Интерлюдия 5 (Грегор-улитка)¶
— Это то, что вам было нужно? — парень с щетиной на подбородке и поднятым капюшоном передал бумажный пакет.
Широкие руки с изломанными, гнилыми коричневыми ногтями порылись в содержимом.
— Да. Держи.
В голосе был небольшой акцент, он тщательно проговаривал слова и звуки, будто был не уверен в своём английском.
Подросток протянул руку и вытаращил глаза, когда пачка сложенных банкнот оказалась в его руках.
— Здесь… больше, чем я рассчитывал.
— Ты что, жалуешься?
Молодой человек помотал головой.
Грегор-улитка засунул руки в карманы, будто скрывая ногти и наросты на тыльной стороне рук. На каждом жёстком наросте, который, возможно, был раковиной, по размеру немного больше монетки, был виден спиральный узор. Он мог спрятать руки в карманах, но он не был способен закрыть лицо. На голове у него не было волос, даже бровей и ресниц, и жёсткие наросты покрывали лицо как худшие из прыщей. Самой странной и смущающей была его бледная кожа, настолько прозрачная, что можно было увидеть силуэты его скелета, зубов и языка во рту.
— Как ты можешь видеть, — сказал Грегор без притворства, — мне было бы трудно пойти в магазин и что-то там купить. Мне не нравится полагаться в этом на моих друзей. Я начинаю чувствовать себя в долгу по отношению к ним, а это не хорошо для дружбы. Если тебя заинтересует повторение сделок такого типа, когда ты будешь некоторое время выполнять мои поручения, то это можно устроить.
— Правда? — парень потер подбородок. — И как долго?
— Пока я не позову тебя, а ты не сможешь или не захочешь выполнить моё поручение. Если это произойдёт не один раз или если причина будет не уважительной, то я найду кого-нибудь ещё, как я сделал это с предыдущим посредником.
— Вы ничего такого с ним не сделали?
— Нет. Не сделал. Он решил, что лучше проведёт вечер со своей девушкой. Я больше ему не звонил.
— Не будет ничего противозаконного?
— Нет. Ни наркотиков, ни проституции, ни оружия.
— Значит, вы звоните мне, я бегу, беру для вас продукты, или одежду, или еду на вынос, или шампунь, или что бы там ни было, и вы платите мне три…
— Четыре. И у меня нет волос, потому тебе не нужно беспокоиться о шампуне.
— Верно. Простите. Так четыреста долларов каждый раз? В чем подвох?
— Никакого подвоха. У меня есть деньги, и мне нравится, когда всё удобно. Есть лишь небольшая вероятность появления неприятностей. Моя первая помощница ушла, потому что боялась, что мои враги могут использовать её, чтобы добраться до меня. Не буду отрицать, это возможно.
— У вас есть враги?
— Да. Но ещё не было случая, чтобы у кого-то из моих помощников были из-за этого проблемы.
— Что, вообще ни у кого не было никаких проблем?
— Последний помощник, парень, у которого была подружка. Он думал, что сможет получить больше денег, если пойдет в полицию и расскажет им всё, что знает обо мне. Ему повезло, что он попробовал мне это сказать, когда я был в хорошем настроении. Я переубедил его. После этого он ещё два месяца работал на меня без нареканий. Мы не были друзьями, просто бизнес. Но я рекомендую, чтобы ты не пробовал то же самое.
— Эй. Живи и давай жить другим, верно?
— Хорошо сказано.
— Ладно. Этой осенью я хочу поступить в колледж, и эта работа кажется мне куда лучше, чем пятьдесят часов в неделю за минимальную зарплату. Вот мой номер сотового, — он передал свой телефон.
Грегору-улитке потребовалась секунда, чтобы занести номер в свой мобильник.
— Записал. Я буду звонить.
Они разошлись.
Грегор шёл по переулкам Броктон-Бей, капюшон толстовки бросал тень на его лицо. Любой, кому случалось пересечься с ним и бросить взгляд под капюшон, спешил отвести взгляд. Смущённый, напуганный. Те, кто видели его издали, также считали его жутковатым, но в другом смысле. Он просто казался им болезненно тучным. Человек около тридцати лет, весом втрое больше нормы для его роста в 176 сантиметров. Он знал, что его вес был одним из тех редких исключений в современном мире, которые можно было использовать, чтобы издеваться над ним в открытую.
Ему потребовались годы, чтобы смириться с этим. С тем, что он является одним из чудовищ.
