Интерлюдия 6 (Канарейка)

У Пейдж болела челюсть. Всё из-за того, что ей надели намордник, как животному.

Остальные оковы ещё можно было как-то терпеть. Её руки были погружены в пару бронированных металлических ёмкостей, которые были заполнены той самой чёртовой пеной, нежно-жёлтого цвета. Сами ёмкости были соединены у неё за спиной цепью с комически огромными звеньями. Она бы не смогла удержать такую тяжесть, но на спинке её стула был крючок, на который можно было повесить эту цепь.

Полосы металла стягивали её тело под мышками, под нижними рёбрами, охватывали талию и плечи, ещё две полосы окружали лодыжки. Все оковы соединялись между собой цепями. Казалось, что цепи были повсюду, нельзя было подвинуть руку или ногу больше чем на несколько сантиметров в любом направлении, и не почувствовать мучительное сопротивление оков и лязг металла. Тяжёлый металлический ошейник на шее, такой толстый, что его можно было бы использовать как колесо для небольшого автомобиля, изредка моргал зелёным огоньком. Стоило ей забыть про огонёк, как он снова раздражающе моргал на периферии её поля зрения.

На самом деле, ей хватило бы и пары наручников. У неё не было ни стальных мышц, ни каких-либо хитростей для избавления от оков, да и в любом случае, она не собиралась сбегать. Если бы что-то из вышеперечисленного было возможным, её бы просто не допустили в зал суда. Обвинение утверждало, что она могла обладать улучшенной силой и что она могла бы сбежать, а адвокат не сумел нормально отстоять её права, так что на неё надели оковы. Другими словами, она была связана как Ганнибал Лектер, как будто её вина уже была доказана. Она не могла поправить руками свои потрясающие лимонно-жёлтого цвета волосы, которые выбились из-за ушей и нависли перед её лицом. Она знала, что это придаёт ей ещё более пугающий, безумный вид, но ничего не могла с этим поделать.

Если бы у неё была возможность, она бы сделала пару комментариев по этому поводу. На худой конец, она бы попросила адвоката причесать её. Она бы могла обсудить всё с человеком, которого наняли для её защиты, вместо того, чтобы часами и днями ждать ответов на свои электронные письма. Она бы потребовала соблюдения своих базовых прав.

Но она не могла ничего сказать. Кожаная маска, усиленная такими же металлическими полосами, что сковывали её тело, и решётка из небольших металлических прутьев, похожая на клетку, были пристёгнуты к нижней части её лица. Худшей деталью маски была её внутренняя часть. Она заходила ей в рот, проволочный каркас удерживал его в приоткрытом положении, язык был жёстко прижат к нижнему нёбу. Варварское устройство вызывало постоянное напряжение и причиняло боль её челюстям, языку и мышцам шеи.

— Прошу тишины. Встать, суд идёт. Председательствует почтенный Питер Риган.

Любое движение в оковах давалось безумно тяжело. Её адвокат ухватил цепь, проходящую между её подмышками и плечами, и помог ей принять вертикальное положение, но она всё равно запнулась и налетела на стол. Нет никакой возможности двигаться грациозно, когда на тебе оковы в половину твоего собственного веса.

— Леди и джентльмены присяжные заседатели, вы готовы вынести вердикт?

— Мы готовы, ваша честь.

Пейдж смотрела, как пристав передал конверт судье.

— Дело штата Массачусетс против Пейдж Маккаби, обвинение в покушении на убийство. Ваше решение?

— Не виновна, ваша честь.

Пейдж немного расслабилась от облегчения.

— Дело штата Массачусетс против Пейдж Маккаби, обвинение в нападении при отягчающих обстоятельствах с использованием парачеловеческих способностей. Ваше решение?

— Виновна, ваша честь.

Пейдж мотнула головой так сильно, как только была способна. Нет! Это нечестно!

Она почти пропустила следующую фразу.

— …опасное посягательство сексуального характера с использованием парачеловеческих способностей. Ваше решение?

— Виновна, ваша честь.

“Посягательство сексуального характера”. Слова вызвали озноб. Всё было совсем не так.

— Это ваш вердикт?

— Да, ваша честь.

— Пейдж Маккаби, пожалуйста, выслушайте меня, — проговорил судья.

Она стояла, потрясённая, с широко раскрытыми от шока глазами.

— Вынести приговор по этому делу было непросто. Как, без сомнения, сообщил вам ваш адвокат, вы подпадаете под закон, известный также как «закон трёх нападений». К возрасту двадцати трёх лет вы ещё ни разу не были замечены в совершении противоправных действий.

