал рюкзак. Она слабо, почти печально улыбалась.

— Справляешься? — спросила она.

Я пожала плечами.

— У меня есть койка в одном из убежищ для тех, кто остался без жилья, и немного наличности, которую я прихватила с собой, так что самое необходимое у меня есть. Не знаю, закрыл ли Выверт мой счет в банке, но, возможно, у меня есть и эти деньги. Выживаю.

— Я знала, что ты выживешь. Я хочу знать, в порядке ли ты?

Я опять пожала плечами. Как мне на это ответить? Признаться, что я не могу заснуть? Что мне некуда идти? Что я настолько злилась на всё и всех, что меня попросили уйти из убежища, когда я накричала на человека, который этого не заслуживал? Стоило ли вообще заводить об этом речь?

Вместо этого я высказала догадку:

— Так ты знала?

— Ага, — кивнула Лиза. — Прости.

— Ты извиняешься? — спросила я удивленно. — Ведь это я планировала предать вас, ребята.

— Но не предала. Ты изменила решение. А я? Я знала, зачем ты пришла, лгала тебе и обманывала. Манипулировала тобой. Хранила всё в секрете. Я сожалею об этом. Правда.

— Как давно ты узнала? Когда я лежала на койке в убежище, размышляя, знала ли ты или нет, вспоминая о том, какое у тебя было лицо и что ты говорила, я решила, что, возможно, в тот момент, когда я решила выйти из группы… — я остановилась посмотреть, нет ли кого в зоне слышимости, — …ты и узнала. Но нет. Ты знала об этом с самого начала.

— Даже до того, как мы встретились.

Это было неожиданно.

— Что? Как?

Она повернула голову, осматривая окрестности. Рядом с монументом всё ещё была горстка людей.

— Отойдем туда?

Я кивнула.

Мы прошли вдоль перил к основанию холма. Отсюда открывался вид на весь город. На океан с береговой линией, где рабочие с тяжёлой техникой расчищали завалы из зданий и ШП. Мерцающие огни отмечали ограждения и технику вокруг периметра огромной дыры, проделанной Левиафаном в верхней части центрального района. По большей части она была всё ещё наполнена водой. Люди пытались проверить, уйдет ли вода сама или так и останется.

Я не могла чётко разглядеть доки, но я видела обрушенные здания и руины. Однажды утром я провела разведку в костюме, пройдя по улицам в час, когда даже мародеры ещё спали. С помощью насекомых я проверила издали и убедилась — лофт был уничтожен.

Наш дом уцелел, хоть был и не в лучшем состоянии. Но несмотря на то, что за две ночи мне удалось поспать часа три от силы, я откладывала возвращение. Слишком многое не получалось объяснить.

Лиза оперлась на перила.

— Не думала, что мы победим.

Я присоединилась к ней, облокотившись на перила рядом с ней. Я встала на таком расстоянии, чтобы она не смогла коснуться или столкнуть меня, если ей вдруг придёт это в голову. Паранойя. Наверняка она догадалась о моих опасениях. Глядя на город, я думала о разрушениях, о сотнях и тысячах раненых, голодных, бездомных. Я озвучила свои мысли:

— А разве мы победили?

— Мы живы. По-моему — это победа.

Я не ответила, между нами повисла тишина.

— Ладно, — сказала мне Лиза, — больше никаких секретов.

— Звучит неплохо, — согласилась я.

— И я доверяю тебе самой решать, что из сказанного должно остаться между нами.

— Хорошо.

— Представь. Ты идешь по улице незнакомого города, тебе назначили встречу, но не сказали, куда идти. Следишь за мыслью?

Я кивнула.

— Подходишь к развилке. Пойти направо или налево? Какое бы решение ты ни приняла — его уже не изменить, тебе придётся идти по этой дороге, а если выбор оказался неправильным, нужно будет придумать, как выйти на другой путь. И это происходит постоянно, пока ты не доберёшься куда надо. Может, тебе повезет, ты выберешь верную дорогу и доберешься вовремя. Может быть, не повезет, и ты опоздаешь.

Я кивнула, не совсем понимая о чем речь.

— Так происходит со всеми, день ото дня ты делаешь выбор. Если у тебя много знакомых, можно позвонить с мобильного, чтобы узнать направление, если у тебя есть особый талант, как в случае с моей силой, ты с большей вероятностью можешь сделать правильный выбор. Но в любом случае тебе приходится выбирать между А и Б, так?

— Так.

— А что если есть возможность выбрать и то, и другое? Выбрать и А, и Б, так что “ты-А” знает, что делает “ты-Б”, и наоборот. Когда ты решаешь, что путь Б оказался правильным, то можешь в итоге сохранить именно его. Мир, в котором ты пошла по пути А, просто исчезает, и, подойдя к необходимости нового выбора, ты можешь снова выбрать одновременно два пути.

— Звучит как очень полезная способность.