Когда он подошёл к нужному зданию, его слуха достиг пульсирующий музыкальный ритм. Клуб находился в двух кварталах от Лорд-стрит, вдоль стены здания тянулась очередь. Светящиеся жёлтые буквы нарочито простым шрифтом гласили «Паланкин».
Он прошёл мимо очереди и направился прямо к парадному входу. Крупный швейцар-латиноамериканец с бородкой по краям челюсти убрал перекрывающую вход цепь, чтобы пропустить его.
— Какого чёрта? — пожаловалась одна из девушек в начале очереди. — Мы ждали сорок пять минут, а вы берёте и просто пропускаете этого жирного говнюка?
— Вон из очереди, — сказал швейцар скучающим голосом.
— Чёрт возьми? Почему?
— Ты отнеслась неуважительно к брату владельца, тупица, — сказал ей швейцар. — Вон из очереди. Тебе и твоим друзьям вход закрыт.
Грегор улыбнулся и покачал головой. Швейцар врал, он не был братом владельца. Но было приятно увидеть, как мудаки получают то, что им причитается.
Когда он только начал вставать на ноги, он работал вышибалой в клубах, владельцы которых хотели чего-то экзотичного и вызывающего, потому он знал, что очередь, которую можно увидеть у двери, редко говорила о том, сколько человек находится внутри. Возле пустого клуба могла стоять очередь ожидающих, чтобы создать правильное впечатление. Даже при том, что это была ночь вторника, у “Паланкина” не было потребности в таком обмане. Он был полон людей. Грегор осторожно перемещался в толпе танцоров и обслуживающего персонала, пока не дошёл до лестницы, которую охранял вышибала. Как и с парадной дверью, его автоматически пропустили, без пререканий.
Балкон наверху не был забит людьми, а те, кто тут был, человек десять или около того, были практически пассивны, в летаргии. Главным образом девушки, они лежали на диванах и в кабинках по всему балкону, который выходил на танцпол. Только трое отреагировали, когда подошёл Грегор.
— Грегор, друган! — Тритон улыбался от уха до уха. Грегор уловил мелькнувшее выражение отвращения на лице одной из девушек, сидящих с Тритоном, когда она посмотрела на него. Она была блондинкой с розовыми прядями в волосах и синей помадой на губах. Будь Грегор швейцаром, он бы проверил её удостоверение личности, дважды. Даже если бы оно выглядело настоящим, он всё равно выгнал бы её за то, что она слишком молода. Скорее всего ей было не больше шестнадцати.
Однако Тритон был примерно такого же возраста, и он едва мог ставить в вину мальчику интерес к кому-то собственного возраста.
У второй девочки, темноволосой, были европейские черты лица. Она не выказала отвращения. Когда она улыбнулась ему, не было никаких признаков, что она делает это вынуждено. И то и другое редко встречалось, и было интересным.
— Я принёс твой ужин, — сказал Грегор.
— Молодчина! Бери стул!
— Другие тоже захотят поесть.
— Давай, бери стул. У меня тут две офигительных девочки, и они не верят мне, когда я рассказываю о некоторых крутых заданиях, которые мы выполняли. Мне нужна подмога, брат.
— Не думаю, что об этом стоит рассказывать, — заметил Грегор. Он остался стоять.
Тритон добрался до сумки и нашёл внутри бутерброд.
— Всё в порядке. Трещина некоторое время назад присоединялась к разговору, так что она, очевидно, не против. Вы же никому не расскажете, да? Лора? Мэри?
Каждая из девушек помотала головой, когда Тритон называл их по именам. Это позволило Грегору узнать, что темноволосую девушку зовут Лора, а ту, что с синей помадой — Мэри.
— Ну раз Трещина сказала, что всё нормально, — сказал Грегор. Он забрал у Тритона сумку и нашёл свой бутерброд. — Лора и Мэри, я извиняюсь, другие сэндвичи, которые у меня здесь есть, уже зарезервированы. Если хотите, я могу предложить вам свои.
— Все в порядке, я не голодна, — ответила Лора. — Мне нравится ваш акцент. Норвежский?
Грегор прожевал первый кусок, проглотил и покачал головой.
— Я не уверен. Но я разговаривал с экспертом, он сказал, что другой язык, на котором я говорю, исландский.
— Вы не знаете?
— Нет, — ответил Грегор.