— В соответствии со свидетельскими показаниями, впервые вы продемонстрировали свои способности в начале 2009 года. Вы отказались вступать в Протекторат, но также не проявили никакого интереса к криминальной деятельности. В таком случае, если индивид не идентифицирует себя как героя или злодея, СКП классифицирует его как «бродягу». В наших интересах всячески способствовать существованию «бродяг», так как количество паралюдей в нашем обществе неуклонно возрастает. Многие из «бродяг» не вызывают конфронтаций и не вмешиваются в них. Вместо того, они находят практическое применение своим способностям. Это означает уменьшение конфликтов, что служит на благо обществу. Это подтверждается и теми чувствами, которые вы выражали по отношению к своей семье и друзьям, как мы услышали в этом зале суда за последние несколько недель. Всё вышеперечисленное говорит в вашу пользу. К сожалению, остальные факты против вас. Поймите, мисс Маккаби, наша страна использует лишение свободы по нескольким причинам. Мы стремимся удалить опасных личностей из общей массы населения, и мы делаем это в наказание, как для того, чтобы осуществить правосудие в отношении нарушителей закона, так и для того, чтобы заставить призадуматься остальных преступников. Каждая из этих причин применима в вашем случае. Приговор относится не только к самой природе преступления, отвратительной по своей сути, но и к тому, что оно было совершено с помощью суперспособностей. Законы в сфере парачеловеческих преступлений ещё очень молоды. Буквально каждую неделю мы узнаём о новых видах сил, многие из которых, если не все, нуждаются в тщательном и индивидуальном рассмотрении с точки зрения закона. В большинстве таких случаев у нас практически нет прецедентов, на которые можно ссылаться. В связи с этим суды вынуждены подстраиваться, работать на опережение, быть изобретательными перед лицом новых обстоятельств, которые приносят нам парачеловеческие способности. Я вынес вам приговор с учётом всего вышесказанного. Я обязан оберегать общество не только от вас, но от других паралюдей, которые могут повторить ваши действия. Размещение вас в стандартных условиях удержания под стражей представляется проблематичным, и сопряженным с непомерными расходами. Вам необходимо было бы обеспечить специальное оборудование, персонал и меры противодействия для содержания вас в изоляции от других заключённых. Также у вас есть значительные шансы на побег. В конце концов, ваше возвращение в общество — при побеге или досрочном освобождении — вызывает особое беспокойство, в связи с возможностью повторного преступления. Учитывая все обстоятельства, я решил что есть достаточная причина для рассмотрения вашего дела вне закона о трёх нападениях. Виновная по двум обвинениям, подсудимая Пейдж Маккаби, приговаривается к пожизненному заключению в Бауманском центре заключения паралюдей.

В Клетке.

Шум в зале суда был оглушающим. Рёв аплодисментов и протестующее освистывание, люди вставали со своих мест, репортёры первыми прорывались к выходу. Только Пейдж оставалась на месте. Похолодевшая, застывшая в смертельном ужасе.

Если бы у неё только была возможность, в этот момент она бы съехала с катушек. Она вопила бы о своей невиновности, устроила бы истерику, может быть, набила бы кому-нибудь морду. Что ей было терять? Приговор был немногим лучше смертного. Многие скажут, что это хуже смерти. Из Клетки не было возможности сбежать, или освободиться досрочно, или подать апелляцию. Она проведёт остаток своих дней в обществе монстров. Некоторым людям, которые там содержались, слово «монстр» подходило слишком хорошо.

Но у неё не было возможности. Её связали и заткнули ей рот. Двое мужчин, крупнее и сильнее, чем она, подхватили её под руки и практически вынесли из зала суда. Третий человек в униформе, плотного телосложения женщина, энергично шагала рядом с ними, подготавливая шприц. Пейдж охватила паника, и без возможности как-то выразить её, как-то с ней справиться, истерия усугублялась, заставляя ещё больше паниковать. Мысли превратились в хаотичный туман.

Пейдж Маккаби упала в обморок ещё до того, как ей в шею вонзился шприц с транквилизаторами.

***

Пейдж проснулась и несколько секунд наслаждалась миром и покоем, пока не вспомнила всё, что произошло. Реальность обрушилась на неё, как будто ей в лицо плеснули холодной воды, отчасти буквально. Она открыла глаза — но они были сухими, вокруг было слишком светло, чтобы сфокусироваться. Кроме глаз, всё остальное было влажным. Капли воды стекали по её лицу.

Она попыталась шевельнуться, и не смогла этого сделать. Было чувство, как будто на неё сверху набросили что-то тяжёлое. Неподвижность ужаснула её. Пейдж не выносила состояние, когда не можешь двинуться. Когда ещё ребёнком она ездила на природу с ночёвкой, она предпочитала не застёгивать спальник и замерзнуть, чем заключить себя внутри него.

Она поняла, что это та самая пена. Оков было недостаточно, они залили её этой штукой так, что всё ниже плеч было покрыто пеной. Она была пластичной, позволяла дышать, Пейдж даже могла немного двигать руками и ногами, и опираться на любую сторону. Однако, чем сильнее было давление, тем выше было сопротивление пены. Как только она прекращала усилия, пена, как резиновая, возвращалась в начальное состояние. Она почувствовала, как учащается сердцебиение, и тошнота подступает к горлу. Она стала чаще дышать, но маска, казалось, задерживала даже дыхание. От воды маска промокла и прилипла к её носу и рту. В ней были отверстия для ноздрей и рта, но этого было мало. Она не могла глубоко вдохнуть без того, чтобы вода не затекла ей в рот, а с прижатым вниз языком она даже не могла нормально сглотнуть.

Помещение закачалось перед глазами, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не извергнуть назад свой завтрак. Если бы её стошнило в маске, она могла бы задохнуться. Она смутно осознала, где находится. Машина. Грузовик. Его только что тряхнуло на выбоине.

Она знала, куда её везут. Но если она не сможет освободиться, она сойдёт с ума, прежде чем доберётся туда.

— Пташечка проснулась, — сказала девушка, с нотками гнусавого бостонского выговора в голосе.

— Хмм, — пробурчал мужчина.

Пейдж знала, что её назвали «пташечкой» из-за редких перьев, торчащих у неё из волос. Сила пришла к ней с минимальными физическими изменениями — её волосы стали ярко-жёлтого цвета, как у банана или утёнка. Эффект коснулся всех волос на её теле — даже ресниц и бровей. Перья начали расти всего год назад, такого же оттенка, как и её волосы, всего несколько штук. Сначала, в тревоге и смущении, она обрезала их. Но как только поняла, что больше никаких изменений во внешности не предвидится, она позволила им отрасти, даже выставила их напоказ.

Пейдж обратила внимание на двух других людей в машине, благодарная за то, что они отвлекли её от нарастающей паники. Она заставила себя не закрывать глаза, хотя свет больно резал их, и подождала некоторое время, пока не смогла сфокусироваться. На скамье рядом с ней сидела девушка примерно её возраста. У неё были азиатские черты лица, хотя глаза были бледно-голубые, что выдавало присутствие в её родословной европейцев. На девушке был такой же оранжевый комбинезон, как и на Пейдж, и вся она, кроме головы и плеч, была покрыта той же самой бледно-жёлтой пеной. Её прямые чёрные волосы от влаги прилипли к коже головы.