— Фишка в том, что ты можешь держать одновременно только две параллельных реальности за раз, и все различия между ними отталкиваются от того, что ты выбираешь, что ты делаешь. Так что тебе приходится перепоручать дела. Ты находишь людей, которые выполняют твои приказы. Иногда ты посылаешь сделать их что-то только в одном из миров, а если всё пойдет не так, как тебе нужно, ты можешь выбрать реальность, где ты никого никуда не посылал. Или, проще говоря, в одном из миров ты подкидываешь монетку. В другом — ждёшь секунду или говоришь что-то.

— Пока каждая подкинутая монетка не выпадет орлом. Ты говоришь о Выверте, — поняла я.

Сплетница кивнула.

— Он поступал так с самого начала?

— Иногда. При ограблении банка он прикрывал тылы. Но временные рамки были очень узкими, нужно было максимизировать шанс захвата Дины, так что, я подозреваю, он не создавал реальности, в которой удерживал нас от действий. По его словам, у нас получалось в любом случае, но в одном варианте Славе удавалось ранить Суку. К счастью, подозреваю, в том варианте, где Сука осталась не ранена, он как раз и захватил девочку.

Я вздрогнула. Даже небольшое упоминание о роли, которую я сыграла в захвате девочки, вызвало болезненный укол вины.

— Он не помогал нам в схватке с Бакудой, но работал с нами при нападении на благотворительный ужин. У него была другая версия нас в резерве.

— А бой с Империей 88?

Лиза нахмурилась.

— Судя по всему, это был как раз тот случай, когда он спас наши задницы. Помнишь, как мне позвонили? Он тогда посоветовал быть поосторожней. Так же он поступал во время ограбления банка. В одной версии советовал быть поосторожнее, в другой идти напрямик. Зная, как это работает, я пытаюсь подтолкнуть нас в ту или иную сторону. В том варианте, где мы пошли напролом, нас сделали.

— Это правда произошло? — мои глаза расширились. Это была битва с Ночью и Туманом, и всё вполне могло пойти плохо. — Мы умерли?

Лиза пожала плечами:

— Не уверена. Чаще всего он не вдается в детали, если это не необходимо для задания. Но Выверт решил не выбирать этот исход, так что очевидно, это было хуже чем то, что с нами произошло. Или хуже на его взгляд.

— Чёрт, — пробормотала я. Что же тогда случилось? Не знать ничего было едва ли не хуже, чем знать, что всех нас убили.

— Короче, к чему я это всё вела: я знала, что нам неотвратимо предстоит бой с Луном, и что он планировал выжигать нашу территорию, пока не выкурит нас оттуда. Я знала, что он приведёт с собой своих бандитов, или кого-то из кейпов, и этого хватит, чтобы мы легко не выкрутились. Я позвонила Выверту. Он сказал, что поможет, и попросил подождать пять минут, а затем двигать прямиком в сердце территории АПП. И вот мы отправляемся, выводим из игры бандитов АПП, отпугиваем Демона Ли. Потом мне звонит Выверт. В другой реальности мы, видимо, вышли раньше, пошли другим маршрутом. Ввязались в драку с Луном до того, как ты показалась. Ты решила атаковать обе наши группы, пока мы были в бою, и уже выдохлись, но Лун уже стал сильнее, слишком силен, чтобы ты могла нанести ему какие-то серьёзные повреждения. Пока ты догадалась, что тебе надо сотрудничать с нами, чтобы его остановить, что, кстати, случилось довольно быстро, было уже поздно. Лун стал неуязвим для нас.

Я попыталась представить такой сценарий.

— Видимо, я смогла уйти и позвонить Выверту, объяснила ему, что произошло. Он, в свою очередь, проинформировал меня в этой реальности, той, которую мы помним. Сказал мне поискать молодого героя поблизости.

Я кивнула.

— Так что я сказала группе подождать, отмазалась, что мне надо использовать свою силу, получить представление об обстановке, прикинуть местоположение Луна. Я надеялась, что ты новый член Стражей, что ты вызовешь подмогу и разделаешься с ним без нашего участия, что ты убежишь или даже начнешь драку сама. Ты начала драку сама.

Она пожала плечами, чуть улыбнулась, виновато посмотрела на меня, наклонив голову.

— И мой план сработал. Конечно.

— Конечно, — повторила я сухо.

— На этом всё должно было закончиться, но Мрак ошибся и принял тебя за злодея, а ты его не поправила. Это было интересно, и я немного подыграла. Идея тебя завербовать возникла, когда он заканчивал нас представлять.

— Значит, всё что было потом, всё это…

— В достаточной мере моя вина. Вот почему я попросила прощения. Я говорила искренне.

Я вздохнула.

— Всё нормально, — сказала я ей. — Думаю… думаю, что если бы это случилось снова, я бы всё равно хотела стать частью группы, хотела бы встретить вас, ребята. Я бы хотела, чтобы что-то пошло по-другому. Дина, папа, то, как всё обернулось после битвы с Левиафаном.