Его резкий ответ на мгновение прервал беседу, прежде чем Тритон снова возобновил её.
— Хорошо, брат, скажи этим девочкам, кому мы противостояли в прошлом месяце.
— Задание в “Ящике игрушек”? — спросил Грегор. — На чёрном рынке Технарей? Там же никого…
— Другое задание. В Филадельфии.
— Ах. Шевалье и Мирддин.
Тритон хлопнул в ладоши, качнув спинку сиденья.
— Я же говорил вам!
— И вы победили их, — сказала темноволосая девушка недоверчиво.
— Мы не проиграли! — крикнул Тритон.
— Мы были на грани, — заметил Грегор. — Шевалье — лидер Протектората Филадельфии. Мирддин — лидер Протектората Чикаго. Этих людей знает весь мир. Они получили свои должности по защите крупнейших городов Америки потому, что они сильны, умны и талантливы. Мы выполнили свою работу, как мы это всегда делаем, и ушли.
Тритон засмеялся.
— Платите.
Ни Лора, ни Мэри не выглядели огорчёнными, когда полезли в свой карман и сумочку соответственно и извлекли несколько купюр.
— Что было ставкой? — спросил Грегор.
— Я сказал им, что им не придётся платить, если я солгал.
— А если ты не лгал? Они заплатили бы больше?
— Никаких штрафов. Я был в приятной компании, и меня занимали разговором.
Он протянул руку к спинке дивана, схватил сумку, которая там была, и извлёк пару пластмассовых ложек и бутылку воды. С помощью пипетки, которую он достал из кармана, он набрал воду из бутылки, и налил по несколько капель в каждую ложку. Наконец он опустил кончик языка в каждую каплю воды.
— Лизните, — сказал он девочкам.
— И это всё? — спросила его Лора.
— Этого достаточно. От большей дозы вы слишком долго будете без сознания. Эта доза, — Тритон указал на ложку кончиком хвоста, — вызовет психоделический трип чуть меньше чем на час. Никакого похмелья, без побочных эффектов, не вызывает привыкания, и от этого не может быть передозировки. Поверьте мне, я как-то пытался вызвать передозировку в бою, но я не смог этого добиться.
Мэри была первой, кто взял ложку и сунул её в рот. Несколько мгновений спустя её глаза широко распахнулись, и она упала на спинку дивана.
— Эй, — сказала Лора, поворачиваясь к Грегору. Она сунула руку в карман, нашла там ручку и чек, и что-то написала на чистой стороне бумажки. Она протянула её ему. — Мой номер. На случай, если захочешь поговорить, или, ты знаешь, что-то ещё.
Она подмигнула ему, затем сунула в рот ложку.
Грегор моргнул в замешательстве, когда её голова откинулась назад.
— Похоже, что ты произвёл хорошее впечатление, Грегор, — захихикал Тритон.
— Возможно, — сказал Грегор. Он отложил половину своего бутерброда обратно в бумажный пакет, затем скомкал обёртку. После секундного колебания он смял чек с номером Лауры с остальным мусором, затем кинул его в мусорное ведро на другом конце помещения.
— Эй! В чем дело?
— Не думаю, что я понравился ей из-за того, что я — это я, — сказал Грегор. — Думаю, я понравился ей потому, что я чудовище.
— Я думаю, ты только себе хуже делаешь, чувак. Она горячая штучка. Ты только посмотри на неё.
Грегор посмотрел. Она действительно была привлекательной. Он вздохнул.
— Тритон, ты знаешь кто такой параплегафил?
Тритон покачал головой.
— Это слово обозначает того, кто западает на людей с физическими недостатками именно из-за этих недостатков. Думаю, это связано с властью, привлекательностью того, кто слабее. Вероятно, Лора видит меня слабым из-за того, как я выгляжу, из-за этого я ежедневно испытываю затруднения, и это привлекает её ко мне, подобно тому, как калека или слепой привлекает параплегафила. Меня такое не заводит.
— Не может быть. Возможно, ей нравится твой внутренний мир.
— Она знакома со мной не настолько, чтобы узнать мой внутренний мир, — ответил Грегор.
— Думаю, ты вредишь сам себе. Я бы не упустил такую возможность.
— Ты сильнее меня во многих отношениях, Тритон. Я должен отнести остальным их ужин.
Грегор повернулся к выходу.
— Эй, просигналь Пирсу внизу, чтобы он пропустил наверх ещё одну или две девочки, ага?