На другой скамье сидел мужчина. На нём было больше пены, чем на Пейдж и другой девушке вместе взятых. Завершая картину, пену окружала клетка из металлических прутьев, усиливая конструкцию. Мужчина тоже был азиатом, высотой под два метра. Татуировки поднимались у него по обеим сторонам шеи, за ушами, прямо в гущу его мокрых чёрных волос — красные и зелёные языки огня и голова животного, похожего на ящерицу или дракона, нарисованного в азиатском стиле. Он смотрел исподлобья, глаза скрыты в тени, не обращая внимания на бесконечный поток влаги, который шёл из распрыскивателей на крыше грузовика.

— Эй, пташечка, — заговорила девушка, сидящая рядом с Пейдж. Она смотрела на неё холодными голубыми глазами так, будто видела её насквозь. — Вот что мы собираемся сделать. Ты обопрёшься на правую сторону так сильно, как только сможешь, затем толкнёшься влево по моему сигналу. Но останешься при этом лицом к задней двери, ясно?

Пейдж глянула направо. Задняя дверь грузовика выглядела как дверь сейфа. Она быстро взглянула на девушку-азиатку. Неужели ей захочется повернуться спиной к такому человеку?

Девушка, похоже, заметила её замешательство. Она понизила голос до шипения, от которого у Пейдж по коже поползли мурашки:

— Действуй. Или ты хочешь проверить, что я с тобой сделаю, когда найду тебя в тюрьме, если ты не послушаешься?

Глаза Пейдж широко раскрылись. Так вот с какими людьми ей придется находиться рядом. Она помотала головой.

— Хорошо, пташечка. Сейчас обопрись на правую сторону, и смотри на дверь.

Пейдж послушалась, попытавшись всем телом двинуться как можно ближе к двери.

— Теперь назад!

Она толкнула себя в противоположную сторону, всё ещё наблюдая за дверью. Что-то тяжёлое ударило её по затылку. Она попыталась оттолкнуться, снова сесть прямо, но остановилась, когда её маска за что-то зацепилась.

Когда она почувствовала горячее дыхание на задней стороне шеи, она поняла, за что зацепилась. Другая девушка ухватила зубами ремень от её маски. Последовал рывок, затем девушка упустила ремень, и резиновая пена вернула их обеих в прежнее положение.

— Чёрт, — проворчала девушка, — давай по-новой.

Это заняло ещё две попытки. После первой ремень освободился от крепления. После второй, девушка ухватила саму маску и потянула. Пейдж повернула голову к девушке, чтобы можно было вытащить затычку изо рта.

Ниточки слюны тянулись с её губ, пока она разрабатывала челюсти и язык, чтобы опять нормально глотать. У неё вырвалось жалобное хныканье, когда к онемевшим частям лица стала постепенно возвращаться чувствительность.

— Два вопвоша, — пробормотала азиатка, всё ещё сжимая зубами ремешок маски, — Твовя шила?

Пейдж пришлось секунду поработать челюстями и ртом, прежде чем она смогла ответить:

— Моя сила? Я пою. Очень хорошо пою.

Азиатка нахмурилась:

— Што евфё?

— Моё пение… от него людям хорошо. Когда я использую силу, я могу на них влиять, менять их эмоции, они начинают послушно выполнять мои приказы.

Девушка кивнула.

— А офейник?

Пейдж посмотрела на тяжёлый металлический ошейник на своей шее:

— Он должен впрыснуть мне снотворное, если я начну петь или повышать голос.

— Яфно, — пробурчала девушка, — вофьми мафку.

— Зачем?

— Вофьми!

Пейдж кивнула. Они отстранились друг от друга, затем резко качнулись, и девушка передала ей маску. Пейдж сжала её в зубах, чувствуя боль в челюсти.

— Попробуй только её уронить, и я тебя наизнанку выверну, — пообещала девушка. — Лун. Эй, Лун! Просыпайся.

Мужчина напротив них немного приподнял голову и открыл глаза. Может быть. Пейдж не могла сказать наверняка.

— Я знаю, что это будет трудно, из-за всей этой фигни, что они на тебя навесили, но мне нужна твоя сила. Пташка, наклонись вперёд и покажи ему маску.

Пейдж как могла постаралась наклониться вперёд, преодолевая сопротивление пены на груди и животе, удерживая в зубах ремешок маски, сама маска болталась ниже её подбородка.

— Мне нужно, чтобы ты нагрел металл, Лун, — сказала девушка, — Чтоб он пиздец как раскалился.

Лун помотал головой. Когда он заговорил, в его голосе не было бостонского выговора. С его акцентом слова резко обрывались, английский явно не был его родным языком:

— Вода. Слишком влажно, слишком холодно. И я не могу хорошо всё рассмотреть. Мои глаза ещё не излечились, тяжело видеть сквозь этот туман. Не беспокой меня.

— Хотя бы попытайся, ты, жалкий уёбок. Не лидер, а позорище. Это самое малое, что ты можешь сделать после того, как тебе надрала задницу маленькая девочка. Дважды.

— Хватит, Бакуда! — зарычал он. Он откинул голову назад так, что она ударилась о металлическую стену грузовика, как будто чтобы подчеркнуть свои слова.

— Чего? Я ничего не слышу. — Девушка, Бакуда, улыбнулась, безумие проскальзывало в выражении её лица. — У тебя слишком тонкий голосок, чтобы я могла его услышать! Ты… жалкий… евнух-полукровка!

— Хватит! — проревел он, снова ударив головой о стенку грузовика. — Я тебя за такое прикончу, Бакуда! Я тебе руку оторву и засуну её…

— Бесишься? — перебила она, практически провизжав это слова, — Отлично! Воспользуйся этим! Раскали этот ёбаный металл. Металлические полоски по краям!