— Мы не можем вернуть назад то, что уже случилось, — сказала Сплетница. — Но мы можем попробовать это исправить. Хоть что-нибудь. Ты можешь вернуться домой. Принять последствия. Рассказать отцу всё или какую-то часть произошедшего. Ты могла бы отправиться куда-нибудь ещё, или я могла бы убедить остальных оставить тебя и твоего отца в покое, если бы ты так захотела.

— Я пока ещё не готова вернуться домой.

— Нет? То есть я знала, что ты ещё не была дома, но я подумала, что, может быть, это наша вина, ты защищаешь отца, избегая мест, где ты обычно бываешь.

— Я всё ещё злюсь на него. Да и на себя тоже. Думаю, что уж он-то мог не спешить со своим осуждением. Пойдя домой, я вернусь к тому, как всё было раньше, а это последнее, чего я хочу.

— Значит, ты не хочешь возвращаться домой, естественно, не хочешь в Клетку, и от вступления в Стражи ты тоже отказалась.

— Ага, — сказала я нерешительно.

— Так что же ты собираешься делать?

— Не знаю.

— Станешь героем? Будешь выходить в костюме сама по себе?

Я помотала головой, словно подчеркивая слова.

— Я не знаю.

— Мы не обидимся, если ты захочешь пойти этим путём. Опять же, я могу поговорить с остальными, убедиться, что они не задумают мстить или что-то подобное. У нас нет к тебе ненависти, скорее, некоторые из нас уязвлены. Ну, за исключением Суки. Она тебя, скорее всего, именно ненавидит.

— Но я действительно не знаю, — сказала я раздражённо. — Мне не нравится ни один из тех героев, что я встретила, я их не уважаю. Будучи злодеями, мы нагоняли страху на других злодеев. Невелика разница, если бы я была за героев… но чего мы добились? Чего все добились, если всё закончилось вот этим? — Я широко взмахнула рукой, указывая на город, раскинувшийся под нами.

— Может, ты не знаешь, чего хочешь, потому что ты просто хочешь вернуться?

С минуту я не отвечала. Тишина была нарушена звуком движущихся недалеко над городом вертолетов, в сопровождении несколько летающих кейпов. Должно быть, очередная заброска таких ожидаемых припасов.

Я вздохнула.

— Я не нужна им, и они не помогут мне решить проблему с Вывертом и Диной.

— Наверное нет. То есть, если тебя примут обратно, тебе нужно будет пойти на компромисс, закрыть глаза на некоторые действия Выверта, смириться с тем, что он держит взаперти “дружка”. Больше никаких игр. Тебе придется полностью выкладываться в группе, отныне и впредь, если ты хочешь убедить ребят в своей искренности.

Я потрясла головой.

— Ты хочешь получить прощение за свой проступок? Легко не будет. Тебе придётся чем-то пожертвовать. И начать следует со своего упрямства. Надо поговорить с ними, со мной. Возможно ты даже передумаешь, сможешь смотреть сквозь пальцы на всю эту ситуацию с девчонкой, чтобы иметь друзей, чтобы иметь возможность делать то, что ты хочешь, то, что ты должна, в какой-то другой области.

Я отошла от ограды и засунула руки в карманы, чтобы их согреть.

— Никогда.

— Никогда звучит как-то окончательно. Если уж ты так решила, что ты потеряешь, если всех выслушаешь? Хотя бы меня? У меня тут в сумке кофе и бутерброды, мы можем сесть и всё обговорить. Если хочешь, можем потом пойти встретиться с остальными. Я буду с тобой, смогу тебя поддержать и не дам Суке убить тебя.

Я покачала головой, развернулась и оперлась спиной на ограждение, смотря на мемориал, а не на город.

Так много погибших. Так бессмысленно. Что с этим миром пошло не так, что в итоге он стал настолько перекорёженным? Почему такие, как София и Оружейник здесь герои? Почему не смогли даже устроить подобающие похороны тем, кто отдал свои жизни, из-за горстки показушничающих идиотов?

С севера дунул порыв холодного ветра, спутывая мои волосы. Я убрала их с лица и зачесала за ухо. Когда я глянула на Лизу, она натягивала капюшон.

— Я бы могла спросить, что ты ценишь больше, друзей или мораль, говорить о том, насколько ты вырастешь как личность, присоединившись к нам, — она говорила не глядя на меня, — если бы моя сила не сообщила мне, что ты уже приняла решение.

Она была права. Пока я смотрела на монумент, в моей голове формировалась цель, точка приложения сил. Теперь я знала, что хочу делать.

Мне нужно всё изменить. Мне нужно быть лучше них. Лучше Оружейника, лучше Софии, Выверта и всех остальных.

— Ага, — ответила я. Она вновь взглянула на меня.

— В твоём плане есть место для Неформалов?

И я дала ей свой ответ.