Грегор сделал то, о чём его просили, подозвав вышибалу у основания лестницы. Вышибала, в свою очередь, привлёк внимание группы девочек на танцполе.
Пока девушки поднимались наверх, Грегор повернулся к Тритону:
— Ты счастлив?
— Ох, мужик. Ты снова входишь в философское состояние, не так ли?
— Не буду слишком тебя донимать. Так всё-таки?
— Чувак. Посмотри на меня. У меня есть деньги, которые я могу прожигать, самые классные девчонки города умоляют познакомиться с ними. Хотят попробовать меня, в буквальном смысле! Ну, как ты думаешь?
— Значит, ты счастлив?
— Я офигенно провожу время, бро, — Тритон широко раскрыл объятья, чтобы поприветствовать трио девочек, появившихся на лестнице.
— Я рад, — Грегор повернулся и прошёл в коридор за балконом. Когда дверь плотно закрылась позади него, грохот музыки стал тише.
Он остановился перед первой дверью с левой стороны и постучал.
— Войдите.
В спальне в противоположных углах стояло по кровати. Одна сторона комнаты была загромождена плакатами, картинами, книжная полка была переполнена книгами. Компьютер Apple с двумя стойками для дисков выше его и двумя акустическими системами. Музыке из компьютерных динамиков с трудом удавалось заглушать музыку из клуба внизу. Лицо и руки девушки, лежавшей на кровати, были густо покрыты веснушками, у неё были вьющиеся каштановые волосы. Журналы были сложены в стопки вокруг её кровати, угрожая завалиться от малейшего движения.
Другая сторона комнаты была спартанской. Ничто не украшало стены, не было ни книг, ни компьютера или компьютерных принадлежностей. Кровать, ночной столик и комод. Единственной характерной особенностью было красочное покрывало и наволочка. Грегор знал, что это был подарок от Трещины. Хозяйка не стала бы покупать их сама. Жительница той стороны комнаты сидела в углу, смотря в стену. Она была белокурой, с тем светло-платиновым цветом волос, который редко остаётся после половой зрелости. Фиолетовый свитер был немного велик ей, рукава свисали, её бледные джинсы были скорее удобными, чем модными.
— Я принёс твой ужин, Эмили.
— Спасибо, — ответила девушка с веснушками. Она поймала брошенный им бутерброд и начала вытаскивать его из упаковки.
— Она в порядке? — спросил он, указывая на девушку в углу.
— Сегодня у неё не самый лучший день.
Он кивнул.
— Эль, — мягко сказал он. — Я могу подойти поближе?
Они узнали на горьком опыте, чем более замкнутой она была, тем больше была её сила. Это делало её особенно опасной, если она не могла его узнать, когда была такой потерянной. Жестокая ирония, подумал Грегор, в те дни, когда она не замыкалась в себе, у неё фактически не было суперспособностей. Это было проблемой, ответ на которую они надеялись когда-нибудь найти.
Девушка в углу повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. Они принял это за согласие, приблизился и сунул ей в руки бутерброд.
— Поешь, — объяснил он.
Она послушалась, её движения были почти механическими.
После того, как Трещина завербовала его и Тритона, одно задание привело их в очень хорошо защищённую психиатрическую лечебницу. Они должны были там расспросить кое-кого о Драконоборцах, группе злодеев, которая использовала технологию, украденную у самого влиятельного и квалифицированного Технаря в мире, для мелкого воровства и наёмных работ. Их вторжение прошло не так, как планировалось, и привело к срабатыванию сигнализации и запиранию помещений. Мало того, что это удлинило их миссию на несколько часов, это привело к проблеме с одной из тамошних пациенток, парачеловеком, которая, очевидно, должна была постоянно перемещаться, чтобы её влияние не распространялось за пределы камеры, создавая серьёзные проблемы для персонала, других пациентов и случайных прохожих.
В итоге, после разбирательства с командой, посланной Бостонским Протекторатом и получения требуемой информации о Драконоборцах, они завербовали девушку.
Он смотрел и ждал, пока не убедился, что она уже наполовину съела свой бутерброд, затем повернулся к выходу. Эмили махнула ему рукой, прощаясь, и он кивнул ей в ответ.
Его последней остановкой был кабинет в конце коридора второго этажа. Он посмотрел в окошко, затем вошёл так тихо, как только мог.