Всё ещё не отдышавшись от крика, Лун повернулся к маске. Пейдж вздрогнула от сгустка тепла перед её лицом, и начала отодвигаться, но остановилась, услышав голос Бакуды.

— Сосредоточься! — кричала Бакуда, — Сфокусируйся на краях!

Тепловое излучение уменьшилось, но до Пейдж дошёл резкий запах дыма.

— Ещё горячее! Раскали его так, как только сможешь!

Запах был слишком сильным и едким. Пейдж несколько раз сильно кашлянула, но не выпустила маску.

— Пташка, давай! Тот же манёвр как и раньше, но не отпускай!

Пейдж кивнула. Она отклонилась назад, затем качнулась к Бакуде. То, что последовало за этим, удивило её больше, чем когда Бакуда вцепилась в ремень её маски.

Азиатка вцепилась зубами в докрасна раскаленный металл, вгрызаясь в него даже несмотря на то, что они опять начали отталкиваться друг от друга. Размягчившись от жара, тонкая полоска металла отцепилась от маски. Металлическая полоска на ремешке, отделяясь, порезала Пейдж губу. Она почти — почти! — уронила маску, но умудрилась ухватить зубами пряжку до того, как маска упала на пол.

Как только полоска металла отцепилась, Бакуда оттолкнулась и резко дернула головой на одну сторону, вонзая свободный конец полоски себе в плечо. Она закричала, и от одного ожога на её рту полилась кровь.

Пейдж посмотрела на Луна. Здоровяк никак не отреагировал. Он бесстрастно наблюдал, как грудь Бакуды тяжело вздымается и опускается от напряжения и боли, её голова безвольно повисла.

— Что ты делаешь?! — выдохнула Пейдж.

— Без помощи рук приходится обходиться тем, что есть, — задыхаясь, ответила Бакуда. — Давай снова. До того, как моё тело осознает, как сильно я над ним издеваюсь.

Пейдж кивнула. Ей не хотелось спорить с суперзлодеем, который угрожал вывернуть её наизнанку.

Последующие попытки не были более лёгкими или приятными. Освободив вторую металлическую полоску, Бакуда снова вонзила её себе в плечо. Следом за ними в ход пошла сетка от внутренней и внешней частей маски. У Пейдж остались только кожаная часть маски, ремни и покрытие для носа и рта. Увидев, как Бакуда осторожно удерживала металлическую сетку на свободном плече, оберегая их от липкой пены, Пейдж сделала то же самое с остатками маски.

— За что ты сюда попала? — спросила Пейдж.

— Когда над нами взяли верх окрестные банды, я слышала, что количество погибших приближалось к пятидесяти.

— Ты убила пятьдесят человек?!

Бакуда ухмыльнулась сильно поврежденными губами, и это смотрелось не очень красиво.

— И ещё больше ранила. А ещё кто-то получил повреждение мозга, один или двое — необратимо сошли с ума, и я знаю, что несколько человек застыли во времени на сотню лет или около того… всё смешалось. Апофеозом всего была бомба.

— Бомба? — переспросила Пейдж, вытаращив глаза.

— Бомба. Они говорили, что она была такой же мощной, как атомная. Идиоты. Они даже не понимают её технологии. Жалкие обыватели. Разумеется, она была такой же мощной, но сам взрыв даже не причинил бы особого ущерба. Её поразительной особенностью являлась электромагнитная волна. Она уничтожила бы каждый жёсткий диск, сожгла бы каждую микросхему во всех механизмах на доброй пятой части всей Америки. Последствия этого? Думаю, они могли бы быть похуже, чем у любой атомной бомбы.

Не сумев даже осознать услышанное, Пейдж посмотрела на Луна:

— А он?

— Лун? Он приказал мне это сделать. Он, понимаешь ли, начальство.

Голова Луна немного двинулась, но из-за теней под его лбом Пейдж не могла сказать, наблюдает ли он за ними.

— А ты? — спросила Бакуда у Пейдж. — Что ты сделала такого, что тебя отправили сюда?

— Я сказала своему бывшему «Пошёл в жопу».

Повисла пауза, затем Бакуда начала хихикать.

— Что-что?

— Это сложно объяснить, — Пейдж отвернулась и опустила взгляд.

— Тебе нужно объясниться, пташечка.

— Меня зовут Пейдж. Мой сценический псевдоним — Канарейка.

— Ох, — проговорила Бакуда, всё ещё хихикая, когда она ухватила одну из металлических полосок, пронзивших её плечо, и выдернула её. Удерживая её в зубах, она произнесла:

— Это неховошо. Ты шебя и в Кветке будешь жвать Канавейкой?

— Я не собиралась попадать в Клетку.

— А кто шобивается?

— Я хочу сказать, я же ведь даже не суперзлодей. Моя сила делает меня фантастической певицей. Я отлично зарабатывала, уже шли разговоры о контракте с большой записывающей компанией, мы давали концерты на всё более крупных сценах, и раскупались все билеты… всё было идеально.

Бакуда приспустила длинную полоску металла из зубов, затем аккуратно повернула её таким образом, что стала сжимать в зубах её дальнюю левую сторону. Она отклонилась назад, лицом в потолок, пока она не забрала себе в рот и вторую полоску металла, воткнутую ей в плечо, так что теперь она сжимала концы обеих полосок. Приостановившись, она спросила:

— Фто проивофло?

Пейдж покачала головой. Это были её показания, которые ей не дали произнести в суде.

— У меня только что закончилось самое грандиозное шоу. Два часа на сцене, сплошные хиты, зрителям очень понравилось. Я закончила и направилась за кулисы, чтобы отдохнуть, чего-нибудь выпить, и наткнулась на своего бывшего. Он сказал мне, что так как в первую очередь это он подтолкнул меня к сцене, я ему должна. Хотел половину дохода, — она вяло рассмеялась. — Нелепость. Как будто я могла забыть, что он мне изменял, а когда меня бросил, сказал, что у меня никогда ничего не получится.