Трещина, владелец Паланкина и нескольких других подпольных предприятий в Броктон-Бей, сидела за большим дубовым столом. Перед ней, посреди бухгалтерских книг, тетрадей и университетских учебников, стояло что-то напоминающее ксилофон, серия стержней, выстроенных друг за другом и надёжно закреплённых на доске.
Трещина была в своей спецодежде, белая костюмная рубашка с подвёрнутыми рукавами и черные широкие брюки, заправленные в блестящие черные сапоги для верховой езды с металлическим носком. Её волнистые тёмные волосы были собраны в конский хвост. Она не носила маски — тем сотрудникам Паланкина, которые допускались в этот офис, слишком хорошо платили, чтобы они могли предать её. Её черты были, возможно, слишком резкими для того, чтобы её можно было назвать безусловно привлекательной, но Грегор знал, что она была, конечно, более привлекательной, чем он сам или Тритон.
На глазах Грегора она закрыла глаза, затем сильно ударила рукой по верхним концам стержней. Затрещала красно-синяя энергия, и куски дерева, металла, камня и пластмассы упали на рабочий стол в форме монет. Другие стержни, некоторые из них были из свежесрубленного дерева, остались нетронутыми.
— Чёрт, — пробормотала она. Она смела куски материалов в форме монет в мусорное ведро, которое стояло рядом со столом. Взглянув на Грегора, стоящего в дверях, она приподняла бровь.
— Я не хотел прерывать тебя.
— Не беспокойся об этом. Возможно, мне нужно отвлечься, и это поможет.
— Если ты в этом уверена, — он подошёл к столу, поставил на него бумажный пакет. — Седьмой час, а никто ещё не ел. Я добыл нам несколько бутербродов.
— Спасибо. Как Эль?
— Саламандра сказала, что сегодня у неё плохой день, но она сейчас поела. Может быть, завтра ей будет лучше.
Трещина вздохнула.
— Будем надеяться. К ней так легко привязаться. Ты знаешь, что я имею в виду?
— Да.
— Чёрт! — ругнулась она, когда ударила рукой по стержням, и опять свежая древесина отказалась разрушаться.
— Что ты делаешь?
— Мы уже говорили об этом, эффект Мантона.
— Правило, согласно которому некоторые силы не могут воздействовать на живое. Ты пыталась снять с себя это ограничение.
— Безуспешно. Лишь вопрос времени, когда во время какой-нибудь миссии мы окажемся на волосок от провала, а я буду слишком слаба из-за этого ограничения.
— Мне трудно поверить в то, что кто-то, способный ударом разрушить здание может называть себя слабой.
— Это была скорее удача, чем что-то ещё, — вздохнула она, корректируя положение стержней.
— Как скажешь.
— Не то чтобы раньше такого не случалось. Мы знаем, что некоторые кейпы, которых раньше сдерживал эффект Мантона, находили способ обойти его или отключить. Нарвал является самым наглядным примером.
— Да.
— Есть теория, которая гласит, что эффект Мантона — это психологический блок. Из-за нашей эмпатии к живым существам мы сдерживаем наши силы на инстинктивном уровне. Или, может быть, мы сдерживаемся потому, что подсознательно накладываем на себя ограничение, которое не позволяет нам причинить себе вред своими же силами, и это ограничение носит слишком общий характер, охватывая и других живых существ, а не только нас самих.
— Я понимаю.
— Так что я пытаюсь обмануть свой мозг. С помощью этой установки я перехожу от неорганического материала через мёртвый органический материал к живым тканям. Свежая древесина в этом случае. Или я перемещаю всё так, что материалы располагаются в случайном порядке. Если я смогу обмануть свой мозг, чтобы он неверно определил материал, то, возможно, я смогу обойти этот ментальный блок. Если я сделаю это хотя бы один раз, следующие попытки станут легче. В любом случае, это только теория.
Она попробовала ещё раз.
— Чёрт!
— Не похоже, что это работает.
— Так, без шуток. Сделай мне одолжение. Переставь их. Чтобы я их не видела.
Он приблизился к столу, отстегнул стержни, перемешал их, а затем закрепил их на месте, пока она сидела с закрытыми глазами.
— Давай, — сказал он ей.
Она попробовала ещё раз, не открывая глаз. Когда она открыла их, она произнесла несколько матерных слов.
Грегор обошел вокруг стола, схватил её за горло левой рукой и вытащил из кресла. Он бросил её на пол и навалился, ограничивая любые движения, его колени придавили её руки. Постепенно его пальцы сжимались.