Бакуда кивнула. Она отстранилась от полосок и умудрилась завязать их в подобие узла. Она использовала зубы, чтобы согнуть соединённые полоски в Г-образную форму. Затем взяла в рот тот конец полоски, что не был воткнут в плечо, и теперь находился впереди неё.

— Мы поругались. И я сказала ему — “пошёл в жопу”. Он ушёл, а я даже не задумалась над своими словами… пока полиция не появилась у меня на пороге.

Бакуда отпустила конец полоски. Она согнула её в V-образную форму. Неодобрительно посмотрела на то, что получилось, затем взглянула на Пейдж:

— И?

— И… и он буквально так и сделал. Я думаю, что я всё ещё была возбуждена выступлением, и мои способности ещё усиливали мой голос, или он был в числе зрителей, и на него очень сильно повлиял концерт. Так что когда я сказала ему “пошёл в жопу”… он так и сделал. Или он попытался, и когда обнаружил, что это физически невозможно, стал уродовать себя, пока… — Пейдж на мгновение закрыла глаза. — Я… я не хочу вдаваться в детали.

— Хммм, бедняфка. — Бакуда подняла брови, всё ещё обрабатывая во рту металлическую полоску. Она отклонилась назад, проверила, что конец полоски согнулся в грубое подобие буквы «О», затем сжала в зубах полоски и с ворчанием выдернула получившуюся деталь из плеча. Она разместила только что переработанный конец полоски напротив скамьи и провела ртом вдоль металла, чтобы перехватить его на другом конце.

Держа его в зубах, она повернулась к стене грузовика между собой и Пейдж. На равном расстоянии друг от друга в стене были фиксаторы для того, чтобы цеплять к ним стандартные наручники — для тех заключённых, кого не держали облитыми пеной. Она начала просовывать полоску металла через петлю фиксатора. Пока она работала, по её лицу струилась вода вперемешку с потом.

Узел дополнил две полоски, уже зажатые в петле. Бакуда напряглась и крепко втиснула его на место. Г-образная штуковина из металла разместила замкнутую О-образную петлю рядом с плечом Пейдж.

— Как думаешь, Демон объявится? — спросила Бакуда Луна.

— Я буду очень удивлён, если это произойдет, — проворчал он в ответ.

Она взяла в рот одну из проволочных сеток и начала обрабатывать её зубами. Это был один кусок проволоки, согнутый и переплетённый как садовая изгородь, только с более мелкими ячейками. Теперь, когда эту деталь уже не удерживали металлические полосы, Бакуде было проще начать расплетать и выпрямлять проволоку.

Когда проволока была практически вся размотана, она перехватила её поудобнее и сжала зубами вторую проволочную сетку, ту, которая была у Пейдж внутри рта. Она стала зубами сминать её, придавая форму цилиндра, примерно десяти сантиметров длиной и двух сантиметров в диаметре. Все ещё обрабатывая этот кусок, она повернула голову так, что почти прямой отрезок проволоки длиной около метра смотрел в сторону Луна, конец проволоки был менее чем в полуметре от его лица. Она пробормотала, всё ещё с набитым проволокой ртом:

— Нуфно нагветь конец.

Лун заворчал, но сделал так, как она просила. Когда кончик проволоки был раскален добела, Бакуда быстрыми перехватами проволоки переместила этот конец ко рту. Отодвинув губы, она прикусила его зубами.

— Как ты это делаешь? — спросила Пейдж. — Разве это не больно?

— Это пефец как бовьно, — прорычала Бакуда. Она отстранилась, установив всю конструкцию так, что она удержалась на скамье, распутанная проволока напротив её плеча, и внимательно осмотрела своё творение. — Но зубная эмаль прочнее, чем можно подумать.

Она сплюнула немного крови на пол грузовика, затем куснула конструкцию ещё два раза, с паузами между укусами, поворачивая зубами, языком и губами металл в нужную сторону.

Когда она направила размотанную проволоку в сторону Пейдж, продевая её через закольцованный конец металлической полоски, Пейдж поняла, что же Бакуда сооружала так долго. Пейдж сама догадалась наклониться, преодолевая сопротивление пены, и наклонить голову вбок, чтобы её ошейник оказался в пределах досягаемости сверхдлинной самодельной отвёртки. Металлическая полоска с петлей помогала держать ближайший к Пейдж отрезок проволоки и более точно его направлять.

Это не было простым делом. Бакуде пришлось использовать зубы, челюсти и вертеть головой, чтобы поворачивать отвёртку, и, если промахнуться, нужно было затратить много сил, чтобы вернуть её в правильное положение. Десять долгих минут тишины и сосредоточенного пыхтения прерывались только звуками падения на металлическую скамью двух винтиков, затем Бакуда остановилась передохнуть и расслабить челюсть.

— Ошейник взорвётся, если ты попытаешься что-то с ним сделать, — предупредила Пейдж.

— Пизда тупая, — пробормотала Бакуда, оттопырив нижнюю губу и уставившись на неё, как будто хотела оценить повреждения. — Я ж эксперт по бомбам. Я осознаю устройство запалов и катализаторов на том же фундаментальном уровне, на каком ты осознаёшь дыхание и движения тела. Я могу вообразить такие механические устройства, какие ты не сможешь даже через сто лет и с пятью инженерными образованиями. Ещё раз меня так оскорбишь, и я тебя прикончу.

Будто чтобы подтвердить свои слова, она снова взяла в зубы отвёртку и принялась за работу. Внешняя панель отлетела, и Бакуда принялась что-то откручивать в глубинах ошейника.

Пейдж сомневалась, стоит ли снова начинать разговор, ведь ей уже было ясно, как легко азиатка выходила из себя, но тишина была угнетающей.

— Полагаю, это хорошо, что поездка из Бостона в Британскую Колумбию оказалась такой долгой.

— Ты даже успела поспать, — Бакуда проговорила это так мягко, будто разговаривала сама с собой, отпустив при этом отвёртку. — Хотя и не так долго, как ты могла бы подумать.

Пейдж почувствовала, как тяжёлый ошейник на её шее стал легче, и увидела, что Бакуда задрала отвёртку повыше, и по металлической проволоке к ней скользит стеклянная трубка с чем-то светящимся внутри. Прошло ещё несколько минут, и за трубкой по проволоке последовала ещё одна деталь, их связка вместе напоминала высокотехнологичный шашлык.

— Ужасно, — проговорила Бакуда в свой следующий перерыв. — Это превосходная работа. Правда, сборка херовая. Очевидно, что Технарь, разработавший это устройство, рассчитывал на то, что собирать его будут обычные идиоты. Иначе тут не было бы винтов и прочей хуйни. Но само устройство, подгонка деталей… любой учёный гордился бы таким. Жаль разрушать его.

Пейдж кивнула. У неё было мало знаний в технической области, поэтому она не отважилась что-то сказать. Несмотря на опасную ситуацию и на своё любопытство, она ощущала долговременный эффект транквилизаторов, которыми её накачали — всё возрастающую тоску.

Она закрыла глаза.

Она думала, что прошло не больше минуты, прежде чем её разбудил голос Бакуды:

— Пташка!

Пейдж стряхнула с себя сон, повернулась к Бакуде и увидела, что работа уже завершена. Бакуда не только разобрала ошейник, но и собрала его детали в устройство грубой сферической формы с кучей металла и проводов. Оно свисало с остатков кожаной маски и ремней, которые Бакуда держала в зубах.

Тут заговорил Лун, низким голосом, с небольшим акцентом:

— Мы остановились. Устройство Бакуды поможет нам выиграть время, и ты начнёшь петь. Бомба не нанесёт ущерба, но замедлит их и впрыснет всем в зоне поражения небольшую дозу снотворного. Бакуда говорит, что это поможет тебе установить над ними контроль. Затем ты прикажешь им нас освободить.

Пейдж широко распахнула глаза. И кивнула.

Снаружи грузовика раздался громкий звук, и Бакуда принялась раскачивать устройство влево и вправо, как маятник. Металлические двери грузовика распахнулись, и Бакуда разжала зубы. Устройство выкатилось за двери.

Пейдж запела, не остановившись, когда устройство взорвалось, подбросив грузовик. В её песне не было слов. Она аккомпанировала сама себе, используя акустику внутри грузовика для создания эха. Она наполнила голос своей силой до такой степени, до какой никогда ещё не доходила, приказывая слушателям подчиниться ей, полностью покориться её воле.

Это бы сработало — если бы хоть кто-нибудь её услышал.

Огромная металлическая лапа просунулась в кузов грузовика, сомкнулась на Луне и вытащила его наружу. Когда лапа вернулась, чтобы забрать Пейдж, та бросила петь и стала пронзительно визжать.

— Неет! — вопли Бакуды присоединились к её собственным. — Блядь! Нет! Нет! У меня же был план!

Металлические руки двигались вдоль рельсов на потолке, и несли их через помещение, напоминающее огромный подземный бункер. Повсюду был бетон, и помещение было настолько обширным, что Пейдж не могла даже разглядеть стены. Был только потолок наверху, метрах в шести или девяти, и пол, бесконечно простирающийся под ними, через равные промежутки подсвеченный флуоресцентными лампами. Пустынные просторы нарушали только бронированный грузовик с эмблемой СКП на боковине, и далеко впереди — чёрный квадрат, прикрепленный к потолку.

Руки разместили их перед чёрным квадратом — огромным монитором. На экране появилось лицо — несомненно, нарисованное трехмерное изображение, с целью скрыть настоящую личность говорящего. Когда из динамиков раздался голос женщины, было похоже, что фильтр, который должен был его исказить, не смог по-настоящему скрыть её сильный акцент. Пейдж попыталась определить его происхождение. Не лондонский, не с юга США, но что-то похожее? Она уже слышала кого-то раньше с таким акцентом.

— Заключённый 599, кодовое имя Лун. Обозначение СКП для силы — Бугай 4-9 звёздочка, Стрелок 2-6 звездочка, только огонь и жар. Все читающие или просматривающие эту запись направляются на просмотр страниц три и четыре в личном деле заключённого для подробного описания силы. Рекомендуемый протокол был соблюдён правильно, с использованием водных пульверизаторов и дополнительных ограничителей передвижения. Шанс на побег из заключения из Бауманского центра заключения паралюдей лежит в пределах устойчивых 0,000041% без особых отклонений при любых возможных ситуациях. Не превышает допустимые пределы. Перенаправляется в тюремный блок W.

— Ты — Дракон, — сказала Бакуда, широко раскрыв глаза. — Охренеть. Лучший Технарь в этом ёбаном мире. Я бы сказала, что я твой фанат, вот только врать не хочу.

Пейдж не смогла сдержаться и дёрнулась, услышав эту новость. Дракон разработала Клетку и большую часть оборудования СКП, включая удерживающую пену. Она на три головы была выше любого другого Технаря, который когда-либо выходил на битву в усиленной броне. Каждый раз, когда она ввязывалась в бой, у неё был совсем другой костюм. Её разработки были настолько передовыми, что одна команда преступников, которой удалось похитить её поврежденный бронекостюм, стала одной из лучших групп наёмников, просто используя эту технологию. Они даже называли себя Драконоборцами.

Дракон была из Канады. Вспомнив эту деталь, Пейдж определила её диалект как ньюфаундлендский. Не каждый день такой услышишь, после того, что произошло с островом.