Глаза Трещины расширились, её лицо начало менять цвет, пока она пыталась бороться. Она ударила коленями по его спине, но это было так же бесполезно, как бить по наполненному водой матрацу. Эффект был тем же самым. Под кожей, которая была жёстче, чем казалось на первый взгляд, его скелет, мышцы и органы находились в массе вязкой жидкости. Как он когда-то узнал, его скелет больше походил на акулий, чем на человеческий. Это был гибкий хрящ, который скорее согнётся чем сломается, и регенерирует быстрее, чем кость. Однажды его сбило автомобилем, и вскоре после этого он встал на ноги. Её пинки не могли произвести большого эффекта.
— Прости, — сказал ей он.
Её сопротивление постепенно становилось слабее. Прошло какое-то время, прежде чем она сникла.
Он подождал ещё секунду, затем освободил её. Когда ей в лёгкие поступил воздух, она зашлась в кашле.
Он терпеливо ждал, пока она придёт в себя. Когда она посмотрела на него, более или менее контролируя собственное дыхание, он сказал:
— Несколько месяцев назад мы говорили об этом, об эффекте Мантона. Ты упоминала, что с кем-то вроде нас могло бы произойти второе событие-триггер. Радикальное изменение или улучшение способностей как результат ситуации на грани жизни и смерти. Это могло бы объяснить, как некоторые нарушают правило Мантона.
Она кивнула, снова закашлявшись.
— Это не сработало бы, если бы я предупредил тебя заранее. Извини.
Она покачала головой, кашлянула, затем ответила ему хриплым голосом:
— В любом случае, это не сработало.
— Прости.
— Ты сумасшедший, что если бы это сработало? Что ты думал, я сделаю с тобой? Отрежу тебе руку? Убью тебя?
— Я думал, возможно, кисть или руку, в худшем случае. Вряд ли ты бы убила меня, даже в такой момент. Ты для меня многое сделала. Даже если бы оказалось невозможным прикрепить её обратно, я бы не сказал, что это — очень привлекательная рука, — он осматривал руку, которой только что душил Трещину. — Лишиться её ради того, над чем ты работала долгое время — эта мысль не вызывает у меня сожаления.
— Идиот, — она встала на ноги, снова кашляя. — Как, чёрт возьми, я должна злиться на тебя, когда ты говоришь такое?
Он промолчал.
— Ну, или этот подход вообще не работает, или мне нужно что-то, что приблизит меня ещё больше к смерти… и тогда я вычёркиваю этот метод из списка, — она передвинула стул и села за стол, выкидывая аппарат со стержнями в мусор. — Мне слишком нравится быть живой, я не хочу вот так танцевать на лезвии бритвы.
— Да, — его голос был тихим.
— Между прочим, спасибо за то, что попробовал, — сказала она ему, вытащив из сумки полтора бутерброда. Половину бутерброда она вернула обратно и отложила свой в сторону, так и не развернув. — Я не жду, что это будет легко.
Он покачал головой.
— Тогда окажу тебе ответную услугу. Садись.
Он пододвинул стул и сел с другой стороны стола.
— Год назад ты согласился отдать мне долю своего дохода в нашей небольшой группе, если я использую деньги для того, чтобы ответить на некоторые наши общие вопросы.
— Я помню.
— Скоро я буду говорить об этом с другими, но так как ты был тем, кто заплатил больше всех, думаю, будет правильно, если я поделюсь с тобой в первую очередь. — она открыла ящик стола и извлекла подшивку бумаг. Она подвинула её по столу к Грегору. — Вот то, что я уже обнаружила.
Он открыл папку. На первой странице было изображение с высоким разрешением, перевёрнутая «омега» или повёрнутая «с». Он коснулся плеча, на котором была идентичная этому изображению татуировка.
— Кто бы это ни был, — указала Трещина. — Один человек или их много, они очень, очень хорошо заметают следы.
Он принялся листать бумаги. На следующих страницах были фотографии, отчёты с мест преступлений, официальные бумаги и новостные статьи о различных паралюдях, каждый комплект страниц касался кого-то одного. Первым был человек-монстр, тело которого покрывал панцирь, как у жука. Сам Грегор был вторым.
— Ты и Тритон, как ты знаешь, не одиноки. Подобные случаи были по всей Северной Америке. Ретроградная амнезия, татуировка, такая же как у вас, на различных частях тела. Каждый был найден на задворках какого-нибудь города. В переулках, канавах, на крышах, под мостами.