— Заключённый 600, кодовое имя — Бакуда. Обозначение СКП для силы — Технарь 6, специализация — бомбы. Рекомендуемые протоколы не были соблюдены, — официальный тон голоса исчез, когда она пробурчала: — Ненавижу, когда приходится кого-то увольнять, но я должна сообщить об этом кому следует. Она должна была находиться в транспортировщике S-класса, и не менее чем в двух метрах от других заключённых… ну, по крайней мере, у неё ничего не получилось.

— Иди на хуй, Дракон, — огрызнулась Бакуда.

— Шанс на побег из Бауманского центра заключения паралюдей — 0,000126% с потенциально большим отклонением в случае предоставления ей контрабандных материалов или механизма, производящего материалы. При постоянно надзоре шанс падает до 0,000061%. Перенаправляется в тюремный блок C.

— Заключённый 601, кодовое имя — Канарейка. Обозначение СКП для силы — Повелитель 8. Рекомендуемые протоколы были соблюдены, с обеспечением специальных ограничителей движения и изоляции человеческого персонала от данного заключённого в радиусе ста метров. Канарейка, привет.

Пейдж несколько раз удивлённо моргнула:

— Привет?

— Я следила за твоим судом. Я думаю, что то, как всё вышло — это просто позор. Я понимаю, что это был очень неосторожный поступок, но ты не заслужила такого наказания. Я даже написала об этом письмо твоему судье, и прокурорам, и губернатору. Я сожалею, что этого оказалось недостаточно.

Пейдж было очень тяжело вынести чужое сочувствие. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не разрыдаться.

— Я боюсь, что мне придётся выполнить свою работу. Это означает, что я приведу назначенное законом наказание в исполнение. Понимаешь? Как бы я к этому ни относилась, отпустить тебя я не могу.

— Я… Да.

— Слушай, я направлю тебя в блок Е. Женщина, которая возглавляет этот блок, называет себя Люстрация. Она ярая феминистка и мужененавистница, но девочек в своем блоке защищает, и к тому же, этот блок дальше всего от дыры, которую проделали мужчины в женскую часть Клетки. Если ты захочешь подыграть ей, разделить её образ мыслей, или хотя бы притвориться, что ты его разделяешь, думаю, она обеспечит тебе здесь максимальную безопасность.

Пейдж не знала, что ответить. Она просто кивнула.

— Хорошо. Шансы заключённого 601 на побег из Бауманского центра заключения паралюдей 0,000025% без существенных отклонений. Вы понимаете, почему я вам всё это говорю?

— Шансы убежать у нас почти никакие, — ответила Бакуда.

— Да. Бауманский центр заключения — настолько сложная структура, что мне пришлось сконструировать искусственный интеллект, чтобы управлять им. Он расположен в центре пустотелой горы, стены изнутри покрыты слоями керамики моего собственного изобретения, между слоями скрыты тонны удерживающей пены. Если кто-то проделает дыру снаружи горы, он в итоге окажется в таком количестве пены, что просто не справится с ним. Это что касается самой горы. Тюрьма называется Клеткой, потому что она подвешена в центре пустого пространства внутри горы, опираясь на систему труб, по которым к заключённым попадает продовольствие. Внутри труб и внутри горы — вакуум. Если у кого-нибудь здесь будет сила, с помощью которой он сможет двигаться в вакууме, у меня там всегда наготове три тысячи антигравитационных беспилотников, дремлющих в тёмной пустоте. Они просыпаются по малейшему сигналу, движению, потоку воздуха или энергии. Проснувшись, беспилотное устройство перемещается в область зарегистрированной аномалии и взрывается. В основном они заполнены удерживающей пеной, но есть и специально сконструированные для противостояния различным методам, которые кто-то может придумать для преодоления этого пространства. Некоторые из них могут оказаться смертельными. Это не все меры предосторожности, которые я приняла, но я не собираюсь рассказывать вам обо всём, что я изобрела для данного учреждения. Вам нужно только помнить, что ваши шансы на побег незначительны, а шансы умереть или покалечиться при попытке побега — гораздо выше. Знайте, что пока я сохраняю контроль над структурой тюрьмы, у меня есть возможность наблюдать за всем, что здесь происходит. Я могу реагировать на экстренные случаи типа стихийных бедствий, но при этом у вас нет возможности мною манипулировать. Я не смогу и не буду вмешиваться, если кто-то захватит заложника, или если нанесут ущерб жизни или имуществу кого-то из заключённых. Нет более эффективных способов управлять тюрьмой, чем позволить вам самим регулировать между собой отношения и защищать себя. Я подчёркиваю: вы ничего не можете сделать, чтобы убедить меня вас освободить. Лифты в Бауманском центре заключения едут только в одну сторону. Вниз. Сейчас я размещу вас по лифтам. Вы будете обеспечены ограниченным количеством кислорода, достаточным только для того, чтобы вы успели спуститься. Если вы замедлите или остановите лифт, или попробуете разрушить внутреннюю поверхность трубы, я подозреваю, что вы скорее всего упадете в обморок, затем произойдёт повреждение мозга или смерть. Растворитель для удерживающей пены будет применён сразу же, как вы окажетесь в лифте, поэтому вы будете свободны ещё до того, как достигнете дна.

Луна и Бакуду унесли в разных направлениях. Пейдж была последней, кого унесла механическая рука.

— Мне очень жаль, Пейдж Маккаби, — прозвучал металлический голос Дракона, когда рука опустила её. — Удачи.

Пол под ней сдвинулся, и она поехала вниз.

Лун уверенно прошел к «дырке». Название было двусмысленным, относилось и к реальному отверстию в стене, и к более вульгарному значению, которое намекало на причину, по которой большинство из мужчин ходили сюда — это был единственный ход на женскую половину тюрьмы.

На другой стороне дырки находились на страже несколько женщин, они сидели или стояли.

— Ты кто такой? — спросила его одна из женщин. Она была красивая, с кожей кофейного цвета и полным ртом зубов, похожих на лезвия ножей.

— Я Лун.

— Новенький?

— Да.

— Из какого ты блока? — спросила другая женщина, плотного телосложения, похожая больше на игрока в футбол средних лет, чем на заключённую. Однако Лун отметил, как все женщины на страже повернулись к ней, чтобы услышать, что она говорит.

— W, мэм, — ответил он, принимая все возможные меры, чтобы её не обидеть.

— Ты хочешь девочку?

— Я здесь только для того, чтобы навестить одну из моих подчинённых. Она в блоке C.

— Даже если ты никого не покупаешь, мы не можем пропустить тебя бесплатно. Тебе нужно заплатить. Твоим блоком всё ещё рулит Маркиз? Он достаточно честно делит между вами сигареты из своих контейнеров с продуктами?

— Да.

Лун вытащил из кармана полпачки сигарет, и передал их ей.

— Молодец. Слушай, тем блоком, куда ты идешь, рулит Зелёная Госпожа. Оставь немного сигарет, отдашь ей, и она не обидится.

— Я так и сделаю. Спасибо вам за совет.

— Мне нравятся вежливые мальчики. Теперь ступай.

Он склонил голову в знак уважения, затем быстро зашагал в следующий блок. Там его ждала группа из меньшего числа охранниц, и он отдал им остатки сигарет, попросив отдать их Зелёной Госпоже в качестве подарка. Стражи расступились и пропустили его.

Он нашел Бакуду одну в камере. Стены тюрьмы были из какого-то металла и окрашены в тёмно-синий цвет, но Бакуда расцарапала стены своей камеры формулами, и они блестели серовато-серебристым цветом под определённым углом освещения. Её нары были сдвинуты в центр камеры, чтобы дать ей побольше места для записей.

— Здравствуй, Бакуда, — сказал он.

— Лун! Это место — потрясающее! — её обожженные губы расплылись в полубезумной улыбке. — Я думала, будет отстойно, но это…. это как находиться внутри Моны Лизы, только в архитектурном смысле! Эта херня гениальна! Дракон не врала насчет вакуума снаружи, но удивительное начинается, когда ты сделаешь пролом. Смотри, конструкция не жёсткая. Она хрупкая. Как будто кто-то построил самый сложный карточный домик из когда-либо существовавших. Ты пробиваешь дыру в стене, и ты не только почти гарантированно себя прикончишь, но изменение давления воздуха приведет к изменению формы помещения, и запечатает его, чтобы пролом не повредил другим заключённым. И даже если ты каким-то образом замедлишь этот процесс, падение давления скажется на соседнем помещении, и оно тоже будет запечатано. Да мне десять лет не хватит, чтобы понять, как Дракон это сделала. И это только самое простое. В помещениях с людьми….

— Меня это не волнует, — прервал Лун её восторженный хаотичный монолог.

Бакуда прервалась и развернулась к нему, всё ещё улыбаясь.

— Ладно. А ты как?

— Более-менее. Глаза выздоравливают, но мне всё ещё трудно различать цвета. Мне не нравится лидер моего блока, но он действует честно. Я под его защитой в обмен на информацию о Броктон-Бей, где он когда-то работал. Благодаря этому меня не беспокоят. И ещё, похоже, заключённые ждут, чтобы посмотреть, что выкинет новичок перед тем, как они выберут его своей целью.

— Ага. Несколько первых дней мне тут было довольно жутко, но затем странная деваха, которая заправляет в этом блоке, обнаружила, что я могу починить тут телевизоры. И всё стало гораздо проще.

— Понятно.

Она приподняла бровь, улыбаясь:

— Итак. Почему ты здесь? Стало одиноко?

— Нет.

Улыбка в мгновение ока сошла с её лица:

— Тогда объяснись.

— Ты же первый раз в тюрьме, да?

— Ага.

— Прежде чем приехать в Америку, я уже сидел в тюрьме. В таком месте есть четыре способа выжить. Ты можешь присоединиться к верховодящим группам или бандам. Это был для меня не вариант, так как я наполовину китаец, наполовину японец, и не было банды, которая пожелала бы меня иметь в своих рядах. Это не вариант для меня и сейчас — я слишком привык быть во главе, чтобы расшаркиваться перед кем-то и не потерять терпение. Но я смотрю, ты тут как раз этим и занимаешься.

— Разумеется, — Бакуда настороженно смотрела на него.

— Второй вариант — стать чьей-нибудь сучкой. Это даст тебе защиту в обмен на самые основные услуги. Ты понимаешь, почему я не выбрал этот путь.

— Я понимаю, да.

— Оставшиеся варианты — либо кого-нибудь убить, либо чтобы тебя считали психом. В этом случае, ты показываешь, что с тобой связываться или слишком опасно, или непредсказуемо.

— Так что выбрал ты?

— Я думаю, что выберу третий и четвертый варианты.

Глаза Бакуды широко распахнулись. Она сделала несколько шагов назад, затем осознала бесполезность этого движения. Лун закрывал путь к единственной двери из этой камеры.

— Почему?

— Ты оскорбила меня. Ты меня подвела. И ещё потому, что мне нужно кого-нибудь убить, а убийство своего подчиненного, которого другие попытались бы защитить, также покажет всем, что я достаточно непредсказуем. После такого остальные будут меня бояться.

— Я… я оскорбляла тебя только для того, чтобы заставить твою силу действовать, ты же знаешь? — пропищала она. — Я старалась ради нашего побега.

— Я бы смог забыть оскорбления, если бы они нам помогли, но ведь мы не сбежали. Ты подвела меня, и здесь, и раньше, в городе.

Она тряхнула рукой, и из её рукава в ладонь вывалилось устройство из соединённых между собой кроватных пружин и свернутых кусочков металла.

— Если ты подойдешь ближе, я пробью дыру в стене камеры. Воздух выйдет из комнаты, дверь запечатается, мы оба задохнемся.

— Ты не успеешь.

— Хочешь рискнуть?

И он рискнул.