— Да, — Грегор продолжал листать папку. С каждой подборкой страниц он видел всё больше таких как он.
— Однако, вот в чём дело. Вначале большинство из них выглядели странно. Четверо из пяти — паралюди-чудовища, прости меня за термин, и их число могло бы увеличиться, будь у нас возможность исследовать тему получше, или хотя бы поговорить с другими. Татуировка, амнезия, первые воспоминания — как они просыпаются в каком-то чужом городе.
— Ты сказала вначале? — спросил Грегор. — Что изменилось?
— Открой красную закладку.
Он нашёл торчащий красный язычок и открыл страницу. Качественная фотография привлекательной рыжеволосой девушки.
— Она обнаружилась в Лас-Вегасе. Почти все казино накрылись медным тазом, так как появились паралюди, у которых было больше шансов на выигрыш или которые могли жульничать. Но подпольные всё ещё существуют. Она участвовала в некоторых играх, и буквально через несколько дней за её голову была назначена награда. Она называет себя Трилистник, и я готова поставить деньги на то, что у неё есть способности, которые позволяют ей управлять вероятностями.
— Ясно. Почему мы говорим о ней?
— Следующая страница.
Он перевернул страницу.
— Ах.
Там было зернистое изображение с камеры наблюдения. Трилистник была в процессе переодевания, место было похоже на подземную автостоянку, и, хотя и частично затемнённая лямкой её лифчика, на лопатке была видна татуировка. Стилизованная «омега».
— Это — первый кусок головоломки. Учитывая даты, ты можешь просмотреть их в свободное время, начиная с первых наблюдений, люди, обнаруженные с этими татуировками, становились всё менее и менее чудовищными, с каждым прошедшим годом. Не всегда, но это — тенденция. Затем, бац, и мы получаем Трилистник. Никаких странных внешних черт, о которых можно было бы говорить.
Он перелистнул ещё несколько страниц.
— Кусок головоломки номер два. Боюсь, что это — один из тех случаев, когда концы спрятаны слишком глубоко, чтобы можно было их проверить, но я расскажу тебе, что слышала. В Таллахасси, Флорида, всего три месяца назад ходил слух о некоем человеке, называющем себя Дилер.
— Чем он торговал?
— Силами.
— Силами, — повторил за ней Грегор.
— Если заплатить ему около тридцати пяти тысяч долларов, Дилер даст тебе какую-то жидкость, выпив которую, ты присоединишься к сообществу кейпов, героев или злодеев. Силы в бутылке.
— Понятно. Как это связано?
— Один человек, утверждавший, что был его клиентом, написал сообщение о сделке в своём блоге. Это где-то в конце файла. В своём посте он пишет, что у Дилера был металлический чемодан, заполненный пузырьками. На внутренней части крышки был выгравирован…
— Символ, идентичный татуировке, — предположил Грегор.
Трещина кивнула:
— Это всё, что нам пока удалось выяснить.
— Ясно. Мы можем найти автора поста?
— Он мёртв. Убит двумя безымянными кейпами меньше чем через день после того, как написал сообщение.
— Ах.
— Я думаю, что кто-то выяснил, как люди получают способности, и сделал на этом бизнес. Но первые попытки прошли не так хорошо. Вполне возможно, что если вещество было некачественным, то принявшие его люди становились такими как ты, Тритон, Сивилла или Скарабей.
— Так насчёт этого человека или людей. Ты думаешь, что они экспериментировали. Совершенствовали свою работу, и физических изменений стало меньше.
— И этот Дилер был либо их продавцом, или, более вероятно, кем-то, кто украл часть их работы и пытался получить за неё прибыль. Люди, с которыми он имел дело, не были отмечены татуировками.
Стул Грегора мучительно заскрипел, когда он откинулся назад.
— Что дальше?
— Никто не видел и не слышал об этом Дилере, с тех пор как был убит автор поста. Дилер мёртв или затаился. Таким образом, мы следуем за другой нашей зацепкой. Я наняла частных сыщиков для поиска Трилистник. Думаю, пока мы закончим наш контракт с Вывертом, нам повезёт, и наши сыщики найдут её прежде, чем это сделают охотники за головами. И мы навестим её. Либо она сможет нам что-то рассказать, либо мы предложим ей место в нашей команде.
— Или и то и другое, — сказал он.
— В идеале, — улыбнулась Трещина.